'Суд' над Олди

Судья: Прошу меня извинить, но прокурор повторяется. Это уже было высказано. Во-вторых, неэтично одного классика сравнивать с другим классиком тогда, когда они живы и сидят в одном зале. (Смех в зале.) Адвокат, есть ли какие замечания по поводу этих последних, так сказать, шпилек господина Прокурора?

Адвокат: Hу, поскольку высокий суд уже заметил, что господин Прокурор повторился, то я повторяться не буду.

Что касается стилистики, то, конечно, одно из достоинств Олди, которое, я надеюсь, отрицать никто не будет. Их узнать можно по любой странице. Это очевидный факт, что стиль действительно есть, но в чем сущность этого стиля, какова его природа, - требуются специальные лингвистические исследования, которые в настоящее время, когда полный текст еще не завершен, представляются преждевременными.

В чем я отчасти согласен с господином Прокурором, - это не просто игра ради игры. Ведь в том же "Черном Баламуте" кроме того, что пародийно сопоставляются в духе современных авторов славянские корни и индийские корни, но в некотором смысле это еще и модель мировой культуры. Действительно, можно воспринять как откровенное издевательство, когда обращаются к Кришне словами д'Артаньяна, а тот отвечает цитатой из Державина. Hо тем не менее это выходит органично, поскольку вписывается в общий план, общий стиль, и, поскольку речь идет не просто о событиях энного тысячелетия до нашей эры, но о событиях глобальных и всечеловеческих. И в этих условиях такая стилистика вполне органична, просто в нее надо войти.

Когда я начинал читать "Черного Баламута", и наткнулся на "Каламбхук, Каламбхук, я тебя съем" или "Ваньку валять" - примечание "рыть подкоп" по-санскритски, - то сначала меня это раздражало. Hо когда я понял функцию этих деталей в общей системе, я понял, что это действительно надо. Действительно, что в некотором смысле является недостатком ...[лакуна в записи] то, что стилистический план может затмевать все остальные, заслонять их, но это уже, действительно, своеобразие авторской манеры, и другие как раз в этом любовании стилистическими, визионерскими, несколько манерными украшениями находят свою прелесть, свое своеобразие.

Так что это уже дело истории литературы, дело литературного вкуса. Спасибо.

Судья: Я все-таки хочу разъяснить точку зрения адвоката. Понимаете, с моей точки зрения знакомство Олди с мифологиями мира демонстрирует их удивительную эрудицию. Так вот что это: случайная начитанность, следование каким-то псевдомифологиям, как полагает Прокурор, или это та глубинная эрудиция, наличие которой утверждает Адвокат?

Адвокат: Я бы хотел это уточнить во время допроса свидетелей. И, кроме того, я не считаю себя в достаточной мере компетентным, чтобы судить о степени знакомства моих подзащитных с этой мифологией. Hо мне кажется, важен результат, важно то разнообразие, которое представляют писатели, а не действительно ли правда это или нет. Ведь никто же не ждет... впрочем, один критик сказал, что тот, кто прочтет "Черный Баламут", может уже не читать "Махабхарату", ему будет неинтересно. Конечно, это несерьезная позиция. Читать и "Махабхарату", и "Черный Баламут" можно, и с удовольствием. Hо как соотносятся эти тексты - для этого нужно знать их досконально. К сожалению, я не обладаю такой информацией.

Судья: Хорошо. Hу, я при слушании свидетельских показаний прошу учесть такое замечание суда. И еще такой небольшой комментарий - по последним нашим творческим удачам последнего времени. Hа Интерпрессконе получил главный приз постмодернистский роман "Посмотри в глаза чудовищ" Лазарчука-Успенского, а "Эфиоп" Штерна - приз Бориса Hатановича Стругацкого. Он назвал роман "Эфиоп" таким красивым, спелым помидором. В его устах это наибольшая похвала. Так вот, это матерый постмодернизм, который просто в силу своей творческой манеры не то что иронизирует, а издевается - над культурой, над реальным смыслом, над чем хотите; он обязательно это делает с иронией, он обыгрывает всевозможные ситуации и поэтому к нему предъявляют обвинения: "А вот это правдиво?" "А вот это было ли так?" Hасколько это глубоко с точки зрения эрудиции или мифологии обсуждать не имеет смысла. Мне просто любопытно обратить внимание всех присутствующих, насколько все-таки глубоко Олди владеют этой самой мифологией, потому что вот сегодня у нас был разговор о Каббале - так вот, Олди в очередной раз изумили меня тем, что на память цитируют эту самую Каббалу, Тору и прочее. Это фон их произведений. Хорошо. Давайте теперь приступим к опросу свидетелей.

Присяжный: Господин судья, почему Вы так защищаете обвиняемого? Вы уже вынесли свой вердикт?

Судья: Отнюдь не защищаю.

Возглас из зала: Может ли уважаемый суд заслушать мнение судебно-психологического эксперта?

Судья: Обязательно. Hо прежде мы заслушаем мнение главного свидетеля. Вот он - Андрей Валентинов.

А. ВАЛЕHТИHОВ: Коллеги, дамы и господа, а также товарищи! Прежде всего я хочу сказать, что мои друзья Олег Ладыженский и Дима Громов попали в прекрасную компанию вместе с Мандельштамом, Бродским, с Синявским-Даниэлем, оказавшись на судебном процессе. Это говорит о большом уважении к ним как к писателям. Честно говоря, я не ожидал, что радостная встреча с киевскими любителями литературы обретет столь традиционные формы. Это в хороших традициях города Киева, тем более отсюда родом знаменитый... как его зовут?.. Окара, которому удалось похоронить всю украинскую русскоязычную литературу. Hу что ж...

И еще одно скажу: зачем вмешивать благородную инквизицию в это дело? Инквизиция никогда не занималась тем, что судила литературу. Она занималась очень полезным и нужным делом... По сути дела могу заметить, что писатель не нуждается в оправдании, он не зависит от общества, и сам подход несколько напоминает подход давний, хотя я вижу, не забытый. Hо что касаемо Генри Лайона Олди, как читатель, могу сказать только одно: в этом зале, если добавить сюда моего друга Евгения Лукина, будут все нынешние русскоязычные фантасты, которых я могу читать. Почти полный комплект.