Воронья Кость (ЛП)

Мурроу тоже увидел взгляд трэлля и явно насторожился — не напрасно, подумал Воронья Кость, но всё же прикрикнул на Мурроу, чтобы тот оставался на месте, на случай, если ирландец бросится в атаку, ведь тогда кому-то из них несдобровать, и, возможно даже прольётся кровь. Остальные настороженно наблюдали за ними, словно гончие, окружившие оленя.

— Берто, — спокойно, почти равнодушно сказал седобородый пленник, — я ухожу. Позволь их главарю подойти ко мне.

Юноша по имени Берто чуть опустил палку и обернулся к человеку в клетке, бледное безбородое лицо беспокойно нахмурилось. Напряжение спало, и Онунд Хнуфа, неуклюже, как огромный медведь, подошёл к Мурроу, хлопнул его по плечу и взглянул на трэлля.

— Неплохо, фетар-гармр, — сказал он, и люди рассмеялись, это означало "цепной пес", Онунд мог иметь в виду обоих — и трэлля и жёлтую псину. А затем горбун обернулся к Мурроу и остальным.

— Кожа, — сказал он, и все сразу вспомнили, зачем пришли сюда, и разбрелись искать кожу. Кэтилмунд остался, он не спеша приблизился к клетке, резко ударил и сломал её, отчего псина испуганно залаяла. Мурроу осторожно извлёк пленника, а трэлль опустился рядом с ним на колени. Когда Воронья Кость подошёл к ним, трэлль поднял на него синие, как летнее небо глаза, затуманенные горем.

— Благодарю вас, — сказал седобородый, обращаясь к Вороньей Кости. — Это Берто. Он из вендских земель. Меня зовут Грима, я из Бьярмланда.

— Далеко же ты от дома, — заметил Воронья Кость, и Грима усмехнулся — тихо, словно мотылёк взмахнул крыльями. Из замотанных ладоней на застарелые пятна сочилась свежая кровь. Воронья Кость увидел, что рубаха расшита золотом.

— Нужна ли тебе помощь с руками, старик? — спросил Кэтилмунд. — Есть у нас скальд, что знает кое-какие целительные руны.

Улыбнувшись в ответ, Грима поднял обмотанные окровавленными тряпками кисти.

— Шутка Хродфолка. Он давал мне миски с хорошей мясной похлебкой, и каждый раз отрезал мне палец, и не говорил, в которой он миске. Кстати, а где Хродфолк?

Воронья Кость рассказал ему, и Грима язвительно ухмыльнулся.

— Хорошо. Этот трусливый фризский ублюдок решил, что я не стану есть из страха отведать свою плоть, — сказал Грима и рассмеялся. — А потом, понял, что ошибся, когда я попросил его варить мои пальцы подольше, ведь я уже стар, и мясо слегка жестковато.

Воронья Кость с Кэтилмундом улыбнулись, оценив смелую выходку старика.

— Балль, шлюхин выкидыш, сделал это со мной, — прохрипел Грима.

Грима закрыл глаза от нахлынувшей боли, такой сильной, что и Воронья Кость её ощутил.

— Не годится человеку с северных гор умирать на здешней плоской равнине, — добавил он. — Кто вы такие, что станут свидетелями этого?

Воронья Кость рассказал, кто они, и добавил, помирать ещё рано. Потом, наконец, Кэтилмунд развернул тряпки, намотанные на кисть пленника, и Воронья Кость увидел изуродованную красно-чёрную плоть и жёлтый гной. Он понял, что яркий блеск в глазах Гримы — от лихорадки.

— Добро, — сказал Грима. — Ну вот, открыты почти все секреты. Боги не оставили меня, ведь я слышал о твоей славе. С твоей помощью я покину это проклятое место и умру в том мире, которому принадлежу. Но времени у меня совсем мало, поэтому слушай, Олаф, сын Трюггви, ныне побратим Обетного Братства. Я — Грима. Когда-то обо мне знали, как сейчас все знают о тебе. Я был предводителем Рауданбродрум — тебе известно о них?

Красные братья. Воронья Кость слыхал об этой дружине варягов, и об их предводителе, чьё имя означало "закрытый шлем" на родном северном языке. Обычно так звали того, чьё лицо было твёрдым, словно железо, так что лишь глаза могли выдать чувства. Воронья Кость уже несколько лет не слышал их имён. Он сказал об этом, и Грима слабо кивнул в ответ.

