Страница 25 из 29
Из-за этой фразы он кое-что осознал, пусть, вероятно, и не то, к чему вел его Стюарт:
«Я хочу быть Мистером Субботний Вечер! – провозглашает Роб. – Этого я хочу. Хочу вечер пятницы, хочу Рождества. Я про все это сто лет назад уж сказал: Фредди Старр на шоу Дэза О’Коннорса, Морекемб и Уайз, The Two Ro
Стюарт привел еще один аргумент – пример Сэма Смита. Стюарт сказал, что на пути к успеху Сэм Смит перепробовал все возможные стили и остановился в конце концов на том, что ему самому доставляет удовольствие – и вот это-то и передалось публике. Стюарт предлагает Робу сделать то же самое: что самому нравится, и оно – покатит.
Роб мог бы ответить, что-де любая музыка, которой он занимается, доставляет ему удовольствие – и слащаво-попсовая, и клубная, и слезливая, и зрелая, и креативно-изобретательная, и как у крунеров, и как у рэперов – и именно поэтому он всеми этими стилями и занимается. Но он выбирает единственное слово, личный ответ, закрывающий тему делай что доставляет удовольствие и это передастся.
Rudebox, – вот его ответ.
В конце концов с таким количеством песен отбор неизбежен. Например, Speaking Tongs кладут на полку. Из всех тех трех, что Роб обсуждал со Стюартом, только лишь Marry Me попадет на альбом, да и то на делюксовое издание. Самое спорное – что отбраковали Disco Symphony, особенно после того, как вокал к ней записала Кайли Миноуг – получился дуэт.
«Мне очень нравится этот трек, – говорит он. – Такой глуповатый-забавный и привязчивый, мне такое все очень нравится. Но потом часть моей личности говорит: не хочу до конца жизни петь танцуй, танцуй, танцуй». Для сравнения: «Я не хочу петь Candy до конца жизни, но придется».
Он говорит народу, что положил “Disco Symphony” за пазуху – приберег для особого проекта, для нужного момента, но смысл в общем в том, что сейчас он ничего с ней делать не хочет.
Лучший день у Роб и Айды после возвращения в Лос-Анджелес был в студии Дэвида Хокни. Случайно, через знакомых, они получили туда приглашение и приехали поздним утром, предполагая задержаться. Уехали только в шесть вечера, потому что детей надо было укладывать. Весь день они провели за бесконечными разговорами. А Хокни даже нарисовал что-то на айпаде и послал им.
Роб забрасывал Хокни вопросами.
«Я не испытывал никакого социального дискомфорта или чего-то подобного, – говорит Роб. – Было круто вот так сидеть рядом с ним и спрашивать его про разное. Ну типа если ли зависть среди художников? Кто думает: “черт подери, да пошел этот Дэвид Хокни в жопу?” Тысячи вопросов про его мысли, что как и зачем».
Хокни, как он это обычно делает, разразился страстной речью в защиту курения, перечислив все гениев-курильщиков, доживших до преклонных лет.
Хокни, как сказал Роб, сам «настолько фантастический курильщик», что с ним за компанию даже Айда выкурила одну сигарету. «Он сам не просто непримиримый курильщик, он не просто курит одну за одной, он докуренные даже не бросает на пол – они сами у него выпадают из рук и он тут же достает новую сигарету». Роб и Айда решили, что если Хокни примет их приглашение и заедет в гости, то он будет первым и единственным, кому будет позволено курить в их доме.
Особенный день это был: «Мы так себя чувствовали, как какие-то важные люди на планете, – объясняет Роб. – Такая прекрасная тяжесть легкого бытия. Не знаю, как объяснить, но уезжал я в таком приятном изумлении. Я не ожидал, что буду нечто такое чувствовать, но, уезжая, думал, что у меня сейчас было особое общение с очень-очень особенным человеком».
Вот один из вопросов, который Роб задал Дэвиду Хокни: «Приходилось ли вам бороться за уверенность в себе? И с самооценкой?»
