Страница 2 из 11
– О, очнулся, – произнес Головогрыз, уставившись на Сашку алыми глазами. – Как голова? Не болит?
– Болит немного, – кивнул тот.
– Ну так еще бы, – усмехнулась Тьма, – со всего маху в дерево впечатался. Я уж думала, что она вообще у тебя как орех разлетится от такого удара.
– Что вам от меня нужно? – судорожно сглотнув, спросил мальчик.
– Начинается… – вздохнул Паутинник. – Что вам нужно, кто вы такие… Всегда одни и те же вопросы.
– Да ладно тебе, – махнул рукой Осинник, – не каждый же день с нами встречаются, вот и спрашивают. Может, малец думает, что мы его сейчас есть будем.
– А что не будете? – неуверенно спросил Сашка, развеселив всю компанию.
– Ну если ты настаиваешь, то мы, конечно, можем…
– Нет, нет, – затряс головой мальчик, – я просто спросил.
Головогрыз поднялся. Другие последовали его примеру. Через несколько секунд все они стояли прямо перед Сашкой.
– Мы рады, что ты пришел к нам сегодня. Далеко не все решаются навестить нас в Ночь Прощания, поэтому я от лица всей нежити выражаю тебе свое почтение и искреннюю благодарность!
Головогрыз склонил страшную голову в легком поклоне.
– А что за Ночь Прощания?
– А ты разве не знаешь? – улыбнулась Тьма и удивленно моргнула желтыми глазами-блюдцами.
Сашка покачал головой.
– А о том, что число тринадцать является волшебным, ты слышал?
– Конечно.
– Дело в том, что, когда детям исполняется тринадцать лет, мы перестаем показываться им на глаза. Они становятся почти взрослыми, и мы больше не имеем права питаться их страхами. Таков Закон Тринадцати. Очень древний закон. Люди уже не помнят его, но до сих пор чтят и опасаются этого числа, ведь в ночь перед тринадцатилетием происходит Ночь Прощания. Раньше в эту ночь мы приходили к детям и прощались с ними навсегда. Сейчас мы уже этого не делаем, мы стары, и нам тяжело ходить к вам. Да и вы почему-то не особо стремитесь радовать нас своими визитами.
– Это очень хороший закон, – произнес Сашка. – Я уже могу идти домой?
– Да, но раз ты здесь, мы должны соблюсти древний обряд.
– Что еще за обряд? – снова забеспокоился Сашка.
– Желание, – произнес Головогрыз, – твое желание. Мы должны его исполнить.
– А, тогда я бы хотел оказаться дома.
– Нет. Самое тайное желание. Мы сами его узнаем.
После этих слов Чуланная Тьма шагнула к Сашке и уставилась прямо в его глаза. Это длилось всего секунду. После этого она кивнула и, подойдя к Головогрызу, что-то шепнула ему на ухо.
– Ну что ж, думаю, что это мне под силу, – кивнул тот и склонился над Сашкой, протянув к нему руку. Сашка с ужасом наблюдал, как распрямилась кисть Головогрыза, а один из пальцев, на котором острым жалом поблескивал длинный коготь, приблизился к его лицу.
– Ай! – Сашка схватился за лоб. – Вы что сделали? У меня что, самое тайное желание, чтобы Головогрыз разрезал мне голову?
Он перевел взгляд на ладонь. На пальцах темнела липкая кровь.
– Прощай, мальчик! Ровных тебе дорог в почти взрослой жизни. Помни о нас, вспоминай нас, расскажи о нас своим будущим детям. И знаешь что? – оскалился Головогрыз. – Никогда ничего не бойся. Иди навстречу своим страхам, как ты сделал это сегодня, и они обязательно вознаградят тебя за бесстрашие. Прощай.
Сашка хотел было что-то ответить, но Подвальный Паутинник неожиданно взмахнул руками, накинув на него свежесотканную Сонную Паутину. Веки Сашки налились свинцом, и он тут же провалился в сон.
Спал Сашка недолго. Открыв глаза, он обнаружил, что все еще лежит у дуба, но уже в полном одиночестве. Лоб ныл и кровил от сильного удара об ствол дерева. Футболка была покрыта нитями паутины, видимо прицепившимися к ней во время похода по ночному лесу. Встав, Сашка поднял с земли желудь, сунул его в карман и, покачиваясь и держась за голову, побрел домой, на ходу пнув старый пень, так похожий в темноте на чью-то когтистую ступню.