— Сейчас ты видишь последнего из них. У нас тоже были правила, но думаю, мы не были связаны такой суровой клятвой, как вы. В основном мы промышляли на востоке — вдоль Шёлкового пути, но дела не ладились, и мы вернулись в пустынные балтийские воды и совершили набег на земли вендов. Я думал, что венды по-прежнему жирны и ленивы, ведь мы не грабили их земли несколько лет. А теперь я лежу и подыхаю здесь, потому что удача отвернулась от меня, набег оказался неудачным, вся добыча, что мы взяли — лишь Берто, и Балль, конечно же, посчитал что этого недостаточно. Но он ошибался, — Берто стоит немало, ты поймешь это, когда придёт время. Я слышал, вы оказались удачливее — добыли все серебро мира, так ведь?

— Нас тоже занесло сюда, в эту дерьмовую низину, — напомнил Кэтилмунд, попытавшись отвлечь внимание Гримы, пока разматывал вторую кисть, потому что тряпки присохли к обрубкам, и Грима от боли прикусил губу, кровь обагрила зубы.

— Я так думаю, что тебе уж всяко получше, чем мне, — ответил старик, криво усмехнувшись, как только смог снова говорить, — ведь большинство твоих пальцев при тебе, а тебе самому еще жить да жить. А теперь, о том, как я здесь оказался. Балль был моим хёвдингом, но ему надоело ждать, и этот трус побоялся бросить мне вызов поединком. Он убил преданных мне людей, — их оставалось не так уж и много, годы не щадили их, но я понял это слишком поздно, когда он выбросил меня за борт моего собственного корабля. И я без сомнения погиб бы, если Берто не прыгнул вслед за мной и не помог добраться до берега. Но хотя я и выжил, все же боги повернулись ко мне спиной — потому что мы с Берто попали в лапы этого ублюдка Хродфолка.

Кэтилмунд одарил Берто восхищенной улыбкой.

— Что же, Беспалый, — произнес он. — Может, ты и не умеешь обращаться с топором или со станком, но сдается мне, ты больше рыба, чем цепной пёс.

Воронья Кость удивлялся — для чего трэлль спас Гриму, ему казалось, рабу это совсем ни к чему. И старик понял, что означал его взгляд. Он заговорил, и Воронья Кость вздрогнул от неожиданности — его всегда пугало, что кто-то способен прочитать вихрь его мыслей.

— Возможно, он спас меня, потому что я его не убил, к тому же на родине с ним обращались не лучше чем с трэллем, — сказал Грима. — Для него ничего не изменилось, разве что он стал дышать свежим морским воздухом. Я перед ним в долгу. И мне нечего ему дать, но все же я могу кое-что сделать, за то короткое время, что мне осталось, пока я ещё дышу. Ему минуло восемнадцать, и он будет тебе полезен. Поверь мне и освободи его в обмен на то, что я могу предложить.

Воронья Кость улыбнулся.

— С чего ты решил, что у тебя есть что-то, что мне нужно? — спросил Воронья Кость и Грима усмехнулся, обливаясь потом. В это время подошел Гьялланди, и заохал, осматривая руки старого воина.

— Ты принц, но я смотрю, у тебя нет подобающей для принца корабельной команды, — пробурчал Грима. — Если конечно, остальная твоя команда не скрывается где-то. Что также означает, что у тебя нет и подходящего для принца корабля. Я — ярл Красных Братьев, с кораблём и командой, — то, что нужно и принцу. Освободи Берто, и я приведу тебя к ним. Убей Балля и его прихвостней, и снова сделай меня ярлом, и тогда я вручу корабельную команду и драккар тебе, потому что не могу взять их с собой туда, куда скоро отправлюсь.

Воронья Кость задумался об этом, но ему казалось, что старик, того и гляди, помрет раньше, чем всё это произойдёт. И когда Грима усмехнулся, наблюдая за ним, Воронья Кость нахмурился.

— Будь спокоен, я проживу ещё достаточно долго, чтобы посмотреть Баллю в глаза, когда приду к нему вместе с принцем Олафом Трюггвасоном и десятком побратимов знаменитого Обетного Братства, — прорычал он, а Воронья Кость сидел неподвижно, размышляя о том, что, похоже, старик читает его мысли, или, что еще хуже, мысли настолько явно отражаются на его лице, что каждый может видеть, что происходит у него в голове.

Затем он кивнул и сказал вслух, что согласен, а значит, обратного пути уже нет. Круглолицый трэлль заморгал, а Кэтилмунд, ухмыляясь, разбил звенья его цепи, и таким образом, трэлль наконец обрел свободу.