Страница 21 из 22
Тальден скользнул взглядом по моим губам. Как чуть ранее ладонями по плечам, обжигая своими касаниями даже через ткань платья. И только тут я поняла, что меня не удерживают.
Что я сама, добровольно остаюсь у него в плену.
– Может, и поцелую, – хриплым шепотом прозвучала угроза-обещание. – Но сначала хочу понять, что происходит? Фьярра, я не люблю играть в игры. И больше не стану терпеть твои выходки, как сегодня в зале приемов. Что, тагры побери, с тобой творится?! – Блики пламени отражались в его глазах, и я, как будто связанная по рукам и ногам, беспомощно тонула в этом серебряно-золотом омуте, захлебываясь и теряя разум. – Я не узнаю тебя, Фьярра, – зазвенело в ушах хлестким упреком.
Зажмурилась, силясь прогнать больно ранящие воспоминания. Вытравить из сознания ядовитые слова графини.
Не вышло.
Подавшись к Ледяному, которого сейчас можно было запросто принять за Огненного, выпалила, понимая, что больше не могу в себе это держать:
– Действительно хочешь знать, что со мной происходит?!
Скальде смотрел, не сводя глаз. Жесткий, напряженный, уже готовый вырвать из меня признание. Я не чувствовала в нем ни капли раскаяния, ни даже крупицы осознания, что он вчера натворил.
Вот ведь подмороженный. На оба полушария. Все ему разжуй да в рот положи.
– Я видела тебя! – выдохнула, вкладывая в свой голос, свои слова всю боль и обиду. – Видела, как ты и она…
Осеклась под заледеневшим, ставшим каким-то мутным взглядом. Будто бельмо наползло на серые, некогда ясные глаза. Тальден пошатнулся, что-то прошипел хрипло. А потом… больно схватил меня за плечи и как какую-то тряпичную куклу или невесомую пушинку отшвырнул от себя.
За мгновение до того, как на щербатый камень пола, на стену, с которой я едва не стала одним целым, с молниеносной скоростью стали наползать щупальца льда. С трудом устояла на ногах, расширившимися от ужаса глазами наблюдая за тем, как пламя – жаркое, трепещущее, ярко-оранжевое, полыхавшее над древками факелов… застывает пучками льда. Вот так и я, если бы не оттолкнул вовремя, даже не успев стать ари, отправилась бы в сад симпатичной статуей.
Тальден содрогнулся, вжимаясь ладонями в растянувшуюся по стене толщу льда.
– Скальде…
– Отойди, – глухой, почти безжизненный голос. – Уходи скорее!
Внутри все похолодело, как будто ядовитая магия Герхильдов пускала корни не только в галерее, но и в моем теле.
Лед продолжал смертоносными побегами стелиться по плитам пола, острыми клыками скалился с потолка. Я отступила на несколько шагов, когда мертвенная стужа чуть не сцапала носки моих туфель, угрожающе дернула за край юбки.
Отшатнувшись, замерла, не в силах выполнить его требование. Ни за что не оставлю его одного в этом капкане изо льда! Хоть от пронзительно-яркого свечения, объявшего руки тальдена, опасного, способного заморозить в одно мгновение, подкашивались колени и слепило глаза. И сердце стучало уже у самого горла, готовое в любой момент запнуться.
Если он не остановится. Если не сумеет обуздать рвущуюся на волю силу. Если с ним что-то случится.
Я видела, как в голубоватом мареве, окутавшем руки Герхильда, вырисовываются широкие кисти с взбугренными от напряжения венами. Пальцы яростно сжимались в кулаки. Точно так же губы плотно смыкались на мертвенно-бледном лице.
Свечение померкло внезапно, растаяв в полумраке. По ледяной корке, разветвляясь, змеями поползли трещины. А потом она обрушилась на пол звонкой капелью. Вместе с ледяными осколками.
Один из таких едва не стукнул меня по темечку.
Все произошло в момент, когда тальден опустил руки. Вздохнул, изможденно прикрывая веки. Пошатнулся.
– Скальде!
Бросилась к нему, успела подхватить в последнее мгновение и вместе с ним, под тяжестью ставшего непослушным тела, рухнула на колени. Если совсем недавно кожа Герхильда была горячее раскаленного на солнце листа железа, то теперь жгла холодом. Как будто я прижимала к себе скульптуру из промерзшего камня.
