Воронья Кость (ЛП)

Несмотря на все попытки Вороньей Кости перевернуть молот Тора таким образом, чтобы он хоть немного напоминал крест, священник сразу же заметил это и отказался говорить до тех пор, пока хмурый юноша не примет помазание в присутствии христиан.

Поэтому Воронья Кость позволил начертать святой водой крест на лбу, игнорируя мрачные взгляды верных Одину побратимов Обетного Братства. Хотя с Онундом возникла трудность — тот плюнул, чуть не попав на сапоги принца, и заявил, что Орм никогда бы не поступил так, и уж точно не обрадуется, узнав об этом.

В горле Вороньей Кости застряла ярость, но он проглотил её, несмотря на то, что она выжигала ему нутро. Он улыбнулся Онунду так сладко, насколько позволяло раздражение глубоко внутри.

— Орм поймет, — ответил он спокойным тоном, признавая при этом, что всё же Онунд прав, — Орм не позволил бы приблизиться христианскому священнику к себе и на мизинец, ведь однажды он уже поступил так, прогневав тем самым, как он считал, богов Асгарда.

Воронья Кость подумал, что именно поэтому Орму в этой части света, где ни разу не ступала его нога, никогда не стать кем-то большим, нежели вождем отряда викингов, так как здешние христиане никогда бы не стали вести с ним дел. Распятый бог здесь могущественен, и благоразумный принц обратил на это внимание, как и благоразумные боги Асгарда тоже.

Он так и сказал, а затем, минуя мрачного Онунда, последовал за уже более словоохотливым священником внутрь. Он увидел, что церковь, в которую они вошли, оказалась скорее небольшой часовней для пилигримов, построенная в честь какого-то христианского мученика по имени Ниниан. Также, оказалось, что они причалили не совсем там, где предполагали — это был не сам Хвитранн, а всего лишь его пристань, расположенная на самой оконечности полуострова, который был бы островом, если бы не узкий перешеек. Олаф узнал об этом, когда они сидели, укрывшись от ветра в деревянной пристройке, примыкающей к стене церкви. Они пили эль с ореховым привкусом, ели сыр с хлебом, а в это время какая-то девчонка сбегала за командиром крепости, толстяком по имени Фергюс.

И все это, удивлялся Воронья Кость, лишь потому, что он пробормотал какие-то слова хвалы Белому Христу, да позволил намочить себе лоб. Это стоит запомнить.

Воронья Кость уже узнал от Фергюса, что кнорр Хоскульда пуст, как выеденное яйцо. Торговца схватил человек по имени Огмунд, который служил Олафу Ирландскому башмаку. Все они отплыли отсюда на длинной лодке.

— На такой же, как у тебя, только поменьше, — уточнил Фергюс, поедая хлеб и сыр, священник же сидел, спрятав руки в складках рукавов. Воронья Кость расположился на табурете напротив них, так что легко мог вытащить сакс из сапога, в случае если что-то пойдёт не так.

— Команду торговца тоже забрали? — непринуждённо спросил Воронья Кость, и Фергюс улыбнулся, показав два синих резца во рту. Сейчас он чуть расслабился, убедившись, что Воронья Кость не представляет угрозы, но всё же вёл себя осторожно, потому что норманнам доверять не стоит.

— Нет. Сидят в крепости, пока из Суррби не прибудет мой господин, — ответил он. — Пусть сам разбирается, действительно ли это морские разбойники, как утверждал Огмунд. По крайней мере, двое из них точно не торговцы, а воины. Утверждают, что прибыли из Гардарики, но думаю, они большие лжецы. Мы подобрали их на побережье, но они сразу же узнали моряков с кнорра.

Бергфинн и Торгейр, подумал Воронья Кость, но его лицо оставалось таким же пустым, как свежевыделанная овчина.

— А их груз?

— Лежит в надёжном месте. Портовый сбор. Десятина. Таможенная пошлина.

Воронья Кость молча перебирал в уме всё, что удалось узнать. Хоскульд, несмотря на свою изворотливость, всё же попал в руки Огмунда, которого, несомненно, отправил на поиски торговца сам Олаф Ирландский Башмак, правитель Дюффлина. То, что команда и груз остались здесь, говорило о многом, всё было достаточно ясно — Огмунду приказано взять Хоскульда Торговца, он это сделал, и ничего более.

