Страница 6 из 14
По смыслу пункта 2 статьи 223 ГК РФ право собственности возникает у добросовестного приобретателя не только в том случае, когда вступило в законную силу решение суда об отказе в удовлетворении иска об истребовании имущества из чужого незаконного владения, но и тогда, когда прежний собственник в суд не обращался и основания для удовлетворения такого иска отсутствуют.
Поскольку добросовестный приобретатель становится собственником недвижимого имущества с момента государственной регистрации права в ЕГРП, первоначальный собственник не вправе истребовать имущество и в том случае, если оно перешло к последующему приобретателю по безвозмездной сделке.
В силу пункта 1 статьи 6 ГК РФ (аналогия закона) правило абзаца второго пункта 2 статьи 223 ГК РФ подлежит применению при рассмотрении споров о правах на движимое имущество (право собственности на движимое имущество у добросовестного приобретателя возникает с момента возмездного приобретения имущества, за исключением предусмотренных статьей 302 ГК РФ случаев, когда собственник вправе истребовать такое имущество от добросовестного приобретателя).
Правило п. 2 ст. 223 ГК, действующее в новой редакции с 1 января 2005 г., всегда вызывало критику цивилистов. Оно обычно обосновывается отсылкой к норме § 932 Германского гражданского уложения о приобретении собственности на движимую вещь от неуправомоченного отчуждателя, отличаясь от нее, во-первых, тем, что действует на приобретение недвижимости, а во-вторых, тем, что оставляет без регулирования ряд важных вопросов, в частности судьбу обременений вещи и сделок, совершенных приобретателем. Кроме того, это правило вступает в противоречие с нормой ст. 234 ГК.
В конечном счете возникающая из п. 2 ст. 223 ГК позиция собственника при условии отсутствия оснований для истребования вещи оказалась неустойчивой. Ведь до тех пор, пока не заявлен иск в порядке ст. 301, 302 ГК, неясно, может ли быть истребована вещь от приобретателя. А пока это неясно, непонятно также, возникло право собственности у приобретателя или нет.
Известно, что добросовестный приобретатель – это всегда владелец незаконный, владелец, получивший вещь по недействительной сделке. Ведь добросовестность состоит в том, что приобретатель, приобретая вещь от неуправомоченного отчуждателя, извинительно заблуждается в этом факте, полагая, что отчуждатель имеет право на отчуждение вещи (ст. 302 ГК). Стало быть, основание приобретение вещи – это недействительная сделка. А добросовестность сама по себе означает, что вещь получена по недействительной сделке.
Можно это выразить и иначе: от собственника (или иного управомоченного на отчуждение лица) невозможно приобрести вещь добросовестно[6]. Такое приобретение будет либо законным (и тем самым исключать извинительное заблуждение в отсутствии права, т. е. добросовестность; действительность сделки всегда исключает добросовестность приобретения), либо незаконным и недобросовестным (поскольку порок сделки будет связан с обстоятельством, отличным от заблуждения в наличии права на отчуждение у продавца).
Постановление исходит, естественно, из ничтожности сделки по продаже чужого, поскольку добросовестность приобретателя, которая находится в центре многих положений Постановления, каждый раз обозначает именно то, что сделка по продаже чужого ничтожна (иначе нет ни порока в сделке, ни извинительного заблуждения в этом пороке, т. е. доброй совести).
Между тем в литературе можно встретить суждения, так или иначе апеллирующие к германскому праву, в которых утверждается, что добросовестность приобретения означает якобы действительность сделки по продаже чужой вещи. Эти суждения ошибочны. Ведь если им следовать, то мы получим такое течение спора о продаже чужой вещи, совершенной, скажем, по поддельной доверенности, когда покупатель, обнаружив, что ему продана чужая вещь, будет отказываться платить за нее, а продавец будет настаивать на платеже, убеждая суд, что подделка была в высшей степени искусной и покупатель, бесспорно, добросовестно заблуждался. А раз он был добросовестным, то сделка является, стало быть, действительной и покупатель должен заплатить по такой сделке.
Кроме того, окажется, что недобросовестный покупатель будет в лучшем положении, чем добросовестный, – он вправе будет и отказаться от оплаты вещи, купленной у неуправомоченного отчуждателя, и потребовать реституции по такой сделке, тогда как добросовестный покупатель будет наказан за свою добросовестность лишением таких возможностей, предусмотренных законом.
Такие и иные, не менее абсурдные, следствия вытекают из ошибочного тезиса о допустимости и действительности продажи чужого в некоторых случаях.
