Сады Солнца

Верфи висели среди саргассова моря погибших кораблей. Их уже за шесть десятков, и каждый день прибывала паратройка новых, хотя прошел уже год с лишним после окончания войны. Силуэты кораблей резко выделялись на фоне туманной громады Сатурна, сверкали, словно беглые звезды, медленно кувыркаясь сквозь вакуум. Если корабль не подлежал восстановлению, с него снимали все полезные части, демонтировали реакторы и маневровые движки, а системы жизнеобеспечения, каркасы и оболочки превращали в металлолом, груду фуллереновых композитов и строительного алмаза. Но большинство судов остались почти без повреждений, убитые космическим холодом после того, как их компьютеры сгорели от микроволновых импульсов или ЭМИ-мин во время атаки на систему Сатурна. Переоборудование таких кораблей занимало немного времени и усилий — если не считать, конечно, возни с останками команд.

Генерал Арвам Пейшоту отказался отправлять кого–либо для спасения команд и пассажиров подбитых судов. Слишком уж их было много и на слишком уж разных орбитах. А уцелевшие могли атаковать спасательные команды. Потому каждый корабль превратился в гробницу. Люди, оставшиеся на борту без энергии и жизнеобеспечения, либо кончали самоубийством, либо задыхались, либо сдавались неумолимому холоду. Перед утилизацией судна следовало отыскать всех его мертвецов, описать их, вывезти вместе со всем их добром. «Черные ящики» с корабельными файлами и логами следовало сдать в контрразведку для анализа, учесть весь груз и вытащить его наружу. Затем корабль отводили на стапеля, где команды людей и роботов заменяли управляющие системы и компьютеры, переоборудовали и запускали системы жизнеобеспечения, проверяли маневровые движки, проводили статические тесты реакторов. Затем корабль проверяли полетные техники, сертифицировали и передавали транспортному управлению администрации Трех Сил.

Работа продвигалась медленно. Не хватало квалифицированных добровольцев–дальних. Военно–воздушные силы уверяли, что могут выделить только пару тех самых угрюмых типов, которые уже занимались сертификацией. То есть ненавистная работа продлится еще пару лет. А может, и больше.

Но затем из черного пустого неба Локу Ифрахиму явился козырной шанс.

Лок тогда уехал в Париж оправляться от очередной головомойки, учиненной подкомитетом Комиссии по экономике. Но незадачливому начальнику позвонил помощник и сообщил, что нашли выжившего.

Был поздний вечер, Лок ужинал с Йотой Макдональдом. Они прикончили бутылку дорогого импортного вина и уже расправлялись со вторыми порциями бренди. Потому мысли Лока двигались тяжело и вяло. Он тупо переспросил:

— Выживший где?

На корабле. Наша демонтажная бригада нашла живого пассажира.

Бригада работала над шаттлом, прошедшим слишком близко от ЭМИ-бомбы. ИИ с управлением сгорели дотла, но остальное — если не считать быстрорастущих вакуумных организмов, покрывших большую часть оболочки реактора, — осталось в сохранности. Бригада вынесла трупы из системы жизнеобеспечения, вытащила из трюма груз, взялась за толстую черную корку вакуумных организмов — и обнаружила расчищенное место на покрытии бака, где содержалось рабочее вещество для маневровых движков. В середине расчищенного места был вырезан круглый кусок, закрепленный на месте толстым слоем клея.

Команда вынула кусок и обнаружила, что бак пуст. Внутри, между парой ограничителей расплескивания, висел пластиковый пузырь, наполненный вспененным аэрогелем под давлением в сто миллибар. В пузыре спала одетая в скафандр маленькая девочка.

Температура ее тела соответствовала температуре внутри скафандра — шестнадцать градусов по Цельсию. Пульс и дыхание — медленные, но стабильные. Быстрый ультразвуковой скан показал, что ее кровь циркулировала через каскадный фильтр, присоединенный к бедренной артерии на левой ноге. К основанию черепа прикреплена небольшая машина, к вене на левой руке присоединен катетер, проходящий через порт системы жизнеобеспечения скафандра и присоединенный к мешанине труб, насосов и мешков с мутными и прозрачными жидкостями — непрерывной дрожжевой культурой, растущей в варварски переделанном пищевом агрегате, питаемом слабеньким током из топливной ячейки. А ее сверхпроводящие кабели соединялись с вакуумными организмами, поглощавшими свет и производившими толику электричества.

