Кровавый рассвет

Дело начало набирать интересный оборот…

Спустя минут двадцать все мое тело заметно онемело. Затекли мышцы рук и ног, даже на шее проступила синяя венка от напряжения. А эти ненасытные все стонали да вздыхали. Я сделала довольно много фотографий: тут были и изображения девушки, опиравшейся на стенку кабинки, в то время как похотливые руки парня блуждали по ее развратному телу, так же и фотографии самого процесса, ради которого они и уединились в туалетной кабинке. Как пóшло.

Я решила, что вдоволь наснимала этих голубков, а потому, громко распахнув дверцу своей кабинки, вышла из кафе. За спиной тут же послышались характерные звуки шуршащей одежды и звон каблуков по кафельному полу. Молча натянув капюшон на лицо, я отправилась гулять по ночным улицам города.

Я шла, и мне казалось, что лишь луна, одиноко освещавшая мой путь, могла понять меня. Я – дитя ночи, я – чудовище. Меня предупреждали, что такое может быть, даже рассказывали страшные сказки, словно ребенку, как неопытные вампиры заживо «съедают» своих близких людей. Но я-то не первый год живу. Что Чонгук делает со мной, почему в груди так тесно от одной мысли о нем? Я не смогу вернуть его доверие, да и не надеюсь, если честно…

Нам не по пути.

***

В течение недели я ежедневно сталкивалась с этой девушкой и ее бойфрендом на улицах Пусана. Пришлось вжиться в роль папарацци. Я в моем мозгу постоянно крутились мысли о том, как бы подкинуть эти фотографии Чонгуку, но я даже не знаю, где он живет! Был бы у меня номер телефона, да он канул в сточную канаву три месяца назад…

Прогуливаясь по темной улице (по которым я чаще всего и ходила все это время), мое внимание внезапно упало на одиноко стоящую женскую фигуру у ограды. Она смотрела на тихую гладь воды, на которой, переливаясь, отражалась холодная луна. В силуэте я узнала девушку Чона и, недолго думая, подошла к ней, осторожно заглядывая в лицо. В глазах отражалось спокойствие и даже некая тревога.

- Привет, - мой голос слегка дрожал.

- Эмм, а ты кто вообще? – девушка развернулась в ту же секунду, а лицо теперь выражало конкретную неприязнь.

Я молча обхватила ее плечи ладонями, как вдруг по телу словно пробежала волна электрического тока. Я отпрянула назад и ужаснулась: мои руки покраснели, от них исходил сильный жар.

- Что ты такое?

Девушка грозно усмехнулась и потерла горящие плечи.

-Вампирша, значит, да? – ее писклявый голосок меня порядком раздражал. Я чуть отошла назад и напряглась, чувствуя, как накаляется атмосфера между нами. – Ну, что же, будем знакомы. Меня зовут Алин Муен.

Я затаила дыхание и сжала все еще ноющие ладони в кулак. Алин Муен – древний, как сам мир, и могущественный…Ангел. Да, она прямиком оттуда. Но при этом этот Ангел известен не самой доброй славой. За ней крепко держатся грешки за предательство других, за что она и была изгнана на землю. И сейчас, древнейшее существо, наполненное злобой и обидой, стоит прямиком передо мной, ослабленным и растерянным до дрожи в коленях вампиром.

- Алин…Муен?

- Да, глупенькая, - ее голос мгновенно стал грубым и злым. – Как тебя зовут?

- Кьюнг-Сун, - я старалась держаться максимально уверенно, но тремор в животе предательски стягивал.

Девушка двинулась на меня, крепко сжав в ладонях язычки пламени. Они слились в безумном танце, отразившись в ее зрачках. Я замерла в ужасе.

Не знаю, что бы со мной случилось, если бы между нами не появилась крепкая мужская фигура. В нос ударил до боли знакомый запах одеколона, в силуэте я разглядела чуть взъерошенные темные волосы, широкие плечи…

- Элисон, что ты делаешь? – произнес он. Чонгук пришел ко мне на помощь.

- Гукки~, я…

- Элисон? – с моих губ сорвался тихий вопрос, не требующий ответа. Разумеется, если бы она сказала свое настоящее имя, ее бы мгновенно раскрыли. Но сейчас меня совершенно не интересовали ее проблемы.

- Уходи. Прошу, оставь ее, - голос парня был серьезным и таким по-своему родным для меня. Я закусила губу и отошла к рядом стоящему деревцу.

