Страница 177 из 185
Я помню эти цветы,
Танцевала твоя душа,
И ветра любовались, как ты,
Как ты была хороша.
Над сутулым небом Невы
Летала живая взвесь.
Я не видел зеленее травы,
Когда ты была здесь.
Когда ты... была здесь...
Когда ты... была здесь...[112]
Выхожу на берег смутно знакомой реки – по сравнению с тем, что я оставлял тогда, река словно расширилась, и мост через неё как будто растянулся, но разве так бывает? Голос продолжает звучать, и становится всё громче, что же это такое?
...И нашли свои имена
Все заклёпки на всех мостах,
И меняла экспонаты весна
В Кунсткамере и «Крестах».
И даже в молчании камней,
Я чувствовал, что-то есть.
И не было серых дней,
Когда ты была здесь!
Когда ты... была здесь...
Когда ты... была здесь...
Опускаюсь на колени и смотрю на небо. Плотные серые тучи закрывают от меня солнце, проливной дождь продолжает лить, я насквозь промок, но это уже неважно. Голос обволакивает меня, входит в полную силу, и песня льётся над серым, промозглым, холодным миром...
...Над музеями пела моль,
Трепетна и нежна,
Рассыпалась дождём роль,
Что была для тебя важна.
Музыка в сердце моём,
Безмолвие в твою честь.
Я дышал водой и огнём,
Когда ты была здесь!
Когда ты была здесь...
Когда ты... была здесь...
Голос затихает и умолкает, следом пропадает и тихая неспешная музыка. Изображение, которое я вижу, город и река, облетевшие деревья и затянувшие небо тучи, дождь и машины, всё это темнеет и расплывается. Но вот что-то словно обдаёт тёплой волной, как будто укутывая в пуховый платок, и откуда-то сверху звучит такой знакомый голос... такой любимый и нежный...:
- Вов? Вов, любимый, что с тобой? Тебя как будто знобит!
Открываю глаза, и вижу... вижу обеспокоенное лицо Доры, чьи волосы беспорядочно меняют цвет, а глаза распахнулись, словно в мультике, на пол-лица.
- Вов? Что с тобой?
- Д...Дора... Дора, любимая... счастье моё ненаглядное...
- Ох, ты нас напугал, девочки побежали искать врача!
- К...какого врача?
- Среди ночи ты вдруг дёрнулся и затих, а потом начал метаться по постели, словно в бреду, повторял, что не хочешь куда-то, не хочешь без нас, а потом вдруг запел что-то, таких песен я от тебя не слышала за всё то время, что мы с тобой вместе...
- Ох, Дора, солнышко ты моё ласковое... Только скажи мне, что это не сон...
- Как же мне тебе это доказать? А, придумала! Я не словами! – Дора накрывает мои губы своими, и прижимается ко мне своими ничем не прикрытыми округлостями. Сон слетает окончательно, и я принимаюсь показывать своей родной, любимой, любимейшей невесте, самой лучшей девушке на всём белом свете, как же сильно я люблю её...
- Ух... – мы лежим, по-прежнему крепко обнимая друг дружку. – Что на тебя нашло, любимый?
- Прости, Дора, это был сон. Всего лишь навсего плохой, кошмарный сон. Сон о том, где вы куда-то исчезли, и я оказался один, как был до нашей с тобой встречи.
- Тише, тише, родной мой, сон закончился, ты здесь, ты со мной, всё хорошо.
- Да, радость моя, вот теперь всё будет хорошо. Теперь всё у нас будет хорошо...
- Дора, ну как там? – раздался голос Светы, вбежавшей в …наш номер гостиницы, за окном которого открывается …осенний московский пейзаж. – Мы врача нашли... Так что, он нам уже не нужен? – останавливается девушка возле нашей постели. – А меня позвать забыли?
- Света, нашему жениху отчего-то приснился кошмар.
- Да, Свет... Кошмарный сон, будто я оказался там, где вас нет, и мне снова стало некого любить.
- Знаешь ты, как ты нас напугал? Сегодня в полдень церемония награждения, а ты мечешься в бреду! Что и кому я буду объяснять? Ведь спросят же!
- А ничего говорить не надо. Доре спасибо, она меня из кошмара вытащила. Всё хорошо, Свет, милая ты моя, всё хорошо... – я прижал к себе Свету и погладил её по спине, украдкой запустив руку ей под халат, нащупав что-то нежное и округлое...
