Страница 108 из 123
— Я вовсе не исключаю Киннэрда из числа возможных преступников, — возразил я. — Но и не намерен навешивать на него ярлык убийцы. Что же касается высоких моральных качеств представителей моей профессии, то могу напомнить, сколько «добрых лекарей» предстало перед Лондонским городским судом присяжных! Правда, против Джолли улик у нас нет. Его участие в событиях той ночи заключалось лишь в том, что он с трудом выбрался из радиорубки, упал навзничь и в такой позе пролежал, по существу, до тех пор, пока пожар не кончился. Правда, неизвестно, каковы были его действия до возникновения пожара. Но в его пользу свидетельствует тот факт, что дверь заклинило. Кроме того, Киннэрд или Грант наверняка заметили бы, если бы Джолли что-то замышлял. Койка доктора находилась в дальнем конце радиорубки, и он непременно прошел бы мимо Киннэрда и Гранта, когда стал бы выбираться из помещения, прихватив с собой еще и железно-никелевые аккумуляторы. Кроме того, в его пользу еще одно обстоятельство. Не думаю, что падение Бенсона было несчастным случаем. Если же это так, то неясно, каким образом Джолли, находившийся у нижней части ограждения мостика, мог уронить Бенсона, который был наверху, и допустить при этом, чтобы тот упал на него.
— Вы очень удачно выступаете в качестве защитника Джолли и Киннэрда, — пробурчал Суонсон.
— Вовсе нет. Я лишь говорю то, что заявил бы любой адвокат.
— Хьюсон, — раздельно проговорил коммандер. — Или Несби, повар. А может, Хьюсон и Несби. Вам не кажется странным, что два эти человека, спавшие у дальней, то есть восточной, стены пищеблока, которая, должно быть, вспыхнула первой, сумели выбраться из помещения, а двое других, это, кажется, были Фландерс и Брайс, спавших ближе к выходу, задохнулись? По словам Несби, он кричал и тряс их за плечи. Он мог бы кричать и трясти их с тем же успехом хоть всю ночь. Возможно, оба были без сознания. Или мертвы. А что, если они заметили, как Несби или Хыосон, а может, и оба достают припрятанные продукты, и их за это прикончили? А может, сделали это еще раньше. Не забывайте про пистолет. Он был спрятан в топливном баке трактора — довольно странный тайник. Но Хьюсону мысль эта странной не показалась бы, верно ведь? Ведь он же тракторист. И уж очень много времени потребовалось ему, чтобы оповестить о случившемся капитана Фолсома. Он заявил, будто ему пришлось сделать большой крюк, чтобы не попасть в огонь. Но если Несби сумел проникнуть в радиорубку, то, выходит, пожар был не настолько уж силен. И еще одно весьма существенное обстоятельство. По словам Хьюсона, когда он направлялся к жилому блоку, на складе начали взрываться бочки с горючим. Если они начали взрываться именно в этот момент, то почему все пять блоков, которые впоследствии сгорели дотла, были уже в огне? Потушить огонь было уже нельзя, поскольку строения успели пропитаться соляром, который переносился по воздуху ветром. Выходит, первые взрывы произошли гораздо раньше. Кроме того, что он предупредил о пожаре капитана Фолсома, который и без того был оповещен о случившемся, похоже на то, что после возникновения пожара Хьюсон ничем себя не проявил.
— Из вас получился бы превосходный обвинитель, командир. Но не кажется ли вам, что вы приводите слишком много фактов, дискредитирующих Хьюсона? И что умный человек не допустил бы, чтобы против него были улики? Он непременно изобразил бы из себя этакого героя, сражающегося с огнем, чтобы выставить себя в выгодном свете.
— Нет, не кажется. Не забывайте, ему и в голову не могло прийти, что кому-то вздумается проводить расследование причин пожара. Разве мог он или кто-то другой допустить, что ему придется отчитываться в своих действиях?
— И снова повторю: люди вроде тех, кого мы ищем, никогда не рискуют. Они всегда действуют исходя из предположения, что их могут разоблачить.
— Но как их разоблачишь? — удивился Суонсон. — Каким образом могли у кого-то возникнуть подозрения?
— А вам не пришло в голову, что преступники опасаются нас?
— Нет, не думаю.