На следующий день ребята снова собрались вместе. Сашка принес с собой торт в честь дня рождения. Весь вечер он воодушевленно рассказывал о вчерашнем споре с Ромкой и о своем отважном походе в страшный ночной лес, не забывая демонстрировать всем ссадину в форме буквы «Г» на лбу. Изредка поглядывая на Ленку, он все чаще и чаще ловил на себе восхищенный взгляд.
Лесной Головогрыз ушел навсегда, но свое обещание выполнил. Желание Сашки сбылось.
Евгений ЧеширКо
Случай на кладбище
У каждого из нас есть свои способы и методы борьбы с плохим настроением, депрессией и тоской. Одни идут в кино. Другие – в магазин, Третьи же, наоборот, запираются в квартире на все замки и, укутавшись в одеяло, пьют чай и читают книги. Геннадий Павлович в минуты грусти и печали любил прогуливаться по городскому кладбищу.
Гнетущая тишина и безлюдность оказывали на него самое благоприятное воздействие. Заложив руки за спину и сцепив пальцы в замок, он неспешно расхаживал по мрачным аллеям, разглядывая памятники и думая о чем-то своем. Странный способ развлечься, но эти прогулки успокаивали его и придавали сил, а значит, полностью себя оправдывали.
В тот вечер Геннадий Павлович уже почти завершил свой оздоравливающий моцион. Он шел по центральной аллее и широко зевал. Очередная прогулка повлияла на него благотворно – надоевшая бессонница, судя по всему, не составит ему компанию сегодняшней ночью, чему он был несказанно рад. От приятных мыслей о крепком сне его отвлек странный звук, раздавшийся со стороны соседней аллеи.
– Странно, – поежился Геннадий Павлович, – я же только что там проходил и никого не видел.
Звук повторился. Прислушавшись, Геннадий Павлович понял, что звук очень похож на всхлип. В сгустившихся сумерках тени деревьев и памятников принимали причудливые и зловещие очертания. В нерешительности замерев, Геннадий Павлович слегка замандражировал. Он подумал, что услышать ночью на безлюдном кладбище тихие всхлипы – не самая хорошая примета. Уже через секунду он, не по годам резво, шагал по аллее в противоположную от источника звуков сторону. Но сделав десяток шагов, он снова остановился.
– А вдруг там кому-то нужна моя помощь? – сам себе прошептал он. – Нет, я должен хотя бы посмотреть, что там происходит.
Развернувшись, Геннадий Павлович направился обратно. Но уже не так уверенно и резво. Всхлип снова раздался откуда-то справа. Аккуратно, стараясь не создавать шума, он шагнул с асфальтированной дорожки на жухлую прошлогоднюю листву. Наступая на носок, он медленно перекатывался на пятку, тщательно выбирая место для следующего шага, чтобы случайно не наступить на какую-нибудь сухую ветку и раньше времени не возвестить о своем присутствии.
Глаза Геннадия Павловича постепенно привыкли к кладбищенской тьме. Он осторожно выглянул из-за дерева и наконец увидел источник странных звуков.
Представьте себя на его месте. Ночь. Кладбище. Вы очень хотите спать, но почему-то вместо того, чтобы растянуться на мягкой кровати, медленно пробираетесь мимо старых могил и древних деревьев к кому-то, кому, по вашему мнению, нужна помощь. Наконец вы выглядываете из-за дерева и видите, что на одной из скамеек у могилы сидит девушка с длинными растрепанными волосами, жалобно всхлипывает и пристально смотрит на вас исподлобья… Уверен, что мысль о крепком и здоровом сне моментально с лидирующих позиций в вашей голове моментально опустится к мыслям о дыхательной системе утконоса и атомной массе вольфрама. Примерно то же самое почувствовал и Геннадий Павлович. Поймав на себе пристальный взгляд, он вздрогнул и снова спрятался за дерево в надежде, что, может быть, девушка его все-таки не заметила.
– Я вас видела, – послышался голос со скамейки. – Вы кто?
Сообразив, что больше терять нечего, Геннадий Павлович вышел из-за дерева.
– Меня зовут Геннадий Павлович, – представился он слегка дрожащим голосом. – А вас?