Фергюс пленил команду, забрал груз и корабль, и наверняка подумал про себя, что он просто везунчик. Воронья Кость задавался вопросом, почему Бергфинн и Торгейр оказались одни на берегу, а не вместе с командой торговца; он обрадовался, узнав, что они живы, но всё же не мог понять, как же так получилось: казалось, они не сделали ничего, чтобы удержать Хоскульда от побега.

Но ещё более его тревожило то, что эта ухмыляющаяся задница, Фергюс, который толстыми пальцами совал пищу в рот и ронял крошки, отправил послание своему лорду в Суррби. Воронья Кость мог лишь догадываться, где находится этот Суррби, и сколько времени потребуется, чтобы привести оттуда вооружённый отряд. Название — Суррби его немного успокоило, потому что оно было норвежским и означало "кислая земля", что звучало не очень-то весело.

— Будет лучше, — добавил Фергюс, глотая эль, — если вы уйдёте до того, как прибудет мой господин. Чтобы не возникло недоразумений в отношении вас и тех морских разбойников.

Священник неодобрительно поднял бровь.

— Часовня Святого Ниниана предлагает защиту этим христианам, — напомнил он, и Фергюс лишь пожал плечами.

— Нет никакого недоразумения, — легко произнёс Воронья Кость. — Твои пленники — часть моей команды, и они невиновны. Меня больше удивляет, почему какой-то человек из Дюффлина может запросто высадиться здесь, схватить торговца и увезти его прочь. Я уверен, что твой господин также рассмотрит и это дело, когда обо всём узнает. А кстати, кто он такой?

Ухмыляющийся Фергюс объяснил, что его господина зовут Дайгальд Андерсон, и судя по имени, он либо из данов, либо наполовину норвежец, наполовину местный, полукровка, которых называли гайлл — белобрысыми чужаками. Воронья Кость сделал вывод, что эта земля, называемая Галгеддил, по большей части норвежская. Он так и сказал, на что Фергюс пожал плечами, обнажив синие зубы в ехидной улыбке.

— На твоём месте я бы на это не рассчитывал, — произнёс он, затем резко поднялся, со скрежетом отодвинув скамью. Сейчас он испытывал гораздо меньше уверенности, чем утром, ему не нравился этот юноша с разноцветными глазами, который испортил ему весь день.

— Проваливай отсюда, — сказал он, для Вороньей Кости это прозвучало так, словно по столу плашмя ударили клинком, но у принца хватило ума понять, что Фергюс ведёт себя так, будучи уверенным, что его крепость выстоит против корабельной команды норвежцев до прибытия Дайгальда. Поскольку, хмуриться и плеваться от злости было бессмысленно, то Воронья Кость улыбнулся и вежливо кивнул.

Домналл отметил его хорошие манеры и посчитал принца более приятным человеком, чем Фергюс. Фергюса он давно знал - пердун и сквернослов, а единственные мысли, что крутятся у него в голове — где бы ещё раздобыть выпивки. Но в данном случае, Фергюс был прав, и священник так и сказал Олафу

— Было бы лучше, если бы вы отплыли, я так думаю, — добавил он, в конце концов. — Фергюс отправил за лордом Дайгальдом несколько дней назад, и тот должен прибыть завтра или послезавтра.

Воронья Кость кивнул и притворно вздохнул, что ему придётся оставить своих людей на произвол судьбы, а затем вернулся в береговой лагерь, где побратимы уже натянули тент из паруса и развели костры вблизи корабля. Команда мрачно поглядывала на накренившийся драккар, лежащий на гладкой отмели, покрытой грязью, ракушками и водорослями, — из-за отлива море отступило, и Воронья Кость проклинал себя за то, что не подумал об этом. На Балтике такого не было, а все его люди до недавнего времени были балтийскими викингами.

— Ну, вот что, — задумчиво заявил Мар. — Мы должны уйти, как только начнётся прилив, и, надеюсь, это случится до того, как из Суррби прибудет местный лорд со своими людьми.

— Я слышал об этом месте, — отозвался Стикублиг, опасаясь, что его могут обвинить в том, что он не знал об отливе. — Это норвежская крепость, окруженная с трех сторон болотами, поэтому она так и называется.

— Интересные сведения, — прорычал Воронья Кость, но бесполезные, словно загаженный чайками обрывок верёвки.