Robbie Williams: Откровение

Он хочет все четко прояснить: он рад, что лег в рехаб, и благодарен за то, что клиника отдалила его от наркотиков. Он осознает, что без рехаба покончить с зависимостью вряд ли получилось бы. Однако сейчас он бы выбрал такую клинику, где у него была бы отдельная комната с телевизором, и где разрешают пользоваться компьютером: «Весь день я бы все равно проводил в классе, все равно проводил бы очень много времени с людьми, которые там находятся. Но было бы больше шансов на то, что я там задержусь, если б у меня был хоть какой-то контакт с внешним миром. Я бы лег в какую угодно клинику, где разрешают смотреть телевизор и где живешь в своей отдельной уютной комнате».

Айда, услышав финал беседы, предлагает другой вариант. «Никуда ты не поедешь. Потому что проблем у тебя не будет».

Когда ты выбрался на волю, насколько быстро – или медленно – у тебя родился план продолжать? Сразу ли ты понял, что хочешь соскочить с этих своих американских горок?

«Я только знал, что то, чем я зарабатываю, делает меня больным. Так что математика проста. Я уже сделал гору денег немеряную, мне этим уже заниматься не надо, я и не буду».

Так что ты просто засел дома, стал писать песни и просто жить?

«Ага. Еще старался завести друзей и сам старался быть другом. Заполнял время. Влюбился».

Глава 2

Май 2016 года

Отель Soho, номер 117. Робби пока не проснулся. Айда, которая сегодня должна в четвертый раз появиться в роли ведущей на Loose Women, уже несколько часов как уехала на встречу с телевизионщиками, на грим и все такое прочее. В соседнем сопряженном номере ожидают Майкл и Крэг Дойл (Крэг – один из постоянных сменяющихся охранников). Внезапно Роб заглядывает к ним, полуголый, чтобы поинтересоваться насчет завтрака и того, читал ли Майкл его недавний твит о Шекспире (где написано «Бард-мудило»). И просит у Крэга зажигалку.

Он снова курит. Вот это сюрприз. Он курил до 38 лет. До тех лет он каждый раз на определенном этапе жизни говорил, что пора бросать, но не бросал. Попробовал один раз – и удачно. Или, как он сам выражается «Я бросал единственный раз – когда бросил». Он говорит, что бросил так: взял и прекратил.

Про недавний срыв он рассказывает так. «Я пять дней на диете». Его новейшую диету разработала Амелия Фрир, к которой он обратился, впечатленный тем, как она изменила Сэма Смита. Он также знал, что его любимая жвачка и витамины Berocca обостряют его экзему. Так что он решил все сделать грамотно.

«В первый день, – рассказывает он, – доза сульфата магния, который все регулирует, два яйца, потом ничего пять часов, овощной бульон, ничего пять часов, овощи на пару, ничего до следующего утра».

Такое ему не понравилось.

«Это, блин, реально тяжко. Но, учитывая мой уровень ненависти к самому себе, казалось, что как-то худо-бедно я доберусь до финала».

Через три дня ему, впервые за долгие годы, захотелось закурить. «Никогда. Никогда. Проходя мимо крупных зданий, билдингов, где народ курит на углах, я думал: неужели это еще производят?» И через пять дней он сломался. Сейчас он курит уже два месяца. Первые пять недель – тайком ото всех.

Он описывает ритуал, который у него выработался в лос-анджелесском доме. «Я спускался и выходил через заднюю дверь». Шел в ванную, где лежит средство для ополаскивания рта «Листерин» и средство для дезинфекции рук. «Я выходил и раздевался – до пояса, во всяком случае». Несколько недель все шло гладко. Выкуривал штук шесть сигарет в день, так что шесть таких заходов делал. Даже с такими грубыми промахами, которые допускаешь, когда сам понимаешь, что делаешь что-то нехорошее: «Однажды утром я прополоскал горло средством для рук – перепутал просто».

Он понимал, что нужно рассказать все Айде. Но – попозже. «Я храбрился, чтобы подготовиться и ей сказать, но все никак не мог выбрать момент. К тому же мне нравилось быть немножко таким нехорошим. Я чувствовал реальную вину… но также чувствовал себя эдаким шестнадцатилетним на рэйве».

