Сообразим на троих

Лариса осторожно присела рядом, погладила меня по плечу. Бледная, глаза на мокром месте, губы поджаты. Не было особого желания ее ненавидеть. Потом, позже, она будет якорем для брата, она и мой племянник.

— Бро, — сглотнув комок в горле, я максимально нежно взъерошил ему волосы, — уже все хорошо. Шов немного болит, но я в норме, правда.

— Ты ещё никогда не выглядел… Так, — глухо и дрожаще пробормотал брат, крепче обнимая мои голени.

Да, до этой операции, даже с учётом худобы, я никогда не выглядел таким больным. Буквально умирающим. Но я пока что не умираю. Пока что.

— Все прошло хорошо, так что мне пообещали пару лет, — сообщил я.

Никита бросил на меня укоризненный взгляд, поджал губы, но промолчал. Да, мне пообещали от полугода до двух лет — все зависит от роста опухоли в лёгком. Но я же не соврал!

Вечером, плотно поужинав, мы все вместе разлеглись на диване у телевизора. Обезболивающие здорово притупляли чувствительность эрогенной зоны, так что я спокойно опирался спиной на грудь полусидящего Ника, почти небрежно приобнимающего меня за талию, а ноги закинул брату на бедро. Лариса пристроилась с другой стороны от брата, получив свою часть обнимашек, и заинтересованно поглядывала на нас.

— Не смотри на этих гомогеев, — буркнул брат, поглаживая меня по колену, — ни стыда, ни совести.

— Я би, — лениво поправил я под смущенное хихиканье девушки.

Фильм был самую чуточку занудный, но мне нравилась актерская игра, брат, кажется, был полностью поглощён сюжетом, а Ник тихонько посапывал в том ритме, в котором он обычно дышит во сне. И я вдруг ощутил себя таким… Счастливым, окрылённым, влюблённым, живым.

Мы с Ларисой тусили дома, а оборотни упиздовали на свои работы. Здесь всегда было, что поесть — не стоит забывать, что я брат маниакального повара. Так что мы с девушкой жевали вкусности и осваивали приставку — брат очень любит играть, так что пусть она со мной приноровится к контроллеру, потом будет его радовать. Когда я начал воспринимать ее, как отвлекающий от моей смерти фактор, острая неприязнь к ней сгладилась. У хрупкой красавицы очень важная роль в нашей семье, так пусть делает всё как надо.

Ещё не было даже двенадцати, когда вернулся Никита. Я выполз его встречать, раз уж мне сказали как можно больше двигаться. Но странно, что он так рано, ещё даже не время обеда, хотя обед ему с собой брат великодушно выдал.

— Я уволился, — спокойно выдал брюнет, распуская галстук, — у меня там был ещё кусок отпуска и отгулы, так что отрабатывать не надо. Вы уже обедали?

Такой невозмутимый и официальный тон выдает, что он сейчас или сломает что-нибудь, или шагнет нахер в окно.

— И что стряслось? — я перехватил его дрожащие руки и сам развязал галстук, пока он им не задушился, расстегнул пару верхних пуговиц, чтобы было легче дышать.

— Мне сказали подозреваемого перевести в свидетели, — все ещё спокойно ответил Никита, положив голову мне на плечо. В этом для него ничего нового нет, талант к махинациям ему очень помогал в работе, — он изнасиловал и убил пятнадцатилетнюю девочку, а она почти копия Кристи, — да уж, понятно, почему он отказался. За свою младшую сестрёнку он всегда был готов бить ебала и рвать глотки, — и, знаешь, мне это все так настохерело, пошло оно все. Отдохну годик, а потом подамся в нотариат или преподавать пойду, заебался.

Да уж, он уже давненько устал от этой нервной и противоречивой работы. Может, и к лучшему, что решился бросить. Теперь только надо его отвлечь и дать понять, что это было лучшее решение.

— Иди сюда, — мягко погладив его по шее, я оставил лёгкий поцелуй на кончике носа и уже серьезнее поцеловал приоткрытые напряжённые губы, — все будет хорошо.

— Господи, и это ты мне говоришь? — невесело хмыкнул Ник, прижимаясь поближе и целуя глубже. — Я люблю тебя, малыш.

Это больше похоже на “спасибо”, чем на признание, но я только улыбнулся, массируя его затылок. Конечно, любит, куда денется. Назвался парой — люби вечно.

