Возвращение домой

Мужчина развалился рядом, по-хозяйски поглаживая мою грудь. Двести футов сдерживаемой силы в непосредственной близости будили вполне приземленные желания. Мой боевой настрой не предполагал получение удовольствия от вынужденной близости, но, возможно, следует провести переоценку ситуации?

Лукас не спал. Я вся провоняла чужим мужчиной — мелочный ублюдок не пустил меня в душ, — любой бы почуял. Мальчик подтянул ноги и обнял коленки, поглядывая жалобно. Виновато отвела глаза, борясь с порывом утешить, схватила старенькую фланелевую рубашку и убежала в ванную. Позже завалилась к нему в постель, притянула. Под веками жгло от обиды на судьбу за нас обоих, и я немного поплакала, уткнувшись носом в вихрастую макушку. Лукас прижался крепче, всхлипнул тихонько. Мы утешали друг друга, пока не провалились в сон.

В десять встретились с Анной. Я помахала Лукасу с радостной улыбкой, под которой спрятала тревогу. Выбрала себе скамейку под раскидистым деревом, откуда просматривались окна кабинетов. Первое занятие он проверял меня каждые пятнадцать минут, за второе всего дважды. Я немного успокоилась, погрузилась в статью о дрессуре домашних животных, перехваченную на сайте для фрилансеров (на территории ловил школьный wi-fi, паролем поделилась Анна). Спохватилась, когда минуло больше часа. Непроизвольно поднялась и сделала несколько шагов, рыская взглядом по окнам. Прозвенел звонок, появились дети из младших классов, мальчишки-выпускники побежали за ворота (помню, как изощрялись мы, чтобы скрыть запах табака).

Наконец выплыла дородная дама с наброшенным на покатые плечи и колышущуюся грудь палантином, ведя Лукаса за руку. Было видно, что ему неприятно прикосновение, но мальчик упрямо стиснул зубы и заставлял себя послушно семенить следом, выслушивая длинную нотацию, часть которой я застала. Подавила желание ударить рыхлое тело, чтобы от болевого импульса хватка разжалась сама собой, и только коротким требовательным жестом велела отпустить его.

Свою сдержанность в ходе последовавшей беседы сочла личным подвигом. Сначала матрона потребовала позвать «мать этого ребенка», сочтя меня то ли няней, то ли сестрой. Затем смерила говорящим взглядом, выразившим ее отношение к молодым мамам, и затянула поучительную лекцию о необходимости строгой дисциплины и должной системе наказаний за проступки. Оказалось, по расписанию Лукас сменил кабинет и в середине урока занервничал, попытался отпроситься. Дама сочла это личным оскорблением, вычитала ему за плохое воспитание, теребила вопросами до конца урока, а после нарочито задержала. Выяснив, что я кручусь поблизости, сочла своим долгом лично высказать претензии.

— Не беспокойтесь, — сказала я ледяным тоном. — Ваши уроки мой сын посещать не будет. Я обращусь к более компетентному педагогу.

— К мозгоправу обратись, милочка, — снисходительно бросила сука. — Обоим нужен.

И поплыла обратно расплывшейся каравеллой.

— Я подвел тебя? — понурился Лукас. Молча пожала его плечо, кипя негодованием.

— Не позволяй ее словам тебя задеть, — процедила, плохо контролируя голос. Мальчик вскинулся: нечасто слышал этот горловой рычащий тон. — Думаю, на сегодня достаточно с нас. Пойдем гулять.

Мы купили мороженого, и я провела Лукаса по любимым местам. Ввалились домой, довольные и веселые. Шагнувший с лестницы незнакомый мужчина мгновенно убил радость от приятно проведенного времени. Я напряглась, присела и обнажила едва выступающие клыки…

— Адалина! — негодующе воскликнула мать, маяча за спиной гостя. — Что ты себе позволяешь?

— Ваша дочь? — вежливо спросил он, будто не замечая моей агрессии. — Вы похожи.

Я скривилась, растеряв половину энергии. Даже maman не удержалась от гримасы. Если мужчина хотел польстить одной из нас, крупно облажался.

— Итан Дарквилл, — представился мужчина. — Я остановлюсь у вас на недельку.

— Добро пожаловать, — пробормотала неискренне, повинуясь приказной мимике матери. — Я Ада. Мой сын Лукас.