Несколько недель назад они переехали в Англию, и он свое курение приспособил к тамошним условиям. Он просыпался за полтора часа до Айды – из-за джетлага, и ускользал из дома. «У моих ботинок каблуки громко стучали, так что приходилось идти очень медленно в залу дома в общине Комптон-Бассетт, вылезал через окошко двери и на улице закуривал. Но тут меня ударяло так сильно, что начиналась паническая атака: я в буквальном смысле чувствовал себя на высоте и на дне. Иногда я в первые минуты не мог вернуться домой».

Наконец он приготовился сказать ей. Они смотрели «Жен гангстеров», реалити-шоу о домохозяйках, у которых, как заявлялось, есть связи с мафией. Главный сюжет последних на тот момент серий – проблемы со здоровьем одной из участниц, Анджелы Райолы. «И как только я собрался признаться, Большая Анж умерла от рака легких, – говорит Роб. – Айда очень расстроилась из-за смерти Большой Анж от рака легких, и я тоже, потому что Большая Анж мне нравилась, так что в тот момент я сказать не смог. После этого я решил дождаться, когда она уедет на работу, в Манчестер на драму, и рассказать ей по телефону, чтобы по дороге домой она все это переварила. Ну и опять не сказал».

В конце концов чувство вины его совсем задавило, и он просто взял и выложил ее.

«Она ужасно расстроилась. Потому что курение – это нечто из моего прошлого, о чем она волновалась довольно долго». Тем не менее все могло бы быть и хуже: «Да, она очень расстроилась, но в то же время поняла меня. Она выразила мне свое горе адекватно – не на тысячу процентов, а ровно настолько, чтоб я понял: из конуры меня не выгнали, но конкура – потрепанное безопасное место».

Сейчас он согласен бросить через месяц, после Soccer Aid.

«Будет тяжело. Думаю, какое-то время попользуюсь пластырями и вейпом. Но, слушай, мне – сорок два года. У меня двое детей. Не курить – это очень хорошая идея».

Программа Loose Women снимается через реку, в студии South Bank. По радио играет свежий хит Coldplay – “Adventure of a Lifetime”. Роб говорит, что только недавно оценил эту песню. «Но в своем арсенале иметь ее не хотел бы. Есть несколько песен Coldplay, которые хотел бы – “The Scientist” и “The Clocks”».

Он замечает, что помимо курения недавно приобрел еще одну привычку.

«Я жру во сне, – признается он. – И довольно много. Первую пару ночей я… – он изображает одурманенного и сбитого с толку. – Э-э-э, вчера вечером я вставал-ел?» А у меня в мозгу прям как кадр поляроида: виноград в ореховом масле. Мне кажется, такое происходило ночей шесть. Мы запирались, но я все равно выбирался. В Комптон-Бессет у нас в спальне четыре замка, так что я подумал, если на все запереть, то, когда буду отпирать, разбужу Айду. А она – не проснулась. Ну как бы там ни было, от некоторых ночей просто как будто фотоснимок того, что я делал, а в пару ночей я вставал, Айда спрашивала “ты куда” и я такой “пожрать во сне” и выхожу».

Чего ешь-то в основном?

«Зерновые лепешки. Финики. Орехи».

Мы приближает меня к студии. Он добавляет:

«Однажды съел брауни».

Поприветствовав Айду и поболтав в буфете с сегодняшним гостем, Райланом, он усаживается в гримерке смотреть шоу по монитору. На экране сегодняшние ведущие говорят о том, в кого из знаменитостей они были влюблены детьми. «Не в Робби?», – спрашивают Айду.

«Нет, нет. Мой – Том Круз. До кушетки, я бы сказал… я рыдал беззвучно…» И вскоре она уже рассказывает, что ее бабушка – суеверная, боится шапки на кровати – плохая примета. «Роб меня высмеивает за это совершенно беззастенчиво… А бабушка говорит: никогда не клади шапку на кровать, никогда… Роб вот вообще ни в какие такие плохие приметы не верит, швыряет шапки на кровать». Она показывает, как именно, когда это происходит, она хватает головной убор-нарушитель и затем маниакально разглаживает постель, как будто может стереть воспоминание и удалить действие плохой приметы. «Выглядит как полное сумасшествие, – говорит она. – И он надо мною просто ржет».