Помощник объяснил, что, когда девочку обнаружили, она уже выходила из гибернации.

— Похоже, пробуждение инициировал сенсор, среагировавший на изменение вектора скорости, когда корабль уводили с орбиты. Кто–то на корабле, должно быть, погрузил ребенка в сон, надеясь, что придет спасение.

— Я вылетаю прямо сейчас, — сурово предупредил Лок. — Скажи Баррету не трогать ее. Вообще. Дети дальних умны и предприимчивы. И столь же опасны, как их родители.

Возбуждение и надежда быстро выжигали алкогольный дурман. С какой стати прятать девочку в сбрасываемом баке? Если уж погружать в гибернацию, надеясь на спасение, отчего не оставить ребенка на виду?

— Она уже не там, — сказал помощник. — Полковник Баррет решил, что у нас слишком слабо с медициной, и отослал ее вниз, в парижскую больницу. Простите, мистер Ифрахим, но полковник не позаботился о том, чтобы рассказать мне. Я узнал о находке, когда прочитал отчет бригады.

— Когда?

— Три часа назад ее отправили на модуле вниз. Как я уже говорил, я не узнал до тех пор, пока…

— Прими их отчеты! Поговори с каждым в отдельности и выясни все детали. Составь описание той дрожжевой культуры и скафандра девочки. Опиши все!

Лок хотел отключиться, но передумал и спросил:

— У тебя есть ее фото?

— Баррет не позволил…

— Скафандры бригады оснащены постоянно работающими камерами. Проверь записи, найди хороший кадр с лицом девочки и перешли мне. Займись прямо сейчас.

Он снял спексы, помахал официанту и заказал двойной эспрессо.

Йота спросил, может ли чем–нибудь помочь.

— Да, ты можешь заказать мне транспорт. Мне надо прямо сейчас на другой конец города, — сообщил Лок и позвонил в госпиталь.

Главный госпиталь Парижа сильно пострадал во время атаки и еще не был отремонтирован. Врачи принимали больных в переоборудованном складе на восточном конце города, поблизости от грузового порта. Когда прибыли Лок с Йотой, в госпитале царил полный бедлам. После звонка глава госпиталя проверил отделение, где содержалась девочка. Но девочка исчезла, на полу лежала без сознания медсестра, а система безопасности госпиталя оказалась выведенной из строя. Госпиталь оцепили солдаты и роботы и стали проверять комнату за комнатой. Лок нашел капитана, командующего поисковой операцией, и предупредил ее, что девочка крайне опасна, но ее ни в коем случае нельзя убивать.

К тому времени помощник Лока уже переслал клип с наплечной камеры рабочего. На нем ясно различалось сквозь лицевой щиток скафандра лицо девочки. Лок сразу узнал ее. Юли, дочь Авернус.

Капитан — крепкая, знающая дело молодая женщина — спокойно выслушала краткое объяснение того, кто эта девочка и откуда.

— Она может быть где угодно в городе, — подытожил дипломат. — Соедините меня с вашим начальством. Я хочу, чтобы немедленно установили комендантский час, закрыли все выходы из города и расставили как можно больше дронов.

— Она отключила госпитальную систему безопасности, но камеры на улицах работают по–прежнему, — возразила капитан. — Я запустила поиск по их записям. Никакого следа девочки.

— Она могла воспользоваться служебными туннелями. Их под городом — целый лабиринт.

— У нас и там хорошее наблюдение, — покачав головой, заметила капитан. — Мы позаботились о нем после того, как нашли банду мятежников в насосной. У нас внизу и стационарные камеры, и роботы, и дроны. Думаю, девочка еще в госпитале. Немного терпения — и мы отыщем ее.

— Эвакуируйте пациентов и персонал. Герметически закупорьте госпиталь, закачайте парализующий газ и пошлите на поиски дронов.