Страница 104 из 123
— Сию же минуту начну расследование, — заявил Суонсон. — Кто-то должен был видеть этого негодяя. Или услышать, как он встает с койки.
— Не теряйте напрасно времени, командир. Мы имеем дело с чрезвычайно умным преступником. Такой не станет навлекать на себя подозрения. Кроме того, узнав, что вы проводите расследование, он перепугается и затаится. В этом случае мне его не найти.
— Тогда запру всю эту компанию и буду держать ее под замком до тех пор, пока не вернемся в Шотландию, — мрачно процедил Суонсон. — В таком случае больше ничего не произойдет.
— В таком случае мы никогда не узнаем, кто погубил моего брата и еще шестерых, вернее, семерых человек. Кто бы это ни был, надо предоставить ему свободу действий, тогда он сам попадет в ловушку.
— Да Боже ты мой! Старина, не можем же мы сидеть сложа руки и ждать, Что он еще натворит. — В голосе командира субмарины сквозило раздражение, но обижаться на него я был не вправе. — Что же прикажете делать?
— Начнем танцевать от печки. Завтра утром допросим всех уцелевших зимовщиков. Выясним все, что возможно, относительно пожара. Пусть это будет открытое, на первый взгляд невинное расследование, предпринятое, скажем, по настоянию министерства снабжения. По-моему, мы сможем узнать кое-что весьма любопытное.
— Вы так полагаете? — Суонсон покачал головой. — Не думаю. Даже на мгновение не могу допустить, что такое может произойти. Посмотрите на свою руку. Совершенно же очевидно, дружище, кто-то знает или догадывается, что вы идете по их следу. Уж они постараются, чтобы вы ничего не узнали!
— Думаете, потому-то меня и шарахнули сегодня?
— А почему же еще?
— И Бенсона столкнули?
— Мы еще не выяснили, что его действительно столкнули. Хочу сказать, преднамеренно. Возможно, это чистая случайность.
— Вполне, — согласился я. — А возможно, и не случайность. Не знаю, прав я или нет, но мне кажется, что несчастный: случай или случаи вовсе не связаны с опасениями убийцы, будто кто-то намерен его обнаружить. Во всяком случае подождем до завтра.
Вернулся в каюту я в полночь. Инженер-механик был на вахте. Ганзен спал. Чтобы не беспокоить его, включать свет я не стал. Сняв ботинки, лег на койку и натянул на себя покрывало.
Но уснуть не смог. Левая рука от локтя до кончиков пальцев ныла так, словно побывала в медвежьем капкане. Я дважды доставал из кармана болеутоляющие и снотворные таблетки, которыми снабдил меня Джолли, и столько же раз убирал их.
Я лежал и думал. И в конце концов пришел к выводу, что кто-то из лиц, находящихся на борту «Дельфина», не слишком-то жалует представителей лечащей профессии. Затем принялся размышлять, почему же она вызывает у него такую неприязнь. Спустя полчаса я перестал напрягать клетки своего мозга, потихоньку слез с койки и в одних носках пошел в лазарет.
Войдя, неслышно закрыл за собой дверь. В углу тускло горела красная лампочка. При ее свете можно было разглядеть скрюченную фигуру Бенсона, лежавшего на койке. Включив верхний свет, я на миг зажмурился, ослепленный, затем посмотрел на портьеру в дальнем конце лазарета. Ни единого звука.
— Вижу, руки у вас так и чешутся, Ролингс. Оставьте ключ в покое. Это я, Карпентер.
Отодвинув портьеру в сторону, с разводным ключом в руке появился Ролингс. Выражение лица у него было несколько разочарованное.
— Я ждал совсем другого человека, — укоризненно произнес матрос. — Так сказать, надеялся... Господи! Док, что это у вас с рукой?
— Хороший вопрос, Ролингс. Наш «приятель» постарался. По-моему, он хотел убрать меня. Не знаю только, на время или навсегда. Во всяком случае, еще бы немного, и мне кранты. — Рассказав торпедисту, что произошло, я поинтересовался: — Есть ли на субмарине человек, которому ты целиком доверяешь? — И тотчас понял, что он мне ответит.
— Забринский, — не колеблясь, произнес моряк.
