Страница 7 из 16
«Человечество, – подчеркивает он, – только теперь пробуждается от иллюзии своей идеологии, признав производственные отношения реальным базисом всех других отношений (противоречие классовых интересов). Не сознание человека определяет его бытие, а, наоборот, его общественное бытие определяет его сознание».
Изложив таким образом те положения марксизма, которые рецензенту книги Масарика казались наиболее важными, он в конце статьи, словно бы вспомнив об авторе книги, возвращается к самому Масарику.
«По мнению Масарика, – иронизирует он, – марксизм без всякой критики воспринял учение Гегеля, Фейербаха, позитивизм и т. д. Вообще Масарик, если можно так выразиться, ни в чем не согласен с марксизмом. Образцами его критики могут служить его положения, более выставляемые им, чем доказываемые… Например, марксизм неправ, объясняя экономически мораль, культ, церковную организацию, причем Масарик не только не анализирует содержание источников культа и морали, но вообще отделывается словами „это не верно“, „не доказано“ и т. д. Столь же категорически и столь же бездоказательно Масарик заявляет, что общественных классов и борьбы между ними никогда не существовало и не существует. Между тем вся жизнь служит примером обратного положения». Примечательно, что рецензент, опровергая и высмеивая «курьезные доводы» и «нелепые „аксиомы“» Масарика, обличает его как воинствующего «защитника современного строя», как идеолога господствующих классов, заинтересованного в сохранении существующего порядка вещей. Именно этим он объясняет «еще одно открытие Масарика», утверждающего с серьезным видом, что «человек от природы не только охотно господствует, но столь же охотно подчиняется и слушается», т. е. Масарика вполне устраивают порядки, при которых одни охотно господствуют, а другие столь же охотно подчиняются…
«Понятия нашей головы, – заключает свою статью Я. Подневольный, – суть отражение действительно существующего. Последнее положение, как читатель, наверное, уже заметил, Масарик лучше всего подтверждает собственным примером как критик марксизма».
Мы сочли возможным столь подробно остановиться на этой статье потому, что ее суть и направленность были характерны и для других публикаций «Северного Кавказа», в которых так или иначе популяризовался марксистский взгляд на злободневные вопросы политики и общественной жизни. А такие публикации, подписываемые преимущественно Яковом Подневольным, в течение 1901 г. появлялись на страницах «Северного Кавказа» регулярно.
Остановимся кратко на наиболее значительных из них. 31 марта «Северный Кавказ» опубликовал статью «Эволюция крестьянства», подписанную инициалами Б. З. Н. В этой статье газета впервые упомянула о работе В. И. Ленина «Развитие капитализма в России» (несколько позднее она посвятит этой работе специальную рецензию).
Отмечая необыкновенное богатство статистического материала, использованного в труде Ильина (Ленина) и полностью соглашаясь с его выводом относительно того, что в сельском хозяйстве зажиточное меньшинство сосредоточивает в своих руках такую же долю посева, как и всё остальное крестьянство вместе взятое, автор «Эволюции крестьянства» заключает от себя: «Резюмируя данные эволюции крестьянства, мы должны признать, что на пороге XX века мы уже не имеем права, как сорок лет назад тому, говорить о крестьянстве как о чем-то целом, имеющем общие интересы. И в среду крестьянства проникла, а главное, резко его разложила на части общая всем векам и народам демаркационная линия, которая именуется различием прав на средства производства, а следовательно, на труд и личность себе подобного существа».
Проблеме социального расслоения и пролетаризации крестьянского населения была посвящена и другая статья, опубликованная в газете 17 апреля как рецензия на книгу Каутского «Аграрный вопрос». Вот основные положения статьи, сформулированные как извлечения из книги Каутского:
«Крестьяне, как самостоятельные хозяева, уже не составляют теперь большинства в деревне: под ними стоит значительный слой сельских рабочих, которые не уступают им по численности и интересы которых во всех существенных пунктах тождественны с интересами промышленных наемных рабочих. Следовательно, овладеть массой, организовать ее политически и экономически, поднять ее интеллектуально и морально, довести ее до того, чтобы она была в состоянии взять на себя наследство капиталистического производства, – вот что является главной задачей партии труда.