На самом деле сделка по продаже чужого имущества всегда ничтожна, т. е. ничтожна независимо от добросовестности сторон.
Норма п. 2 ст. 223 ГК создает иной, отличный от положений п. 2 ст. 218 ГК, механизм приобретения права собственности, не потому, что сделка по продаже чужого бывает якобы в некоторых случаях действительной, но исходя из ее ничтожности во всех случаях – механизм, наделяющий правом собственности добросовестного приобретателя при особых обстоятельствах по прямому указанию закона и вопреки недействительности сделки. Нужно также заметить, что приобретение права собственности добросовестным приобретателем зависит не только от его собственного поведения, но и от иных факторов, лежащих за пределами сделки, прежде всего от того, каким образом собственник утратил владение вещью. Если он лишился вещи помимо воли, то никакая добросовестность не дает приобретателю права на вещь.
Эффект нормы п. 2 ст. 223 ГК (несмотря на то, что авторы соответствующего проекта имели в виду, видимо, иное – повышение значения регистрационных записей о праве) состоял прежде всего в том, что теперь одного лишь выявления недействительности сделки об отчуждении вещи уже недостаточно для возврата вещи бывшему собственнику: добросовестность, как уже говорилось, сама собой предполагает недействительность сделки приобретения. Именно поэтому, в частности, в п. 52 Постановления подчеркивается, что признание судом сделки недействительной без применения последствий недействительности не является основанием для изменения записи о праве на недвижимое имущество в ЕГРП.
Теперь нужно, кроме установления недействительности сделки, еще и добиться изъятия вещи в порядке виндикации.
Побочными следствиями поправки в п. 2 ст. 223 ГК (если не затрагивать противоречий с механизмом приобретения по давности и некоторых иных моментов) стало, во-первых, ограничение сферы реституции (п. 2 ст. 167 ГК) и, во-вторых, утверждение правила: невладеющий истец не вправе спорить о праве собственности (в том числе заявлять иск о признании права собственности) иначе как путем предъявления иска об истребовании имущества из чужого незаконного владения[7].
Итак, теперь спор о недействительности сделки об отчуждении вещи, полученной ответчиком во владение не от истца, не имеет смысла, а спор о признании права собственности отдельно от спора о владении, невозможен.
Однако и после утверждения этих важнейших следствий сохранялась инерция прежнего, теперь уже неверного, подхода, согласно которому незаконному владельцу (а таким всегда, повторюсь, является владелец добросовестный) следует отказывать в защите.
Примером такого подхода можно считать следующее дело.
ЗАО «Союзвнештранс-Авиа» продало земельный участок ООО «Децима», которое в свою очередь продало его ООО «Вирилис». Договор купли-продажи участка между ЗАО «Союзвнештранс-Авиа» и ООО «Децима» был признан недействительным, после чего продавец (бывший собственник) обратился с иском к ООО «Децима» и ООО «Вирилис» о признании договора купли-продажи земельного участка между ними недействительным и о признании права собственности на земельный участок. В иске было отказано по тому основанию, о котором говорилось выше: недопустимо спорить о признании права собственности без заявления иска об истребовании имущества в порядке ст. 301, 302 ГК.
После вступления судебных актов в законную силу и снятия ареста с имущества ООО «Вирилис» передал объект Компании «Синекуанона Инвестментс Лтд» в собственность по договору об отступном. Затем прежний истец, ЗАО «Союзвнештранс-Авиа», предъявило другой иск к новому приобретателю об истребовании имущества из чужого незаконного владения. Решением суда в иске было отказано. Но апелляционным постановлением, поддержанным в кассационном порядке, иск был удовлетворен.
Суд сослался на то, что между новым и прежним приобретателем имеется аффилированность и потому он не может быть добросовестным. Указывалось также на занижение цены объекта при отчуждении[8].
6
В свое время это суждение можно было обнаружить в ст. 60 ГК РСФСР 1922 г. Впоследствии оно использовалось также Конституционным Судом РФ в Постановлении от 21 апреля 2003 г. № 6-П.
7
См., например, Постановление Президиума ВАС РФ от 4 сентября 2007 г. № 3039/07 по делу № А40-70770/05-85-579. Впоследствии сформулированная в этом деле позиция неоднократно подтверждалась. Эта позиция дала дополнительный импульс процессу оформления системы исков, защищающих право собственности, о которой уже говорилось выше.
8
Дело № А41-10476/07 (кассационное производство № Ф05-2053/08).