Неживую.
Гипсовой маской застыло лицо. Губы белее мела, и даже в сгустившейся тьме я различила залегшие под сомкнутыми веками тени.
– Помогите! – крикнула что есть силы. – Пожалуйста! Сюда! – И продолжала кричать, до хрипов, до срывающихся с губ стонов отчаяния, пока не примчалась стража, а за ними из столовой охающей гурьбой не прибежали алианы. И кто-то еще…
Перед глазами мельтешили лица, в ушах звенело от сонма голосов. Придворные все прибывали, беря нас в плотное кольцо. А я сидела, мокрая, озябшая, пытаясь согреть в ладонях его лицо. И в оглушительной, такой раздражающей какофонии силилась уловить единственно важное – его дыхание.
И пока вслушивалась, кажется, сама забыла, как дышать.
– Разойдитесь! – прогремело выстрелом. – Да скорее же!
По приказу эррола Хордиса тальдена подхватила стража и понесла в покои будущего императора. Лекарь поспешил за ними, что-то втолковывая своей новоиспеченной помощнице, оправданной на утреннем суде.
Кто-то взял меня под руки, потянул вверх, помогая подняться. Кажется, один из стражников.
– Вы как, эсселин?
Не помню, что сказала, да и вообще, ответила ли. Смешалась с придворными, шумным потоком хлынувшими к покоям его великолепия. Я сомнамбулой следовала за ними.
Шла будто в бреду, видя перед собой лишь остекленевшие глаза Скальде. А больше – ничего. Все поглотил вязкий полумрак замка. Вокруг меня сновали безликие силуэты. Не люди – лишь блеклые тени.
И я вдруг осознала, четко и ясно, что если с ним что-нибудь случится… Если это что-то непоправимое…
Мой мир навсегда останется полон таких теней.
Глава 12
В крыло наследника никто, кроме слуг и охраны (ну и конечно, златовласой дылды, куда ж без нее), не допускался. И тем не менее просторный зал, что вел в личные апартаменты тальдена, сейчас напоминал растревоженный муравейник. Вокруг меня сновали люди, отовсюду слышались горькие всхлипы и печальные вздохи. Воздух звенел от напряженного шепота, то чуть затихавшего, то снова усиливавшегося, брызжущего во все стороны. Казалось, здесь собрались на похороны. Будто придворные уже заранее оплакивали своего будущего повелителя.
Я нервно ходила из угла в угол, косясь на высокие стрельчатые двери. За ними – темная комната, в которой вчера едва не скончалась от ревности. Но сейчас это не имело значения.
Там, во мраке галереи, пока сидела на мокром полу в окружении тающих льдин, больше всего на свете боялась, что он не очнется. Что может погибнуть. Обезуметь.
Неужели это я спровоцировала выплеск магии?
Вот гадство.
Ревность и обида ослепили меня. Ослепили настолько, что я напрочь забыла о дольгаттах – самом страшном кошмаре любого оборотня-мага. Если Скальде сочтут опасным, если решат, что он больше не может себя контролировать и пора найти ему замену… На охоту отправят этих тварей.
А все из-за моих вывертов. Ну и конечно, из-за его лжи.
Но пусть уж лучше будет лжецом, чем трупом!
Я отмахнулась от Майлоны, все пытавшейся ухватить меня за руку, развернуть к себе и выпытать, что же такое произошло между мной и Герхильдом, что даже сила его вышла из-под контроля.
– Не сейчас, – отвернулась от эсселин Фройлин, надувшейся, как бурундук, напихавший себе за щеки желудей.
Благодарно улыбнулась Гленде, набросившей мне на плечи теплую шаль. Подруга предлагала пойти переодеться – в пронизанных сыростью помещениях замка платье и за год не высохнет, – но я отказалась.
Вдруг, пока буду у себя, появится лекарь и скажет, как он.
– Спасибо. Мне и с шалью тепло.
– Хочешь поговорить? – мягко спросила Ариэлла.
В ответ отрицательно покачала головой. В горле стоял соленый ком, и, боюсь, если начну говорить, он прорвется слезами. На радость таким, как Керис и Хелет.
Трудно сказать, сколько прошло времени в напряженном ожидании. Придворные расступались, когда к покоям тальдена подходил кто-нибудь из старейшин, и мага тут же поглощал полумрак передней.