Страница 20 из 34
Удачный выбор места позволил А. И. Домонтовичу проводить каждое утро занятия с конными «казаками» на тренировочном плацу для отработки пешего порядка, а вечером, за воротами казармы, проводить общебригадное обучение[345]. «Казаки» усвоили основные уставные правила конного строя, сторожевой службы, рубки, фехтования. Джигитовка стала визитной карточкой бригады. Значимым стало то, что «казаков» приучили носить форму и следить за ней. Это выгодно выделяло их на фоне остальной иранской армии[346]. Российские инструкторы строго следили за поддержанием дисциплины, формируя при этом среди подчиненных чувство корпоративной солидарности. Последнее, правда, имело своеобразный характер. Побывавший в 1889–1890 гг. в Персии Джордж (Георг в некоторых русских переводах) Натаниэль Кёрзон отмечал, что «хотя оба полка находятся под непосредственным наблюдением русских инструкторов, но почему-то Мухаджирский считается старшим»[347]. То есть внутренние противоречия между представителями двух частей ПКБ изжиты не были.
1.5. Проблемы и итоги деятельности русской военной миссии в Иране
Успех А. И. Домонтовича сам он объяснял двумя причинами. «Мне было предоставлено право действовать полновластно, сообразуясь только с условиями, в которых мне придётся находиться… Тот же взгляд и то же полное предоставление мне права самостоятельно вести дело и в Персии, вероятно, в силу той же причины совершенного незнакомства персиян с моим делом. Совпадение таких счастливых обстоятельств было слишком благоприятно для меня»[348]. Однако нам представляется, что большая доля в успехе принадлежала самому Заведующему, сумевшему в короткий срок приспособиться к новым условиям и успешно выполнить возложенную на него задачу. Здесь вполне можно согласиться с мнением российской исследовательницы, что «только благодаря профессионализму и компетентности русского офицера Алексея Домонтовича… была заложена основа Персидской казачьей бригады»[349]. Этот успех еще более очевиден на фоне того, что с 1881 г. военным министром Персии вновь стал Камран-мирза Наиб ос-Солтане[350], третий сын Насреддин-шаха (он уже занимал эту должность перед Хусайн-ханом и был смещен шахом в 1871 г. за некомпетентность[351]). Как уже отмечалось, А. И. Домонтович был подчинен по контракту военному министру Ирана. И подчинение это не было формальным, особенно в финансовой сфере. Несмотря на «внимательное отношение к европейцам, особенно к русским»[352], в России новый глава иранского военного ведомства считался англофилом и чуть ли не находившимся на содержании у англичан. «Красив, хитёр, но ничего не смыслит в военном деле, хотя и военный министр», – писал о нём Мисль-Рустем[353]. Камран-мирза был абсолютно не способен к военному делу. В своей должности он видел солидный источник для удовлетворения своих широких жизненных потребностей[354]. «Во главе Военного министерства стоит военный министр, “Эмир-Кебир”, Наиб ос-Солтане, сын шаха, человек лет 40, тучный, красивый, ленивый, по-персидски грамотный, ничего не понимающий в военном деле, немного болтающий по-французски, по-немецки, по приёмам очень двуличный и вежливый, всегда как будто думающий о чём-то важном, а между тем интересующийся не военным делом, а банею», – писал о Камран-мирзе один из офицеров ПКБ[355]. «Сферой наиболее беззастенчивого хищения “всех и вся” является Военное министерство, во главе которого стоит третий сын шаха и первый обиратель своего ведомства Камран-мирза, имеющий титул Наиб ос-Солтане, т. е. Наместник государя. Этот красивый, напыщенный, разжиревший, ленивый, двуличный, но изысканно-вежливый принц… ровно ничего не понимает в военном деле и не только в качестве Эмир-Кебира (военного министра), но и с нравственной стороны пользуется у персов весьма плохой репутацией», – писал о нём М. Алиханов-
Аварский[356]. «Он очень разбогател, пользуясь, главным образом, содержанием офицеров и получая при всяком утверждении бюджета полков и наград пишкеши чуть ли не по таксе самим им установленной»[357]. Учитывая склонность Камран-мирзы к подаркам-пишкешам, его влияние на шаха (он был любимым сыном[358]), прямую подчиненность ему командира российских инструкторов и ПКБ, именно он стал определяющим лицом в судьбе бригады вплоть до смерти шаха в 1896 г. С ним же были связаны финансовые неурядицы бригады, о которых сообщал А. И. Домонтович.