«А ему не приходилось, – говорит Роб. – А я сказал: ну, а мне приходится. Он удивился: а как же ты на сцене работаешь?»
У Роба ответ выскочил неожиданно для него самого – видимо, из подсознания – и рассмешил всех, и его, и Дэвида:
«Понимаете, я просто очень храбрый».
Забавный, конечно, ответ на тот конкретный вопрос, но в голове у Роба он застрял. Потому что он понял, что это ведь тоже отчасти правда. В следующие несколько месяцев он постоянно повторяет это в интервью в ответ на вопросы о сложностях и противоречиях его работы и его чувств по отношению к ней. Он будет объяснять, что пришел к осознанию того, что та уверенность, на появление которой он так надеялся, уверенность, которой, как люди из аудитории ошибочно представляют, у него в избытке, может так и не прийти. Но также он осознает, что давным-давно уже он нашел, чем прикрыть отсутствие уверенности и продолжать делать свое дело. И немного запоздало его осенило, что слово, которым можно описать это, описать ресурс, на который он полагается в отсутствие уверенности, – это, возможно, и есть та самая «храбрость».
Апрель 2007 – июнь 2008 года
Через пару недель по возвращении из рехаба Роб написал Айде сообщение: хотел бы увидеться. Заметил, что пришел в себя. Потом несколько раз писал сообщения о переносе времени, и в конце концов встречу отменил вовсе. Один друг – который уже больше не друг – сказал ему, что будет ошибкой «возвращаться туда». Роб теперь подозревает: а не хотел ли этот друг просто устранить помехи, которые мешают парням отрываться вместе?
В тот вечер, когда он ее окончательно, можно сказать, послал, он сказал, что сильно устал и надо лечь уже, а на следующий день на работе Айда увидела в блоге Переса Хилтона <светского блогера> фото: той ночью, гораздо позже их обмена сообщениями, Роб выходит из одного клуба с некой блондинкой.
И даже при этом, когда три недели спустя Айда и ее мама засобирались в гости к людям, которые совершенно случайно жили прям напротив поместья Роба, она решила, что надо бы его предупредить. На всякий случай, чтоб он ничего такого не подумал. А он ей предложил заскочить. Они поболтали, он показал ей новую тату LOVE на правом кулаке. Постепенно все устаканилось, стало как раньше, и они снова сошлись – на три месяца.
Потом однажды в начале июня, когда она собиралась на одну встречу, он попросил ее перед уходом обняться покрепче. После этого она не получала от него вестей три недели. А вся ее одежда уже находилась в его доме, и когда она в конце концов попросила разрешения забрать вещи, он отправил их уложенными в мешки для мусора, со своими охранниками.
«Мне кажется, мы расходились три раза», – говорит Роб.
Всегда по твоей инициативе?
«По моей, ага».
А в чем причина?
«Ну, я просто не мог находиться в отношениях. Эта женщина меня сильно любила, а я думал, что это и есть сумасшествие. Она была вся такая целовательная, обнимательная, ласкательная – это сейчас прекрасным кажется – и если б она смогла пробраться внутрь меня – она б пробралась, вот так она была в меня влюблена. А тут такое… “ой, отвали”».
В августе 2007, примерно месяца через два с половиной после их второго расставания, они встретились на дне рождения общего друга. После этого Роб снова стал ей посылать сообщения и звонить, и каким-то образом те силы, которые связывали их, возобладали над поводами, которые Роб выискивал, чтобы им не быть вместе. На сей раз отношения продлились девять месяцев. От этого времени остались фото, глядя на которые можно подумать, что у Роба и Айды начинается настоящая любовь надолго. Они вместе съездили в Египет, потом во Францию, Голландию, Мексику. В Мексике арендовали яхту. Роб говорит, что на яхте с Айдой и их друзьями ему вдруг пришла в голову мысль, в которой он был уверен на все сто.
Это не то, что вы подумали. Не та, которая должна была бы возникнуть по вашему представлению.