Очевидно, когда дальнейшее существование наемной системы сделается невозможным, то эти хозяйства перейдут в общественную собственность…
Громадная земельная площадь крупного сельского хозяйства, капиталистический характер которого все более развивается, рост арендной системы, индустриализация сельского хозяйства – вот элементы, подготовляющие почву для обобществления производства…»
Книга Каутского «Аграрный вопрос» была по преимуществу написана на основе европейской действительности, а «Северный Кавказ», словно бы переключая внимание своих читателей с европейских проблем на аналогичные отечественные, буквально через несколько дней после появления рецензии об этой книге Каутского помещает (26 апреля) обстоятельную и восторженно написанную статью о работе, целиком посвященной анализу российской действительности. Это была статья о ленинской книжке «Экономические этюды и статьи», подписанной псевдонимом Владимира Ильича – Владимир Ильин. Название работы В. И. Ленина, вынесенное в заголовок статьи, было выделено крупным, броским шрифтом, но еще крупнее – Владимир Ильин. И уже этим газета достаточно красноречиво выразила свое отношение и к автору «Экономических этюдов…», и к его произведению, характеризуемому рецензентом как выдающееся. С этого, собственно, и начинается его рекомендация: «…Так как работа эта занимает выдающееся место в русской экономической литературе, то мы с особым удовольствием останавливаемся на рассматриваемом произведении». Автор статьи, действительно, с особым удовольствием и достаточно толково старается передать своему читателю аналитическую глубину и блистательную форму изложения мыслей и выводов Ленина. С нескрываемым наслаждением он пересказывает, в частности, содержание тех разделов книги, в которых Владимир Ильин развенчивает «экономический романтизм народнических воззрений», обличая народников как «горячих сторонников мелкобуржуазного производства»; с неопровержимой последовательностью, подчеркивает рецензент, г. Ильин доказывает, что «современное мелкое хозяйство находится в обстановке товарного производства» и что «исправный» крестьянин есть мелкий буржуа, отстаивающий себя борьбой, которая, с одной стороны, постоянно выделяет небольшое меньшинство крупных буржуа, а с другой стороны, выталкивает большинство в ряды пролетариата.
«Всякий из нас, – замечает от себя рецензент, – живя в деревне, не раз мог проверить только что высказанное положение».
И вновь обращаясь к народникам, автор статьи продолжает: «Только народники могут утешать себя такими фразами: „соединяя земледелие с промыслом, кустарь… может продавать свои изделия дешевле фабричных“ и т. д. По этому поводу г. Ильин говорит, что только на гнилом Западе вещи прямо называют их именем, а у нас понижение жизненного уровня трудящихся, задержку введения машин, укрепление всяческой кабалы называют „преимуществом народного производства, соединяющего земледелие с промыслом“. Германские портные, говорит г. Ильин, добиваются от своих хозяев устройства фабрик, тогда как у нас „систему вышибания пота“ благодушно называют „кустарной промышленностью“ и обсуждают преимущества ее перед капитализмом.
Интересно бы знать, спрашивает г. Ильин, нашелся бы хотя в одной капиталистической стране такой „пролетарий“, который бы не был отнесен к пауперам при заработке 33 и 50 рублей в год? А этот заработок специфически русский в кустарной промышленности».
Познакомив далее читателя с тем, как г. Ильин убедительно доказал измену народников лучшим заветам представителей 60-х годов, одушевленных горячей враждой к крепостному праву и идеей всесторонней европеизации России, автор статьи заключает: «В противоположность народническому пониманию современности г. Ильин выставляет свое, но так как наш очерк вышел очень большим, то мы отсылаем читателя к самой книге…»