Суть трудностей, с которыми приходилось сталкиваться А. И. Домонтовичу, можно свести к конфликту между идеями и представлениями о службе, которыми был проникнут и руководствовался полковник, и реалиями, касавшимися как персидской действительности, так и внешнеполитических планов российского правительства. О сложностях в организации мухаджир мы уже говорили. Поэтому остановимся на двух проблемах, которые наложили отпечаток на кажущуюся успешной акцию по организации обучения персидской кавалерии.
Хотя прямых данных нам обнаружить не удалось, но косвенные свидетельствуют о сложностях в отношениях Заведующего с некоторыми из русских инструкторов. В частности, это касалось есаула И.Н. Браткова, о найме которого А. И. Домонтович в воспоминаниях сообщал как об ошибке. Выше говорилось о характеристиках офицеров и урядников, составлявших военную миссию, и их целях. Писалось это А. И. Домонтовичем уже по прошествии многих лет, и приходится сожалеть, что его публикация не была окончена из-за смерти автора. Иначе можно было бы более подробно узнать, что именно он имел в виду, сообщая (пусть и не всегда откровенно) о неудачном подборе офицеров. Следует заметить, что кто-то из обер-офицеров был, видимо, еще до окончания срока заменен сотником Кубанского казачьего войска Евплом Авксентьевичем Маковкиным[359]. Осенью 1879 г. подполковник составил докладную записку о состоянии дел в ПКБ[360]. Сопоставляя ее сведения, информацию воспоминаний и другие источники можно сделать вывод о том, что в отношениях между русскими военными представителями существовали проблемы. Главной из них было отсутствие единства и целеустремленности. Это явственно следует как из вышеприведенной оценки есаула И.Н. Браткова, так и из рекомендаций А. И. Домонтовича относительно «управления членами Русской военной миссии». От них он предполагал требовать «постоянной неуклонной энергии, стремящейся к достижению поставленной цели»[361]. «Подчинённые мне члены русской военной миссии должны разделять этот взгляд и по мере сил способствовать его выполнению, они должны безусловно быть послушными»[362]. Если учитывать, что эти рекомендации писались после случая с разделением части на 2 полка, то они приобретают вид выводов из происшедшего.
В корне неверно утверждение современных историков о том, что «русскому офицеру – командиру бригады… предоставлялись большие права»[363]. «Выехав из России по распоряжению кавказского начальства с урядниками, я здесь очутился в положении антрепренёра, – писал А. И. Домонтович. – Урядники зависят в решении денежного вопроса, офицеры получают оговоренное содержание от персидского правительства, а я даже не имею никакого указания от начальства, в каком отношении они должны стоять ко мне. Власть полкового командира со всеми его действительными правами, едва ли достаточна при таких обстоятельствах. Здесь, в среде мусульманского, фанатического, ни в чем не ценящего свою жизнь народа, мы поставлены с требованием различных стеснительных и не всегда понимаемых ими правил. Малейшая оплошность, замедление офицеров в исполнении моих указаний может принести зло»[364]. Впоследствии постоянные требования полковника об увеличении его полномочий были расценены как неумеренное стремление возвыситься, о чём будет сказано ниже. Однако с точки зрения военного он рассуждал совершенно справедливо. Несмотря на громкое название должности, которую он занимал, хорошее жалование, А. И. Домонтович был лишь инструктором и главой инструкторской миссии. Ему явно не хватало полномочий и статуса, как по отношению к формируемому подразделению, так и к русским инструкторам. Он не был «полноличным» и полномочным командиром ПКБ, а являлся «обыкновенным офицером-инструктором»[365], который только лишь заведовал обучением части кавалерии. В любой момент его положение и приказы могли быть оспорены или даже не выполнены его же подчиненными. Вся власть Заведующего базировалась на шахском расположении. «Единственная внешняя опора ему (делу обучения персидской кавалерии —
345
Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М.: Институт востоковедения РАН, 2012. С. 59–60.
346
Об иранской армии рассматриваемого периода и ее сравнение с ПКБ см.: Reza Ra’iss Touse. The Persian Army, 1880–1907 // Middle Eastern Studies. 1988. Vol. 24. № 2. P. 206–229.
347
Кюрзон. Персия и персидский вопрос // СМ А. 1893. Вып. 52. С. 133; Curzon G.N. Persia and the Persian Question. London: Published by Frank Cass & Co. Ltd, 1966. P. 596. Причины этого нами были изложены выше. Вообще, в российской армии существовала практика, согласно которой старшинство и качество части показывал ее порядковый номер в составе соединения. Этот принцип был перенесен и в ПКБ.
348
Домонтович А. Воспоминания о пребывании первой русской военной миссии в Персии // Русская старина. 1908. Т. 133. Вып 2. С. 333.
349
Красняк О.А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 77.
350
Наиб ос-Солтане – титул, которым чаще всего именовали шахского сына европейцы. Следует отметить, что как и другие титулы такого рода, его могли носить в разное время разные люди. Так, Наибом ос-Солтане именовался Аббас-мирза.
351
Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М.: Институт востоковедения РАН, 2012. С. 42.
352
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 77. Правильнее было бы сказать – заискивающее. Как сообщал тот же автор, шах был всегда недоволен, если на приемах или других значительных мероприятиях отсутствовали русские офицеры, и спрашивал с военного министра [Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 80]. Поэтому Камран-мирза старался во всём угодить шаху, чтобы не потерять его расположения. Соответственно, угодничал он и по отношению к инструкторам. Впрочем, «тонкая азиатская дипломатия» нашла здесь выражение в том, что внешне Камран-мирза старался угодить, а подспудно – если не навредить, то извлечь для себя пользу, не считаясь с делами ПКБ. К началу 1890-х гг. вторая сторона его поведения стала явно преобладающей.
353
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 67.
354
Curzon G.N. Persia and the Persian Question. London: Published by Frank Cass & Co. Ltd, 1966. P. 422.
355
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 84–85. Камран-мирза также был сипех-саларом, однако ему подчинялась не вся армия. Т. и. Тебризская армия была в подчинении у наследника престола, а еще один сын Насреддин-шаха – Масуд-мирза Зелл ос-Солтане – в Исфахане располагал собственной армией до 1888 г. [Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1887. С. 555]. «В действительности оба главнокомандующие (сыновья шаха – О. Г.) исфаханской и тебризской армиями в своих распоряжениях независимы от военного министра», – сообщалось в специальном сборнике российского Главного штаба [Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1888. С. 41]. После того как в 1888 г. Масуд-мирза впал в немилость у шаха и был лишен права командования и всех чинов, независимой от военного министра осталась только тебризская армия [Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1890. С. 669]. Впрочем, Мозаффарэддин-мирза был только формальным начальником своих войск. От шаха «в помощь ему» был назначен специальный сановник – генерал-губернатор Тебризской провинции (беглербег) эмир-е низам Гассан-хан («знатный и владетельный курд из округа Гярус в Хамаданской провинции»), de facto управлявший провинцией и командовавший вооруженными силами наследника престола [Артамонов Л. К. Северный Азербайджан. Военно-географический очерк. Тифлис: Типография канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, 1890. С. 23, 37, 49].
356
Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис: Типография Я. И. Либермана, 1898. С. 125.
357
Там же.
358
Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М.: Институт востоковедения РАН, 2012. С. 71. Впрочем, любимцем шаха в 1880-х гг. был племянник одной из его жен Малиджек. «На салямах, выходах шаха, его ставили выше, чем Наиб ос-Солтане… Любовь шаха к этому мальчику (ему было около 10 лет – О.Г.) непонятна», – писал один из российских инструкторов в своих очерках [Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 62].
359
РГВИА. Ф. 446. Д. 44. Л. 53. До 1877 г. Е. А. Маковкин, как и И. Н. Братков, служил в Ставропольском казачьем юнкерском училище младшим офицером [Кавказский календарь на 1878 год. Тифлис: Типография главного управления наместника Кавказского, 1877.
Отд. 3. С. 127]. Интересно, что фамилии обоих офицеров исчезают из «Кавказского календаря» с 1878 г. Причину этого относительно Е. А. Маковкина нам выяснить не удалось.
360
Докладная записка о состоянии дел в казачьей бригаде 24 октября 1879 года // Красняк О. А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 129–131.
361
Там же. С. 130.
362
Докладная записка о состоянии дел в казачьей бригаде 24 октября 1879 года // Красняк О. А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 130.
363
Винокуров В. И. История военной дипломатии. Военная дипломатия от Петра I до Первой мировой войны. М.: ООО НИЦ Инженер, 2009. Т. 1. С. 66; Babich Р. A Russian officer in Persian Cossack Brigade: Vladimir Andreevich Kosagovskii. Budapest: CEU, 2014. P. 31.
364
Докладная записка о состоянии дел в казачьей бригаде 24 октября 1879 года // Красняк О. А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 130.
365
Сведения, составленные на основании рапортов и писем полковника Ляхова, 1907 // Красняк О. А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 150.