— Вчера вечером, когда меня ударило крышкой люка, вы говорили совсем иначе, — заметил я. — Вы сказали, что наверняка за мною кто-то охотится.
— Слава Богу, что у меня такая заурядная должность, как командир атомной субмарины, — убежденным тоном проговорил Суонсон. — Признаюсь, я и сам не знаю, что мне думать. Что скажете о коке, этом самом Несби?
— Полагаете, он в сговоре с Хьюсоном?
— Если предположить, что находившихся в пищеблоке людей, которые не были замешаны в преступлении, убрали, а Несби остался жив, то, очевидно, так оно и есть. Но к чему ему было лезть в огонь спасать Фландерса и Брайса?
— Возможно, это был рассчитанный шаг. Несби увидел, как Джереми оглушил Киннэрда, когда тот попытался во второй раз проникнуть в радиорубку, и решил, что Джереми окажет такую же услугу и ему, когда он изобразит из себя этакого благородного спасателя.
— Пожалуй, вторая попытка Киннэрда проникнуть в радиорубку была тоже инсценировкой, — предположил Суонсон. — Ведь Джереми уже пытался задержать его.
— Вполне возможно, — согласился я. — Но если он преступник, зачем ему понадобилось заявлять о том, что дверь в радиорубку примерзла и что ему пришлось вышибать ее? Он таким образом защитил бы от подозрений Джолли, а какой убийца станет кого-то выгораживать?
— Случай безнадежный, — спокойно произнес Суонсон. — По-моему, всю эту компанию нужно арестовать, и дело с концом.
— Разумное решение, — отозвался я. — Так и сделаем. И никогда не узнаем, кто убийца. Имейте в виду, дело сложнее, чем вы думаете. Вы упускаете из виду двух наиболее подозрительных господ. Я имею в виду Джереми и Хассарда — двух решительных и умных малых. Если они убийцы, то они бы постарались сделать так, чтобы ни у кого не возникло подозрений относительно них. Правда, я упустил из виду одну деталь. А вдруг Джереми не хотел, чтобы кто-то увидел, в каком состоянии находятся Фландерс и Брайс? Потому-то и помешал Несби вернуться в пищеблок? Возможен и иной вариант.
Суонсон готов был съесть меня глазами. Когда он увидел, что субмарина, потеряв управление, стала погружаться, пройдя отметку тысяча футов, он лишь поднял бровь. То же произошло и на сей раз. Он произнес:
— Хорошо, пусть убийца разгуливает по кораблю и портит его сколько душе угодно. Придется положиться на вас, доктор Карпентер. У меня такое ощущение, что вы оправдаете мое доверие. Вы мне вот что скажите... Насколько я могу судить, вы весьма квалифицированный следователь. Но вот что меня удивило: вы не задали один вопрос. И, по-моему, весьма существенный.
— Кто предложил отнести трупы в лабораторию, зная, что тем самым надежно обезопасит тайник, в котором спрятал все необходимое?
— Прошу прощения, — слабо улыбнулся Суонсон. — Вы правы, у вас были причины не задавать такого вопроса.
— Разумеется. Вы не уверены, известно ли убийце, что мы пытаемся вычислить его. А я уверен. Он об этом не знает. Но, задай я ему такой вопрос, он бы тотчас сообразил, зачем я это делаю. И понял, что я иду по его следу. К тому же я предполагаю, что приказание отдал капитан Фолсом, но совет дал кто-то другой, кто именно, этого уже не установить.
Если бы дело происходило несколько месяцев назад, день можно было бы назвать погожим: светило бы солнце, отражаясь в глади арктических вод. Но солнца не было: не та широта и не то время года. И все-таки лучшей погоды нельзя было пожелать. Хлеставший в лицо восточный ветер стих и не рассекал щеки мириадами ледяных иголок. Температура поднялась градусов на двадцать, видимость несколько улучшилась.
Разделяя мнение Бенсона, полагавшего, что морячки совсем обленились, Суонсон распорядился, чтобы все свободные от вахты воспользовались отличной погодой и вышли на лед поразмяться. Слова командира субмарины оказались настолько убедительными, что к одиннадцати часам утра на корабле почти никого не осталось. Разумеется, члены экипажа, для которых слова «дрейфующая станция «Зет» были пустым звуком, захотели взглянуть на нее или хотя бы на то, что осталось от той, ради которой они забрались на край света.