Геометрия моих чувств

На работе все, как и я. Обиженные на шефа и хмурые от безнадежно испорченного выходного. Даже товарищ Дралкин ходит понурый и никого не трогает. У нас в кабинете, как всегда, свое государство. Ребята, в качестве протеста, разливают по кружкам виски с колой и, включив любимую всеми Нирвану, наслаждаются общением. От первого предложения выпить я категорически отказываюсь. Но им так весело. А мне так грустно и одиноко. В общем, второй заход я не пропустила. Уже через полчаса мы дружно хохотали, вспоминая различные истории из практики.

– Ребят, а если проверка и правда приедет, а мы тут с вами пьяные немного?

– Да никто не приедет. У меня друг работает в Управлении. Он сказал, что их всех сегодня по ресторанам возят, развлекают.

– А почему же нас шеф не отпускает по домам?

– Это только у него узнать можно, – хмыкает Илья.

– Ребят, я еще одну историю вспомнил, – едва ли не подскакивает с места Жорик.

– Ну давай, жги, – потешается с него Илья.

– Как-то приехали мы на арест. Должник не отвечает. Такой тип противный был, все жалобы на меня катал в управление. Так вот, вызвали мы ментов, болгаркой дверь выпилили, с полной уверенностью, что гад спецом нам не открывает. Схоронился там. Заходим в квартиру, а там нет никого, – хохочет Жорик.

– И что смешного? – непонимающе смотрю на него. Илья крутит пальцем у виска.

– Жижа, ты потихоньку в товарища Дралкина превращаешься. Сам шутишь, сам смеешься, – хмыкает Илья, после чего мы с ним заливаемся дружным смехом. Жорик же, похоже, обижен.

И в этот кульминационный момент веселья, по закону жанра, внезапно открывается дверь кабинета и на пороге появляется сердитый шеф. Во всей своей красе. А там есть на что полюбоваться, поверьте мне. Проходится по всем нам хмурым взглядом.

– Ева Сергеевна, собирайтесь, мы выезжаем на исполнительные действия, – строгим, не терпящим возражений тоном говорит он.

– Шеф, а когда мы будем свободны? – вклинивается в разговор Илья.

– Рабочий день до трех часов дня. Занимайтесь, – бросает на ходу и, развернувшись, исчезает в коридоре.

Мы снова в его машине. Снова полная тишина и повисшее между нами напряжение. Я демонстративно отворачиваюсь к окну и смотрю на проносящиеся мимо пейзажи.

– Что там со счетами Пятницкого? – нарушает он молчание.

– Арестовала, там по нулям. На счету в одном банке копейки, около пятидесяти тысяч, – отвечаю, не поворачиваясь к нему.

– По имуществу? – делает вид, что не замечает моего состояния.

– Запросы в ФРС отвезла с утра вчера. В понедельник будут готовы, – поворачиваюсь к нему. Он кивает, сосредоточено смотря на дорогу. Собран, холоден. Ведет себя так, будто и не было между нами ничего.

– Егор Анатольевич, – обращаюсь к нему.

– Егор, – перебивает он меня, я замолкаю, а он поясняет: – Когда мы наедине, называй меня по имени. А то чувствую себя стариком каким-то, – вздергивает бровью, а губы трогает легкая улыбка.

– Хорошо, – улыбаюсь в ответ, хотя еще пару минут назад была чертовски зла на него.

– Егор, меня переводят к Каю? – спрашиваю и только потом понимаю, как назвала Николая Германовича. Но Егор не делает мне замечания. Значит, в курсе о прозвище друга.

– А ты хочешь? – вопросительно изгибает бровь.

– Нет, конечно, – ни секунды не медля, отвечаю я.

Егор ухмыляется и спустя несколько секунд молчания отвечает.

– Не переживай, я тебя не отдам.

– Зачем я ему понадобилась?

– Хм, – он задумчиво потирает подбородок и пожимает плечами. – А ты не догадываешься?

– Нет.

– Понравилась ты ему. Сражен красотой твоей наготы, – хмыкает Егор, отворачиваясь от меня. Вижу, как сильно его пальцы стискивают руль и понимаю, что он еле сдерживается.

– Это после инцидента в архиве? Весь переполох из-за того, что он увидел меня в нижнем белье?

– Получается, что так. Закрываться лучше надо, – бросает холодным тоном.

