Чары Клеопатры

— Перебрал я чуток… — оправдывался он, однако Клеопатра поняла, что дело тут вовсе не в переборе — ведь в прошлый раз он накидывался на нее, как голодный тигр.

— Скажи правду, Алексей, у тебя появилась другая женщина?

— Положа руку на сердце? — попытался пошутить Ильин.

— Ну, не на сердце, можно на три вершка ниже. Говори, ты мне изменяешь?

— Ты у меня одна.

— Что-то не похоже, я же вижу.

Ласки Клеопатры становились все настойчивее, и Алексей понял, что ему не отвертеться. И тут, на свою беду, он припомнил какой-то невероятный мостик — излюбленный способ изобретательной Ангелины, и решил соответствующим способом расположить супругу.

Клеопатра, несмотря на сообразительность, поначалу не могла понять, какой именно позы добивается от нее супруг, а поняв, пришла в ярость.

— Это какая сучка тебя научила, а?! — завопила она.

— Никакая не сучка… Я сам видел в «Плейбое», — неуклюже оправдывался Алексей, с которого мгновенно слетел хмель.

— К твоему сведению, этот журнал не занимается сексуальными изысканиями.

— Значит, это другой журнал был.

Кончилось дело тем, что взбешенная супруга вытолкнула его из постели на холодный пол, и Алексею превеликих трудов стоило упросить ее пустить его обратно под теплое одеяло.

Однако теперь ни о какой любви не могло быть и речи.

Ильин, укрывшись с головой и отвернувшись, так и не смог уснуть до утра. Его одолевали тревожные мысли. Вспомнилась погибшая Наташа. После того как ему сообщили горькую весть, Алексей, сопоставив разные соображения, пришел к выводу, что его бывшую жену убили по приказу Клеопатры. Он несколько раз порывался сказать ей об этом, но каждый раз сдерживался: ведь фактов-то у него не было. Промолчал он и на этот раз, мысленно упрекая себя за малодушие.

В какой-то момент он чуть было не решился. Резко повернулся к жене, но застыл, наблюдая за ней. Она спала — или прикидывалась: Клеопатра была превосходной актрисой. Лицо ее дышало безмятежностью, хотя длинные ресницы слегка подрагивали. Алексей несколько минут смотрел на нее. Противоречивые чувства волновали душу: он и любил ее, и жалел, особенно после беды в Кургане, которая неожиданно свалилась на нее, и совершенно невыносимой была мысль о Даше, отцом которой был не он, а черт-те какой подонок… А девочка славненькая, только болезненная — ничего не попишешь, наследственность. Конечно, он удочерит ее, но шрам в душе останется на всю жизнь.

…Майор-гаишник? Прикрыв глаза, Алексей старался представить себе грубого солдафона, изнасиловавшего Клеопатру. А может, она сама того… по доброму согласию? В ногах никто не стоял. А всю историю про изнасилование придумала — баба хитрющая. И сама же теперь обвиняет его, Алексея, в измене. Стоп, братец, но ведь ты и в самом деле… А она сама разве святая? Да и не в том, видно, дело, что он переспал с кем-то…

Расстались они, так и не помирившись.

— Ты хоть перед Залесской держи фасон, — шепнула Клеопатра, когда прощались. — Ей ни к чему знать про наши раздоры.

Через четыре дня после того, как уехал Ильин, приехал Саркисян, Клеопатра ждала его с нетерпением.

Выглядел он усталым и осунувшимся.

— Дела складываются не лучшим образом, — сказал Саркис. — Финансовые потоки совсем обмелели, и менты донимают.

— Наехали?

— Нет, но подбираются. Ничего, я обхитрю их, не впервой. К тому же «крот» на месте остался… Но ты не волнуйся, хозяйка, — продолжал он, отвечая на ее вопросительный взгляд. — Твои дела я, считай, уладил.

— Есть деньги?

— Есть, есть. Все три лимончика, — кивнул Саркисян, почему-то отводя взгляд.

— Не в ущерб фирме, надеюсь?

— Ну вот еще! Разве я похож на идиота, чтобы лишний раз подвергать опасности фирму, которую…

— Которую в скором времени возглавишь, — договорила Клеопатра.

— Треть суммы у меня есть. Другую треть я беру у Громады и третью уже почти нашел у наркодилеров, которые пытались ее заначить… Ну, детали тебе, хозяйка, неинтересны.

— После расскажешь. Скажи лучше, как там мой благоверный.