— Здорово, приятель, — улыбнулся он, разумно не предложив руку. Похлопал себя по животу. — Что-то я проголодался. Составите компанию?

— Позже, — сказала я, по широкой дуге огибая Итона. Он проворно спустился, освобождая проход.

За ужином собрались все. Я отдавала дань уважения традициям — следовало проявить приветливость к посетителю, — неохотно вступая в беседу. Мужчина описал себя как вечно странствующую сороку, любопытную до новостей и обычаев. Он интересно рассказывал о путешествиях по Азии и Европе, Африке и нашему континенту. Лукас застывал с поднесенной ко рту вилкой, а себя я поймала с глупо приоткрытым ртом, настолько завораживало повествование. Недоверие и опасливая настороженность отступили под напором его обаяния.

— А он классный, — возбужденно отметил мальчик, укладываясь. — Столько всего знает!

— Ложись, — отказалась обсуждать его достоинства. — Посмотрим на его поведение.

На завтрак мама нажарила оладий (уровень ее кулинарного мастерства сделал наш дом любимым местом для постоя чужаков), и я проглотила не меньше пяти штук. Итан вовлек Лукаса в шутливое соревнование по поеданию оладушек на скорость. Я впервые за долгое время видела настолько счастливое выражение на лице сына: перемазанные вареньем губы улыбались, глаза сверкали, он смеялся. Залюбовалась картиной.

Лукас отправился умыться, Дарквилл попрощался до вечера. Я мыла посуду, когда почуяла присутствие мамы позади.

— Не дури ему голову, — произнесла она сердито. — Если бы он знал о твоем статусе в стае и происхождении этого ребенка…

Тарелка сердито звякнула. Я глубоко вдохнула, чтобы не сорваться.

— Твой постоялец мне не интересен, — выдавила из себя. Отбросила мочалку, разбрызгивая пену, повернулась: — Бога ради, мама! Я не ищу отношений!

— На альфу нашлось желание, — уколола она, — найдется и на другого! Не смей развратничать в моем доме!

Стянула перчатки, выскочила из помещения. Глаза застилала красная пелена. Криком поторопила Лукаса, вышла на крыльцо, вдыхая свежий воздух. Деревянные перила под пальцами негодующе скрипнули.

Я бурлила до самой школы, в глубине души надеясь встретить вчерашнюю корову. На языке столько гадостей крутилось, было жизненно необходимо испортить кому-то настроение. Лукас понимающе молчал, и я тоже не заговорила с ним, чтобы не сорвать злость. На прощание взяла-таки себя в руки.

— Если тебе будет некомфортно, сразу уходи, — напомнила о нашей договоренности. — Последствия беру на себя.

— Ладно, ма, — сказал он. Похлопал по руке. — Я справлюсь. Не переживай.

Потратила пятерку на дерьмовый кофе из автомата. Выбрала соответствующий внутренним ощущениям заказ — политическая статейка об экономических элитах, — застучала по клавишам. Несколько страниц набрала за считаные минуты.

Анна появилась вовремя: я сбросила лишний негатив, перейдя от стадии гиппопотама к ежику. Колючки торчат наружу, но в целом неопасна.

— Слышала о конфликте, — прямо сказала она. — Ты не можешь подрывать авторитет преподавателя, Ада. Надо было сообщить мне, я бы переговорила с обеими сторонами и приняла меры.

— Я не нуждаюсь в оценке поведения, — бросила ей. — Или в подтверждении слов Лукаса. На любой акт притеснения я буду реагировать, как посчитаю нужным.

— Ты не можешь навязывать школе свои условия, — предостерегла Анна с легким раздражением. — Ада, тебе требовалась помощь, и мы пошли навстречу. Теперь вы на нашем игровом поле. Не думай, что станешь диктовать правила.

— Я рассчитывала на понимание и поддержку небезразличным к детям людей, — фыркнула в отместку. — Кто же знал, что тут в чести диктатура облеченных властью?

— Сбавь обороты, — нахмурилась Анна.

— Следи за тоном, — рыкнула.

Не знаю, к чему бы привел разговор на повышенных тонах, если бы звонок не отвлек от зарождающейся разборки. Девушка поправила очки, сложила руки перед собой в узнаваемом жесте, прикрыла глаза. Дыхательное упражнение, я тоже прибегала к этому способу. Надо же, взбесила тихоню и меланхолика! Что ни день, то достижение.