Наши будни

Последним обыском КГБ подтвердил эти наши выводы.

Александр Подрабинек - человек со средним медицинским образованием, и, хотя ему лишь 23 года, он имеет солидную практику работы в скорой помощи и связанные с этой работой наблюдения за жизнью. Имея чуткое сердце, он обратил внимание на то, что практика насильственного заключения свободомыслящих людей в психиатрические больницы (специальные и общие) получила широкое распространение в СССР. И он понял, что ограничиваться разоблачением отдельных фактов такой практики теперь уже нельзя, что настало время и назрела необходимость обобщить факты применения психиатрии в репрессивных целях. Этой работе он и отдал последние ТРИ года. В результате родилась рукопись книги "Карательная медицина".

Естественно, что такая огромная работа не могла выполняться в абсолютной тайне. Ведь для того, чтобы приступить к написанию книги, пришлось создать картотеку более чем на двести человек - политзаключенных специальных психиатрических больниц, добыть их фотографии, копии соответствующих служебных инструкций и другие документы. Органы КГБ по-видимому давно установили слежку за А. Подрабинеком и выследили, когда он со всеми материалами явился к своей знакомой Елене Бобрович, с рукописью книги и другими документами, чтобы переписать свою рукопись на пишущей машинке Е. Бобрович. Среди ночи и нагрянули с обыском. Торопились так, что даже ордер на обыск не оформили как положено. За 5,5 часов (0.10-5.30 14.3.77 г.) изъяты: рукопись книги, картотеки и другие связанные с книгой документы.

Что шли именно за этим и знали наверняка, что все нужное КГБ находится здесь, свидетельствует, в частности, тот факт, что обычного в таких случаях одновременного обыска по месту прописки обыскиваемого не производилось. На это же указывает и то обстоятельство, что послеобыскного допроса не было. Так были довольны захватом всего, что о допросе просто забыли.

Именно такое поведение типично для преступника. Придя на место, где предполагается нахождение улик, он хватает их и исчезает. Только убедившись, что чего-то недостает, он прижимает в темном углу того, кто, по его предположению, удерживает недостающее.

ЧИТАТЕЛЬ, ПОДУМАЙТЕ! Могут ли быть орудиями преступления:

- ПИШУЩАЯ МАШИНКА?

- ФОТОАППАРАТ?

- ФОТОГРАФИИ? - Нет, не военных объектов и не деталей машин, а обычные фотографии людей?

- Рукопись книги "Карающая медицина"?

- КАРТОТЕКА на людей, добровольно давших сведения о себе?

- Копии официальных (несекретных) служебных инструкций?

- Воспоминания и заявления ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫХ СПЕЦПСИХБОЛЬНИЦ?

Думаю, вы вместе со мною произнесете твердое - НЕТ!!!

Все перечисленное может служить лишь доказательством преступных действий психиатров или их оправданию, но никак не совершению преступления.

Все письменные документы и фото - это УЛИКИ!!!

А пишущая машинка и фотоаппарат - это орудия человека, собирающего улики.

Поэтому изъятие документов и фотографий есть акт ЛИКВИДАЦИИ УЛИК!

А изъятие пишущей машинки и фотоаппарата - попытка затруднить собирание УЛИК!

Тот, кто делает то и другое, боится собранных улик как соучастник преступлений, как ПРЕСТУПНИК!!!

* * *

Я только собрался поставить последнюю подпись под этим затянувшимся рассказом, как раздался телефонный звонок. Звонил Владимир Слепак. Сообщил: час назад, т. е. в 6 часов вечера 15-го марта, "взяли" Анатолия Щаранского.

Да, да! Именно "взяли"! Как брали в свое время Александра Гинзбурга. Восемь упитанных, хорошо натренированных "молодцов" в подъезде набрасываются на невысокого интеллигентного вида человека, заведомо безоружного и не собирающегося сопротивляться или бежать, вывертывают ему руки, впихивают в машину и стремительно отъезжают. При этом не произнесено ни слова, не предъявлено никаких документов, дающих право на арест. Два иностранных корреспондента и Владимир Слепак, находившиеся рядом, остались в полном недоумении - что они видели: арест или похищение человека бандитами-террористами?

Возникает вопрос: зачем этот спектакль? Объяснение простое. Во-первых, изображается захват важного преступника. Уж коль не попадаются настоящие шпионы, так разыграть хотя бы спектакль шпионский. Во-вторых, потренировать "молодцов" своих, натаскивать их "на людей бросаться". Мало ли как дело обернется. Это сейчас на такой огромный аппарат работы не хватает. А может, ведь и удастся развернуть дело, как в "благословенные" сталинские времена. Вот тогда и пригодится сегодняшняя тренировка. В третьих, пусть этот "вшивый сионист" сразу почувствует, в какие руки он попал, пусть узнает, что "цацкаться" с ним здесь не будут. И, наконец, в-четвертых, пусть поволнуются и те "сионисты", что дома остались. Когда там дежурный КГБ по городу подтвердит, что А. Щаранский у них. А до того пусть помучаются, подумают, что, может, действительно бандиты "умыкнули" и наутро только труп обнаружится где-нибудь на дороге.

За что же арестовали Анатолия Щаранского?

Я и все его друзья по работе в Группе содействия выполнению Хельсинкских соглашений твердо знаем, что никаких уголовных преступлений он не совершал. Следовательно, предъявят ему стандартное диссидентское обвинение - "антисоветкая пропаганда" или "клеветнические измышления". Хотя, Бог знает, в сталинские времена и без всяких оснований людям, которые день и ночь клялись в верности режиму, давали "измену родине". Так почему бы не попробовать приравнять к измене правозащитную критику. Но что бы там ни пытались сфальсифицировать, в действительности его арестовали, как и А. Гинзбурга, Ю. Орлова, М. Руденко, О. Тихого, за участие в работе Группы, т. е. за то, что помогал выяснению правды о выполнении Советским Союзом Хельсинкских договоренностей.

Но почему арестовали именно его, а не меня или еще кого-то из находившихся еще на свободе членов Группы? Ответ простой. Анатолий Щаранский прекрасно знает английский язык и может точьо передать сущность заявлений Группы людям, не владеющим русским языком или плохо знающим его. Лишить Группу языка - вот истинная причина этого ареста. Группа в своем заявлении по поводу ареста А. Щаранского пишет: