Страница 13 из 34
Российским инструкторам сразу же пришлось столкнуться с массой трудностей. Главной из них была денежная проблема, которая со временем стала основной для нового подразделения. В. А. Косоговский в своих воспоминаниях указывал, что первоначально ни определенного бюджета, ни определенного штата не имелось[223]. Но он был не совсем прав. А. И. Домонтович разработал примерный бюджет полка еще до его создания, о чём уже говорилось выше. И в дальнейшем ежегодно составлял расчеты на содержание части, которые предоставлял военному министру для утверждения. Другое дело, что бюджет не был полностью обеспечен. Здесь необходимо отметить одну из серьезных ошибок, которую допускали и допускают многие исследователи ПКБ (не избежали этой участи и мы в одной из своих ранних работ), утверждая, что «бюджет ПКБ состоял из содержания 400 человек, уже состоявших на “казачьей” службе, и из ассигнований из шахской казны, обеспеченных доходами с таможен Северной Персии, находившихся под контролем России»[224]. Более детальное знакомство с финансовой стороной функционирования означенной воинской части убедило нас, что обеспечение ее материального положения доходами персидских таможен стало результатом займа персидского правительства у России 1900 г.[225]
Основанием бюджета после замены гулямов на мухаджиров должно было служить наследственное жалование последних, которое они получали от казны. Это уменьшило планировавшуюся изначально сумму. Предполагалось, что жалование будет одинаковым для лиц, занимавших одно и то же служебное положение[226]. Но этих денег для обустройства полка на первых порах не хватало, что вынуждало А. И. Домонтовича постоянно хлопотать перед шахом об увеличении финансирования. «Этих денег начальнику “казачьей” кавалерии не хватало, так как в первое время была масса побочных расходов, – сообщал В. А. Косоговский, – напр., заведение палаток и посуды для казаков, навесов для лошадей и многое другое, поэтому полк. Домонтовичу удалось выхлопотать от персидского правительства 10000 туманов (20000 руб.[227]), из коих 5000 были израсходованы сейчас же»[228]. Подполковнику приходилось на ходу корректировать свои представления о ведении хозяйства полка, исходя из иранских условий, а не правил, установленных в русской армии, которые были положены им в основу бюджета. Так, в рапорте от 10 августа 1879 г. А. И. Домонтович сообщал следующее: «Одновременно с формированием полка, я обратился к тегеранским купцам с целью найти подрядчиков на поставку в полк всех предметов его содержания. Необходимость скорее приступить к делу… заставила меня в первое время до заключения контрактов довольствовать полк по базарным ценам и несмотря на то, что содержание его обходится ниже цен, выведенных согласно положениям русской армии. Это относится до довольствия людей и лошадей, что же касается обмундирования, то в бюджете выставлены мною цены весьма малые, чуть ли не менее тех, по которым справляются вещи в казачьих полках; предполагая большую часть вещей и материалов выписать из России, разницу в курсе персидских и наших денег я считал достаточной для пересылки их. Впоследствии ближе ознакомившись с торговлей Тегерана, я предпочёл делать закупки всего и заказы в самой Персии, и, несмотря на неимение в полку никаких подспорных средств, в виде разного рода мастерских, обмундирование полка идет весьма скоро, хорошо и дёшево»[229].
Кроме того, военная подготовка новоиспеченных «казаков» оставляла желать лучшего. «Мухаджиры, – писал Алексей Михайлович Колюбакин, – потомки знатных мусульманских фамилий, оставивших Кавказ вследствие занятия его русскими. Из политических и военных видов шахское правительство старалось удержать мухаджиров от возврата в Россию и думало создать из них военную касту, подобно каджарской. Ежегодное денежное содержание должно было обеспечить их существование. Поселены были мухаджиры преимущественно в Азербайджане. Знатные, гордые и храбрые горцы, а в начале появления в Персии и очень зажиточные, мухаджиры могли выставить отличную иррегулярную конницу. Но правительство не сумело воспользоваться ими… Отпускаемое шахом содержание… за смертью старшего в роде делилось между его наследниками, таким образом постепенно уменьшаясь, дошло до ничтожных размеров, и не может уже обеспечивать безбедного существования людей, живших праздно, без занятий и оседлости. В то же время, боясь оттолкнуть их от себя строгими служебными требованиями, правительство смотрело крайне снисходительно на отношение мухаджиров к службе и тем совершенно развратило их. По официальным сведениям их считают 1 200 всадников. Что эта цифра существует только на бумаге видно из того, что когда правительство вздумало воспользоваться мухаджирами для формировавшейся в 1879 году “казачьей” бригады, то еле удалось набрать 300 человек. С большим трудом было собрано 600 человек, но из их числа, за вычетом бежавших (их было много, несмотря на хорошее содержание) и совершенно неспособных, осталось 300[230]»[231].
Сам А. И. Домонтович (как, впрочем, и последующие командиры бригады) постоянно сообщал высшему начальству о своеволиях своих подопечных. «Репутация их как самого неспокойного и в корне испорченного бездеятельностью войска, имеют печальную известность», – отмечал он. Даже шах и военный министр «убеждены были в полнейшей их негодности к какой бы то ни было службе, а также невозможности подчинить их». Например, при уже упоминавшемся сформировании полка, несмотря на приказ шаха, 160 мухаджиров, вызванные из Азербайджана, отказались подчиниться и вернулись назад[232]. Прибывшие же для формирования первого полка «явились… с разными претензиями, в особенности же их офицеры, которые, за весьма редким исключением, ничем решительно не отличаются от простых всадников и столь же далеки от понятия о качествах, требуемых их положением»[233]. Естественно, такая ситуация значительно усложняла задачи русских инструкторов. К этому дополнялось различие в положении отдельных мухаджиров, связанное со степенью их знатности. Подполковник планировал, что назначение на офицерские посты и система подчинения в его подразделении будет строиться по принципу качества и длительности службы, как это было принято в русской армии. Но реальность оказалась намного сложнее. Мухаджиры, пришедшие в полк в офицерских званиях, требовали их сохранения. Производство незнатных мухаджиров в офицеры за службу было затруднено, поскольку знатные мухаджиры отказывались им подчиняться. «Казачий» полк был, несмотря на свое привилегированное положение, составной частью персидской армии. И здесь на первых порах действовали те же принципы. С самого начала «офицерский вопрос» стал одним из больных для командиров ПКБ. Чтобы понять его лучше, скажем несколько слов о корпусе офицеров персидских вооруженных сил.
Офицеры в Персии, отмечал В. А. Франкини, имелись двух видов: «одни принадлежат к высшему сословию и получают чины и места по протекции или за деньги, а другие к мелкой провинциальной шляхте, и в таком случае назначаются сарбазами, им же подвластными, на должности субалтерн-офицеров[234] батальона, набираемого в области; но за это офицеры обязаны преподнести полковнику подарок в 30 или 50 туманов, без чего они не допускаются к исполнению обязанностей, потому что в персидской армии чины от султана (капитана) до наиба (прапорщика) жалуются сартипом (генералом) или сархангом (полковником), командиром батальона, а высшие чины от капитана до генерала – военным министром. Генералы же назначаются шахом, но вообще все чины приобретаются за деньги. Однако сарбазы не принимают в свой фоудж офицера, принадлежащего к другому племени; и только высшие начальники – сартипы и сарханги, составляют исключение»[235]. Низший офицерский состав комплектовался «рекрутским набором, причём в офицеры должны были идти ханы (помещики)». Срок службы, как утверждал Павел Васильевич Максимович-Васильковский, был пожизненным, в случае убыли младшего офицера на его место назначался новый хан из того же села. «Командир фоуджа сам назначал офицеров на различные должности и ему же было предоставляемо право производить их во все обер-офицерские чины, а в штаб-офицерские чины и выше производились они шахом»[236].
223
Косоговский В. А. Очерк развития персидской казачьей бригады // Новый Восток. 1923. Кн. 4. С. 391.