Алин опустила глаза и молча повиновалась своему парню. Когда ее силуэт окончательно растворился в сумраке, Чон повернулся ко мне. Одинокая луна подчеркивала мягкие черты его лица, так холодно и молчаливо освещая его статные плечи и проступившие на крепких руках вены. Я сглотнула и нервно потерла мокрые ладони.

Парень подошел ко мне вплотную, сейчас нас разделяли сущие сантиметры. Его тяжелая рука прикоснулась к моему подбородку, притягивая к себе еще ближе. Вдох. Выдох. И вот его мягкие, такие сладкие губы накрывают мои, и мой разум окончательно покидает тело. Он осторожно покусывает меня, свободной рукой обнимая тонкую талию. Его язык проникает в рот, наши языки сплетаются в безумном танце. Мое тело обхватило волнение, приятным теплом отдавая в самое сердце; дрожащими руками я обхватила Чона за шею и издала едва слышный стон удовольствия.

Казалось, что прошла целая вечность… Вечность, по сравнению со всем временем, что я живу на этой земле. Я приоткрыла глаза, наши взгляды встретились. Лунный свет игривыми бликами отражался в его зрачках, пушистые ресницы щекотали мои щеки, а руки так нежно и крепко сжимали за бедра.

- Кьюнг-Сун, - прошептал Чон, чуть отстранившись от моего лица. Горячее дыхание обожгло мои губы. – Прости меня…

К горлу подступил ком, и я, кинувшись в объятия парня, громко зарыдала. От боли, от сожаления, от одиночества и обиды. Все смешалось во мне и сейчас вырывалось наружу, словно спящий вулкан проснулся спустя сотни тысяч лет. Чонгук обнял меня за плечи и стал трепетно гладить по волосам. Я упиралась руками в его грудь, слегка сжимая ворот рубашки пальцами левой руки. Одурманивающий мужской запах щекотал мой нос, окутывая мысли плотным туманом.

На часах около девяти вечера. Я иду вдоль по улице, утирая рукавами потрепанной толстовки уже почти засохшие слезы, Чон лишь крепко держит меня под локоть. За три месяца бессмысленных хождений по ночным улицам мое лицо значительно побледнело, щеки впали и потеряли свой натуральный румянец, глаза стали безжизненными и тусклыми, что уж и говорить об острых выпирающих ребрах. Парень уверенно вел меня в ближайший торговый центр, пока у нас еще оставалось время.

Оставалось совсем немного до закрытия магазинов, когда мы с Чоном зашли в последний бутик с женской одеждой. В его руках уже сверкали разноцветные пакеты с новыми вещами, но ему все равно было мало. Вернее, он утверждал, что мне просто жизненно необходимо накупить кучу бесполезных шмоток, чтобы забыть все то, что мучало меня все это время. Про Алин Муен я все-таки рассказывать не стала, почему-то я была уверена, что в его жизни эта фигура больше не станет мелькать.

Я зашла в примерочную и переоделась в уже купленные новые вещи: синее приталенное платье, сверху джинсовая накидка, а на ногах полусапожки на небольшом каблуке и черные чулки чуть выше колена. Я поправила подол нового платья и, взглянув в большое зеркало, расплылась в довольной улыбке. Неожиданно шторка примерочной распахнулась, и вошел Чон. Увидев меня, наконец, в нормальной одежде, он смог оценить истинные «масштабы» трехмесячного отсутствия дома: на запястьях и бедрах красовались темные синяки, следы моих падений и стычек с хулиганами, на правой щеке проглядывал уже заживший шрам – результат моего «удачного» падения на асфальт. На глаза навернулись слезы; парень подошел ко мне сзади и обнял за талию, уткнувшись теплым носом в плечо.

- Прости меня, - прошептала я, мой голос дрожал. – Прости, я не хотела причинить тебе боль. Я не ведала, что творила, Чон. Если бы ты знал, как я сожалею, как сильно я переживала, что никогда не смогу больше оказаться в твоих объятиях…

Чон ничего не сказал в ответ, лишь еще крепче сжал меня.

Его теплое дыхание означало лишь одно – он смог меня простить.

========== Глава 8 ==========

Вместе с Чонгуком мы добрались до дома Намджуна. Старый дом с его скрипучими и расшатанными половицами, полусгнившими перилами, пожелтевшими ставнями на окнах. Я молча поднялась по ступенькам на крыльцо и осторожно постучала в дверь. Парень стоял сзади меня, нежно поглаживая по спине, словно придавая мне уверенности.