- Ух... Вов... Ну ты... теперь я точно... всё хорошо... – тает от наслаждения Света. – Как же я люблю тебя...
Однако дверь номера распахнулась снова, и в комнату влетели Милена и Аврора, тоже в едва запахнутых халатах и с растрёпанными длинными волосами, одна с платиново-белыми, вторая с иссиня-чёрными. Они вели за собой седовласого пожилого мужчину в очках и с бородкой клинышком. Дора едва успела набросить на нас простыню.
- Ну-с, барышни, показывайте больного. А, так он уже и не болен! В чём же было дело, молодой человек?
- Сон плохой приснился, доктор, всего лишь кошмарный сон.
- Ну, с таким мне разобраться проще всего, все бы так, хм, болели, – усмехнулся врач. – Так что прописываю вам хорошее настроение, побольше пребывания на свежем воздухе, ещё больше общества вот этих вот четырёх очаровательных юных особ, и никаких более потрясений в жизни!
- Спасибо, доктор, я думаю, что потрясений больше не будет. Хватит уже войн на наш век. Правда, девчонки?
Все четыре моих девушки согласно кивнули. Усмехнувшись и кивнув мне на прощание, доктор ушёл. Я же потянулся к халату Светы, распахивая его.
- Ну, так на чём мы там остановились? – и мы продолжили наслаждаться своим счастьем. На часах значилось всего лишь семь утра, так что времени у нас было предостаточно. И мы использовали его на всю катушку, и я старался от души, радостный, что сон не стал явью, а я продолжаю любить и быть любимым…
Когда в одиннадцать у нашей гостиницы остановилась чёрная «Чайка», мы вышли на улицу, будучи уже собраны и полностью готовы ехать в Кремль. Я в парадном мундире с майорскими погонами, все четыре моих солнечных красавицы – в парадных же платьях, Дора – в красном, Света – в зелёном, Аврора – в жёлтом, а Милена – в синем, только лёгкие пальто набросили поверх платьев – всё же осень на дворе, конец сентября… Но, несмотря на достаточно холодную погоду, все четыре девушки буквально излучали молодость, красоту и счастье. А я лишь улыбался, глядя на них, ведь всё же есть на свете счастье, и счастье это – когда ты рядом с теми, кого ты любишь...
Так, улыбаясь, я и вошёл в Георгиевский зал Кремля, и Председатель Верховного Совета России товарищ Романов лично вручил мне коробочку с Золотой Звездой Героя России на красной ленте. Формулировка была такая:
- За личное мужество и героизм, проявленный в борьбе с тварями Хаоса на территории бывшей Великобритании, завершив тем самым выполнение задания Правительства России...
Кроме того, по итогам войны мне достался и Владимир третьей степени, с мечами и бантом – за всё то же самое и по совокупности. Личное уничтожение нескольких тварей Хаоса всё же решили отметить орденом отдельно, даже несмотря на то, что Георгий четвёртой степени у меня уже есть, но третью раньше чина подполковника не дадут. А я и майора-то только вот летом получил.
Был здесь и шотландский посол, по заданию своего правительства вручивший мне крест Шотландского Военного ордена на синей ленте с белыми полосками – за неоценимый вклад в дело борьбы за независимость шотландского народа.
- Это большая честь для нашего народа, мистер Чернофф, – сказал посол, пожимая мне руку. – Мы и знать не знали, что за твари населяли замок, известный нам отныне как Хогвартс. Своей самоотверженностью, сэр, Вы внесли огромный вклад в становление нашего независимого шотландского государства. Знайте, что в любом клане Вы будете почётным гостем.
- Благодарю Вас, сэр, – отвечаю. – Сочту за честь нанести однажды визит на Вашу родину. Всё в руце Божией.
- Воистину, сэр. И это мне Вас благодарить. Если бы не Россия, мы бы до сих пор находились под лондонским гнётом…
После награждения последовал банкет, во время которого товарищ комиссар был откровенен по поводу нашей дальнейшей судьбы.
- Вот что, Володя. Меня просто не поймут, если я тебя отпущу из рядов, хоть в запас, хоть в резерв, хоть куда. С орденами и Геройским званием, начальство скажет, что мне закусывать надо. Кадры, мол, разбазариваю почём зря. А вот в долгосрочный отпуск – могу вполне. Ты его за четыре года там заслужил. Зарплата и наградные будут идти, как и положено, ты же гражданскую специальность пойдёшь ещё получать.