Страница 16 из 16
«Как только распространилось известие о войне, вся молодежь, не ожидая призыва, бросилась к оружию, – описывает состояние польского общества графиня Потоцкая. – Ни угрозы России, ни расчеты и опасения родителей не могли остановить этот патриотический порыв…
Новое поколение пришло на смену старому, которое отчасти уже исчезло в рядах французской армии, и дети, пылая от возбуждения, с лихорадочным любопытством слушали рассказы старших: надежда вернуться с победой устремляла их к героическим поступкам. Солдаты, едва вышедшие из юношеских лет, приводили в восхищение старых гренадеров. Без военного мундира никто не решался показаться па улице, боясь насмешек уличных мальчишек».
И без того великий патриотический подъем подпитывался извне. Наполеон понимал, что по-настоящему преданных союзников в Европе у него быть не может, за исключением поляков. Его старания описывает Потоцкая:
«Очень искусно играя на слабой струнке поляков, император не пренебрегал ничем, что могло польстить им, и довел их энтузиазм до крайней степени напряжения, поддерживая их заветные надежды, но, не давая в то же время никаких определенных обещаний».
Биньон – официальный представитель Франции в Варшаве – «получил распоряжение тщательно ознакомиться с национальными традициями поляков во время поголовных восстаний».
Поляки были действительно готовы на многое. Вот как описывает ситуацию барон де Марбо:
«Самые горячие господа из различных провинций Польши предлагали Наполеону поднять все провинции и привести к нему на службу свыше 300 тысяч человек в тот день, когда он провозгласил бы принципиально, что все разделы их страны аннулируются, и восстанавливается Польское королевство».
Несомненно, поляки бы выставили достойную армию по одному только росчерку пера этого вершителя европейских судеб. Но их чаяния не мог удовлетворить даже всемогущий Бонапарт. Ведь подразумевалось отнять польские земли не только и не столько у России, но у Австрии и Пруссии. А ведь в кампании 1812 г. на левом фланге наступал на Ригу наполеоновский маршал Макдональд с 35 тысячами пруссаков; на правом фланге шел корпус князя Шварценберга с не меньшим количеством австрийцев.
Что бы произошло, если б Наполеон пошел навстречу пожеланиям поляков? Оба фланга Великой армии моментально перешли бы на русскую сторону; а в тыл бы ей ударили войска Австрии и Пруссии. (Одна только австрийская армия имела на то время под ружьем 200 тысяч человек.) В такой ситуации у Наполеона было мало шансов добраться даже до Смоленска.
Поэтому Наполеон продолжал делать то, что ему оставалось: возбуждал поляков к борьбе за независимость родины, периодически обвинял их в недостатке патриотизма, использовал польских воинов на самых опасных участках и почти ничего не делал, чтобы вернуть им государство. Французский император и сам понимал, что одними обещаниями нельзя поднять весь народ, а потому, по словам барона де Марбо, «на берега Немана Наполеон не привез никаких запасов оружия, ни обмундирования для вооружения и экипировки войск, которые могли бы выставить поляки».
И все же, энтузиазм поляков и литовцев был выше самых смелых ожиданий Наполеона.
23 июня 1812 г. передовые отряды Великой армии поили коней в Немане, который служил границей между Россией и покорной Наполеону Европой. Внезапно к бивуаку 6-го польского уланского полка на бешенной скорости подъехала карета в сопровождении двух всадников. Из нее вышел Наполеон и начальник главного штаба – Бертье. Оба сняли французские мундиры. Наполеон надел сюртук и фуражку польского полковника Поговского, Бертье также облачился в польскую форму. Затем два человека, от которых зависели судьбы Европы, поскакали в направлении литовского Ковно, находившегося на расстоянии пушечного выстрела. Французский император спешился и долго осматривал окрестности. Через несколько часов он вновь появился на этом же месте в сопровождении инженерного генерала Аксо. Последний получил приказ к вечеру начать возведение трех мостов через Неман.
Происходившее далее описывает русский историк Михайловский-Данилевский:
«На этом пространстве, почти возле самого Немана, стояли пехота, конница и артиллерия, в густых, необозримых колоннах. Запрещено было разводить огни и велено хранить величайшую тишину, чтобы никакой бивачный дым, никакой шум не изменили присутствию неприятельских сил на рубеже России. Солнце село; наступила темнота, и Наполеон прибыл к Неману руководствовать переправой. При нем пущены понтоны на воду, и 500 поляков 13-го полка отчалили от берега на лодках. Они заняли лежавшую на нашей стороне небольшую деревню. Тут был лейб-казачий разъезд. Начальник его, Жмурин, поскакал донести командиру полка графу Орлову-Денисову о переправе неприятелей и испрашивал приказаний: ударить ли на них или отступить? Разъезду велено собраться и отойти назад; о произошедшем посланы донесения. Между лейб-казаками и поляками произошло несколько ружейных и пистолетных выстрелов. Гул их огласил песчаные берега Немана. Так началась война, которая должна была превзойти все войны, какие когда-либо освещало солнце».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.