— Сумеешь прокрасться туда, где он спит, и привести его сюда, но так, чтобы никого не разбудить?
Не став задавать лишних вопросов, он только заметил:
— Вы же знаете, док, он не может ходить.
— Тогда притащи его на себе. Вон какой верзила вымахал.
Ролингс улыбнулся и вышел. Через какие-то три мину-ты он вернулся вместе с Забринским. Спустя три четверти часа, сообщив Ролингсу, что он свободен, я вернулся к себе в каюту.
Ганзен по-прежнему спал. Он не проснулся даже после того, как я включил у своего изголовья ночник. С большим трудом я облачился в меховой костюм, отпер чемодан и извлек оттуда маузер, две завернутые в прорезиненную ткань обоймы и сломанный нож, обнаруженные Суонсоном в топливном баке трактора. Засунув все это в карман, я вышел из каюты. Проходя через центральный пост, доложил вахтенному офицеру о том, что намерен навестить двух пациентов, оставшихся в лагере. Когда я стал натягивать варежку на покалеченную руку, вахтенный и бровью не повел. Бедь у докторов свои законы, во мне он видел доброго лекаря, готового помочь и утешить больных и немощных.
Внимательно осмотрев обоих пациентов, я нашел, что состояние их здоровья неуклонно улучшается. После этого попрощался с двумя дежурившими в бараке матросами. Однако на субмарину возвращаться не стал. Я сходил в гараж и снова опустил в топливный бак пистолет, обоймы и обломок ножа. И лишь после этого пошагал на корабль.
Глава 9
— Прошу прощения за то, что досаждаю вам своими расспросами, — проговорил я любезным тоном. — Но так уж заведено в правительственных учреждениях. Изволь отвечать им на тысячу вопросов, один глупее другого, да еще В четырех экземплярах. Такая уж у меня работа, я должен отправить отчет по радио как можно скорее, и был бы весьма признателен вам за помощь. Прежде всего, кто может сказать, как этот треклятый пожар начался?
Мне хотелось надеяться, что обращение мое похоже на речь чиновника министерства снабжения, за которого я себя выдавал и которому поручено составить официальный отчет. Чтобы ни у кого не возникло подозрений, я объяснил, будто министерством снабжения разработана инструкция, согласно которой в случаях гибели людей на место происшествия с целью выяснения обстоятельств их смерти посылается врач. Возможно, так оно и было. Я этого не знал и знать не желал.
— Пожалуй, я первым заметил пожар, — неуверенно произнес Несби, повар ледового лагеря. Говорил он с заметным йоркширским акцентом. Он все еще выглядел больным, но гораздо лучше, чем накануне. Долгий сон в теплом помещении и отличное питание превратили его и остальных восьмерых зимовщиков, собравшихся в кают-компании, совсем в других людей. Правда, лицо капитана Фолсома было настолько обожжено, что никаких перемен к лучшему я в нем не заметил. Впрочем, позавтракал он с большим аппетитом. — Дело было около двух часов ночи, — продолжал Несби. — Без малого два. Помещение было уже в огне. Горело будто факел. Я...
— Какое помещение? — прервал я говорившего. — Где вы спали?
— На кухне. Там же была и столовая. Крайний с запада блок в северном ряду.
— Вы ночевали там один?
— Нет, вместе со мной ночевали Хьюсон, Фландерс и Брайс. Фландерс и Брайс числятся, вернее, числились лаборантами. Мыс Хьюсоном спали в самом заднем конце помещения. Там были два больших шкафа. Они стояли вдоль боковых стен блока, в них хранился весь наш провиант. А Фландерс и Брайс спали в столовой, возле камбуза.
— Они находились ближе к входной двери?
— Точно. Я поднялся, кашляя и задыхаясь от дыма. Голова у меня закружилась. Я заметил, что сквозь восточную стену блока уже пробиваются языки пламени. Разбудив Хьюсона, я бросился к огнетушителю, он висел у двери. Но огнетушитель не сработал. Наверно, из-за холода. Точно не знаю. Ничего было не разглядеть. В жизни столько дыма не видывал. Растормошил Фландерса и Брайса, крикнул, чтобы сматывались. Потом наткнулся на Хьюсона и велел ему разбудить капитана Фолсома.