– Я Нину просила постоять настороже, кто ж виноват, что она отлучилась. Да и вообще. Что его могло там так поразить? Пышными формами я никогда не отличалась. Я совершенно обычная, во мне нет ничего особенного, – злюсь, наконец-таки понимая причину столь пристального внимания Кая и плохого настроения Егора.

Егор молчит. Никак не реагирует на мою эмоциональную речь. И только через несколько минут, когда я уже не жду ответа, произносит тихо, скорее даже для себя самого:

– Поверь мне, ты очень особенная.

Через двадцать минут езды я теряю терпение и решаюсь наконец-таки задать главный вопрос дня:

– Егор, а куда мы едем, собственно говоря? Что за исполнительные действия?

– Сколько твоей маме лет исполняется сегодня? – отвечает вопросом на вопрос. Словно и не слышит меня.

– Шестьдесят. А при чем тут это?

– Во сколько начало праздника?

– В пять часов, – отвечаю, начиная догадываться о задумке шефа.

– Хорошо, – кивает он, не сводя взгляда с дороги.

– Егор, неужели это то, о чем я думаю?

Несколько секунд в салоне стоит полная тишина.

– Ну не могу же я лишить твою маму праздника, – улыбается он, бросая на меня нежный взгляд. И, кажется, теперь я сражена окончательно и бесповоротно.

Через полтора часа мы были на месте. Поцеловав меня на прощание, Егор пообещал прислать за мной завтра машину. Заходить к маме отказался, сославшись на огромное количество предстоящих дел.

Я успела к самому началу застолья. Маминой радости не было предела. Как и моему счастью. Так что выходные прошли празднично, радостно, в уютной домашней обстановке. Глубокой ночью, лежа в кровати, мне так хотелось написать ему. Но я сдержалась. Не тот он мужчина, который будет перебрасываться смайликами в сообщениях.

Вечером в воскресенье Егор, как и обещал, прислал за мной водителя. Несмотря на то, что с утра я позвонила ему и сообщила о том, что могу доехать с братом. Но, как говорится, слово начальника – закон.

А утром в понедельник на работе меня ждал очередной сюрприз.

– Ева, привет! С тебя тысяча на подарок шефу, – вместо приветствия говорит мне Нина, едва я переступаю порог приемной.

– На какой подарок? – смотрю на нее, искренне не понимая, о чем она говорит.

– А ты не в курсе? У шефа сегодня день рождения. Вечером, кстати, идем в ресторан на корпоратив. Шеф всех девчонок отпускает в три часа. Так что бежим по салонам, приводим себя в порядок, – довольно улыбается Нина, поправляя прическу.

– Ты не могла мне раньше про день рождения сказать? – злюсь не на шутку. Почему никто не предупредил? Я ведь не готова совсем: ни в салон не записалась, ни подарок не купила. Хотя подарок… что ему дарить? И стоит ли вообще? Знакомы неделю, отношения вообще непонятные у нас.

– Да как-то не до этого было, – пожимает плечами Нина и отмахивается от меня.

На утренней планерке поздравляем шефа. Он смущенно улыбается и напоминает о вечернем сабантуе. Первую половину дня я работала не поднимая головы. Ближе к обеду, собрав всю пачку подготовленных документов, отправилась на подпись. Но к шефу в этот день было не прорваться. Целые делегации из поздравляющих без остановки сменяли друг друга. Устав ждать «окошка», я оставила документы у Нины, попросив занести их, когда шеф освободится.

В три часа, как и было обещано, нас отпустили. В салон я не успевала, поэтому отправилась домой. Решила долго не ломать голову над нарядом и ограничилась классическим коротеньким платьицем и распущенными волосами. Только макияж поярче сделала и туфли любимые одела. Перед выходом остановилась у зеркала, внимательно рассматривая себя. Сердце замерло в предвкушении, глаза лихорадочно горят. Вечер обещает быть знаменательным, интересным, а если повезет, то и с чудесным продолжением.

Но это все мое воображение. А в жизни получается совсем не так, как того ждешь.

***

За первые два часа корпоратива я поняла одну вещь. Вероника-анорексичка запала на шефа. По всей видимости, именно из-за него она и изводила себя всевозможными диетами. Весь вечер, глядя на него глазами преданной собачки, она откровенно пускала слюни ему в тарелку. Именно в тарелку, потому что уселась рядом с ним и едва ли в рот не заглядывала. Стелилась перед ним, хуже коврика из Икеи.