— Ничего. Трудится, как говорится, на общее благо. А что, есть проблемы?

— Не понравился он мне в последний приезд, — задумчиво произнесла Клеопатра. — Какой-то холодный стал, неискренний.

— У тебя были сигналы? — мгновенно просек ситуацию Саркисян.

— Сигнал не сигнал, а так, догадка, — усмехнулась Клеопатра.

— Гм, догадка… — Банкир задумался. — У меня есть сыщик хороший на примете. Хочешь, пущу по следу?

— Из ментов?

— Не надо так, Зулейка Ивановна. Я ведь могу и обидеться.

— Я пошутила.

— Хорошая шутка. А сыщик мировой. Сразу просечет, шмары у твоего суженого завелись или другие причины.

— Не нужно, — отвергла предложение Клеопатра. — Выйду на волю, сама с ним разберусь.

Саркис пожал плечами:

— Вольному воля.

«С тобой только свяжись, — с непонятно откуда взявшейся неприязнью подумала Клеопатра. — Потом век не выпутаешься. Армяшка цепкий, как паук. Ишь, все время глаза свои отводит».

Саркисян сообщил, что с Залесской у него твердая договоренность: как только он вручит ей нужную сумму — а это произойдет максимум через месяц, — она приведет в действие всю цепочку. И Саркисян, и Клеопатра хорошо понимали, о какой именно цепочке идет речь. Оба по роду деятельности знали, что, кроме начальника колонии, сюда входят и соответствующие чины ГУИНА. Такая же цепочка сработала и при освобождении из тюрьмы Ильина, и в других случаях. Никаких фамилий Марина Федоровна ни Саркисяну, ни Клеопатре не называла; деньги брала с глазу на глаз: три миллиона долларов.

— Тебе только с колонией расплеваться, хозяйка, — подвел итоги Саркисян. — А там — в Испанию, как договорились. Паспорт, визы, билеты — все будет в лучшем виде, не волнуйся.

— Мы летим вчетвером, — напомнила Клеопатра, но подумав, уточнила: — А может, я одна с Дашей…

Глава 30

Деньги пахнут кровью

В свое время римский император Веспасиан, отчаянно нуждаясь в деньгах, ввел налог на сортиры, и когда сын попрекнул его за это, ответил фразой, ставшей крылатой:

— Сынок, деньги не пахнут!

В наши времена, чуток подкорректированная, эта фраза звучит по-иному: «Деньги пахнут кровью». По крайней мере, это верно по отношению к большим деньгам…

Был поздний час, когда Саркисян пригласил к себе Рустама с двумя боевиками из службы безопасности фирмы. Секретаршу он отпустил, в офисе никого не было, кроме внешней охраны. Вместе с Рустамом в кабинет вошли Билл и Кузнец, прозванный так за пудовые кулаки.

Едва они вошли, зазвонил мобильный, который Саркисян забыл отключить. Он посмотрел на табло, на котором высветился домашний номер Ильина. «Вот еще отрезанный ломоть, — подумал банкир. — Меня для него нет. И не будет». Телефон вызванивал долго, заканчивал музыкальную фразу Моцарта и тут же начинал ее сначала. Саркис решил дождаться, когда его помощнику надоест это занятие. Фраза Клеопатры, что Алексей стал какой-то не такой, насторожила его, тем более он и сам заметил в помощнике перемены. Но в отличие от Клеопатры Саркис увидел другое: Ильин стал более уверен в себе, без особых колебаний принимал решения по сделкам с посредниками.

Вопреки приказу Клеопатры Саркис распорядился установить за ним наблюдение. И то, что ему доложили, повергло банкира в шок: Ильин якшается с ментами, и не с пешками, а с самим начальником отдела по борьбе с наркобизнесом. Надо обязательно сообщить об этом Клеопатре.

Боевики сидели с равнодушными лицами, словно все происходящее их совершенно не касалось.

Наконец, поперхнувшись, японский аппаратик затих, и Саркисян тут же отключил его, чтобы ничто не мешало конфиденциальной беседе.

— Садитесь поближе, ребятки, — произнес он. — Ты, Рустам, прекрасно справился с предыдущим заданием, поэтому назначаю тебя старшим группы. А поручение для вас будет такое — нужно разыскать Вано Счастливчика и Машу, которые присвоили миллион долларов, полученных за «феню» в Кемерове от Громады. Известно, что Леха Долговязый погиб в автокатастрофе, а Маша с Вано рванули в Тбилиси.