224
Гоков О. А. Создание Персидской казачьей бригады // Актуальні проблеми вітчизняної та всесвітньої історії: Збірник наукових праць. Харків: НМЦ СД, 2003. С. 69; Павлович М.П. Казачья бригада в Персии. (Из истории персидской контрреволюции) // Новый Восток. Кн. 8/9. С. 182; Потапов Г. В. Персидская империя. Иран с древнейших времён до наших дней. М.: Алгоритм, 2013. С. 262; Очерки новой истории Ирана (XIX – начало XX в.). М.: Изд-во восточной лит-ры, 1978. С. 138.
225
О роли русских займов 1900 и 1902 гг. в изменении финансирования ПКБ говорит в своей статье и И. Тер-Оганов [Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада: период трансформации (1894–1903 гг.) // Восток. 2010. № 3. С. 78], однако наши выводы были сделаны независимо от него [Гоков О. А. Роль офицеров Генерального штаба в осуществлении внешней политики Российской империи на мусульманском Востоке во второй половине XIX в. Дисс. канд. ист. наук. Харьков, 2004. С. 165].
226
Красняк О.А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 74.
227
В. А. Косоговский исходил из курса конца 1890-х гг. В 1879 г. 1 туман равнялся примерно 3 рублям, следовательно, указанная сумма исчислялась в 30 000 рублей.
228
Косоговский В. А. Очерк развития персидской казачьей бригады // Новый Восток. 1923. Кн. 4. С. 391. См. также: Красняк О. А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 74–75.
229
Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М.: Институт востоковедения РАН, 2012. С. 58.
230
В других источниках фигурируют цифры в 400 [Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М.: Институт востоковедения РАН, 2012. С. 57] и 200 человек [Высоцкий. Персидская казачья бригада // Военная быль. Париж. 1968. № 89. С. 12]. Сам А. И. Домонтович в октябре 1879 г. сообщал о 400, а по прошествии 14 месяцев службы говорил о 300 мухаджирах [Докладная записка о состоянии дел в казачьей бригаде 24 октября 1879 года // Красняк О. А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 129; Российско-Императорскому Чрезвычайному посланнику и полномочному министру при дворе персидском [от А. И. Домонтовича] // Красняк О. А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 132].
231
Колюбакин. Очерк вооружённых сил Персии в 1883 г. и население как источник комплектования персидской армии (Составлен по русским и иностранным источникам) // СМА. 1883. Вып. 4. С. 61–62.
232
Российско-Императорскому Чрезвычайному посланнику и полномочному министру при дворе персидском [И. А. Зиновьеву от А. И. Домонтовича] // Красняк О. А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 132. Впрочем, мухаджиры не были исключением из правил. Показательный случай из практики русских инструкторов 1880-х гг. сообщал Мисль-Рустем. «Однажды шах вызвал Шахсевенский кавалерийский полк (из племени шахсевен) к себе на смотр в Тегеран и приказал их одеть в серые черкески, что и было исполнено; затем, после смотра, он приказал русским инструкторам недели две немного подучить этот полк строю и нашить им погоны, наподобие сформированной ПКБ. Два дня они являлись для обучения, но на третий русские инструкторы были удивлены, узнавши, что шахсевенцы ушли уже по домам, на свою азиатскую границу, не дождавшись даже выдачи желаемых шахом погонов (погонных денег – О.Г.); они нашли, что в два дня довольно обучились; за это, однако, никто из них не был наказан, как будто так тому и следовало быть» [Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб.: Типография и литография В. А. Тиханова, 1897. С. 135–136].
233
Красняк О.А. Становление иранской регулярной армии в 1879–1921 гг. М.: URSS, 2007. С. 74.
234
Младшие офицеры. В персидской армии чины ниже сарханга – полковника.
235
Франкини. Записка о персидской армии генерал-майора Франкини от 20 сентября 1877 г. // СМА. 1883. Вып. 4. С. 8–9.
236
Максимович-Васильковский П. Отчёт о поездке по губернаторствам Западной Персии (Азербайджана и Персидского Курдистана) с приложением описания пройденных путей в зимний период 1900–1901 г.: в 2 ч. Тифлис: Типография канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, 1903. Ч. 1. С. 79–80.