Несмотря на исчезнувшую необходимость ходить на работу, Никита куда-то ходил с утра пораньше. Я проснулся только когда он вернулся, около девяти.

— М-м-м… Ты откуда? — потягиваясь, очень осторожно и медленно, я зажмурился и улыбнулся, когда парень пристроился рядом и обнял меня, целуя в шею.

— Со службы, конечно, — пробормотал он, настойчиво меня обнюхивая.

Это у них с братом теперь едва ли не ритуал — когда мы постоянно рядом, сложно заметить изменения в запахе, так что я вынужден терпеть это вот сопение в шею и за ушами. И никакой романтики в этом нет.

— Да уж, прийти из церкви и обнять своего парня — идеальное утро для любого православного мужика, который по своим же меркам адский волколак, — фыркнул я, поежившись от щекотного смешка-выдоха.

— Идеальное утро — после службы выебать своего парня, — кончики его пальцев скользнули по повязке, почти невесомо.

Да уж, я лишён оргазмов до заживления, чтобы не мучить организм и не напрягать заживающие мышцы. Ну и он вместе со мной.

— Кстати, ты же вроде перестал ходить в церковь, нет? — рассеянно перебирая его волосы, я прикрыл глаза, наслаждаясь теплом и уютом.

Он никогда не снимает крест, раньше частенько по воскресеньям ходил в храм. Я был не против, пока не начиналось навязывание этого мне, но после одного события Ник очень серьезно к этому охладел. Он стал свидетелем аварии с участием полного детей автобуса, очень многие погибли или были покалечены. Если можно так выразиться, он отстранился от такого жестокого бога.

— С недавних пор хожу, знаешь ли, — буркнул оборотень.

Догадка была молниеносной.

— Да ну не-ет! — треснув его по затылку, я нахмурился. — Ты дурак? Знаешь же, что не надо меня со своей верой связывать!

— Да, я прошу у него твоего исцеления. Если я могу сделать еще что-нибудь, только скажи, — твердо и прямо глядя мне в глаза, Ник недовольно поджал губы, — что угодно. Ты же понимаешь, нет никого, кто мог бы заме… — он замер, уставившись куда-то мне за плечо, а потом крипово и медленно перевел взгляд на меня. — Заменить тебя.

— Э-э?.. — я нервно попытался отстраниться.

Оборотни воспользовались моей слабостью и своей силой, чтобы отвезти меня в агентство по оказанию ритуальных услуг. Помимо этого, оно оказывало ещё одну особую услугу вампирам.

— Добрый день, — поздоровался, не поднимая головы, хозяин. Боже, мой бывший! Ну охуенно нашли местечко! Хотя мы вполне нормально расстались. — о, ваш покойный ещё ходит самостоятельно?

— И тебе привет, — фыркнул я, усаживаясь в кресло.

Но не потому, что я согласен тут находиться, а потому, что я устал!

— Мне вот всегда было интересно, — протянул Макс, вставая из-за стола, — Леша в Сашу влюблен или все же в себя?

Я думал, оборотни возмутятся, может, даже брат втащит за такое, но они оба только коротко согласно хохотнули и пожали вампиру руку. Мне оставалось только закрыть глаза ладонью и сделать вид, что я не здесь. Ну да, Максим, как и я, высокий брюнет, ну, может, есть минимальное сходство, но это же не повод для таких шуточек!

— Нам бы тельце для него подобрать, — судя по звукам, все трое уселись у стола, зашуршали бумаги, — желательно, максимально похожее внешне. Сам знаешь, почему.

— Знаю, знаю, — прохихикал Максим, щёлкая мышкой, — недавно добавился в каталог один парень, сейчас в медикаментозной коме с серьезными повреждениями, но обращение их быстро залечит, нет проблем.

— А потом я буду оглядываться на все углы, ожидая фон Маттерштейна с мечом наголо, ага, — фыркнул я, все же открывая глаза.

— Во-первых, все официально, согласовано со Старейшинами, а тела действительно безнадёжные, — оскорбился Макс, — во-вторых, ты, может, не слышал, но фон Маттерштейн чрезвычайно эпично раскрыл коррупционную систему Старейшин и свалил на покой. Говорят, женился на то ли русской, то ли полячке, сидит дома и забил хер на разборки.

— Ну хоть кому-то в жизни везёт, — вздохнул я, — но правда, ребят, я не хочу отнимать чужую жизнь.