Сады Солнца

Рафаэль переждал бурю вопросов, снова поднял руки и сказал, что у людей Шри Хон–Оуэн не было времени на то, чтобы превратить все «спутники–пропеллеры» кольца А в зерна, но значительная часть стала ими.

— Если первая волна зерен не покончит с «призраками» — у нас более чем достаточно времени для второй попытки.

Снова посыпались вопросы, но Рафаэль пообещал, что скоро все разъяснится. Но тем временем все должны вернуться к работе.

— Нам пока неизвестны намерения «призраков», — добавил он, — так что наш наилучший шанс на успех — это приготовиться ко всем мыслимым угрозам.

— Я не знаю, пнуть вас или поцеловать, — сказала Мэси андрогину.

— Шри попросила меня не раскрывать наших мер без надобности, — объяснил он.

— А вы подчиняетесь всем капризам госпожи!

— Ее просьбы могут показаться странными или неуместными — но они никогда не бывают капризами.

Пит Бакалейникофф вывел на экран размытое изображение зерна, несущегося прочь от колец, — покрытый оспинами кусок льда в форме картофелины, обмотанный полосами фуллеренового композита. С одного края — нечто вроде капсулы или конуса, с другого — набор масс–движков. По оценкам, длина астероида — около восьмидесяти метров, в поперечнике — сорок. Рядом побежали строчки с расчетами. Зерно ускорялось на двадцати g и потеряло бы значительную часть своей массы по пути к Титану. Но в точке пересечения с эскадрой «призраков» астероид сохранит еще шестьдесят тысяч тонн и будет двигаться со скоростью в тридцать два километра в секунду относительно эскадры.

— Столкновение даже с одной такой штукой разнесет их щиты вдребезги, — заметила женщина.

— Но они могут ударить до столкновения, — возразила другая. — Нельзя исключать отчаянной предсмертной атаки.

— Мы в любом случае ожидаем нападения, — сказала первая.

Все вернулись к оценке результатов столкновения и выработке стратегий защиты. Мэси рассматривала изображение зерна, размышляя над тем, что же находится в передней капсуле. Она очень походила на головку человеческого сперматозоида. Зерно. То, что содержит все необходимое для зарождения новой жизни.

Мэси спросила у Пита, из чего состоят «спутники–пропеллеры».

— Большей частью из грязного льда.

— А углеродные соединения есть?

— Ну конечно, — прищурившись, ответил Пит. — Думаешь, из них и сделали фуллереновую пленку, а заодно и масс-движки?

— Да, наряду с многим прочим, — ответила Мэси, думая о чудесном маленьком поселении, обращающемся вокруг Нефеле.

Прошло двадцать минут. Полчаса. Кто–то вывел на экран видео с дрона, глядящего почти прямо вслед стае «пропеллеров». На нем летели обрывки теней и огромные облака ледяных частичек. Оранжевый диск Титана вышел из–за Сатурна, а спустя две минуты включились термоядерные реакторы и масс-двигатели «призраков». Конечно же, они заметили астероиды и оценили, что те пересекут курс эскадры в опасной близости от кораблей непосредственно перед Титаном. «Призраки» уже не могли изменить курс, но если бы ускорились, то имели шанс проскочить перед «пропеллерами».

Все в зале молча стояли и наблюдали за тем, как эскадра выписывает дугу, утыкающуюся в Титан.

— Не успеют, — с угрюмым удовлетворением заметила Эбби Джонс.

Через тридцать секунд головной корабль столкнулся с зерном. В разлетающемся кольце раскаленного добела газа сверкнул лед. Взрыв пожрал половину массы одетого в лед корабля. Сияние разгорелось еще ярче, когда сдало поле, удерживающее плазму в камере реактора. Но новая звездочка быстро потускнела и начала обрушиваться внутрь себя, огибая Титан и направляясь прямо к Сатурну. Затем вспыхнул второй корабль, за ним — третий.

Над залом повисла тяжелая тишина. Последний корабль остался невредимым и шел к цели. Но он глубоко нырнул в дымчатую атмосферу Титана, и тяжело поврежденная в бою ледяная оболочка лопнула. Часть обломков описала яркие параболы в атмосфере, окутанные раскаленным паром, и врезалась в поверхность северного полушария, создав цепочку новых кратеров. Другие обломки прошли атмосферу без сильных повреждений и, словно куски распавшейся кометы, закувыркались в шлейфе газов к Сатурну, поспешили за остывающими облаками плазмы — всем, что осталось от трех кораблей.

Наконец напряжение спало. Все бросились обниматься, закричали. Мэси тискала Пита Бакалейникофф, незнакомцы обнимали ее. А затем она оказалась перед Рафаэлем, а тот привлек ее к себе и прошептал:

— Мне нужна помощь. Я могу рассчитывать на вас?

— Конечно.

— Хорошо. Я возвращаюсь домой. И очень бы хотел, чтобы вы отвезли меня.

— Прямо сейчас?

— Пожалуйста. Если мы не отправимся прямо сейчас, мы пропустим все веселье, — сказал Рафаэль.

Мэси улучила момент переговорить с Эбби Джонс, сказала, что должна лететь, спросила, хочет ли Эбби заглянуть на Нефеле — навестить сына и внуков, посмотреть на сделанное и узнать планы на будущее. Эбби сидела на мешке с бобами с планшетом на коленях, выглядела смертельно усталой — но спокойной, решительной и сосредоточенной. Она ответила, что полетит, как только сможет, но пока здесь и вообще в системе Сатурна слишком много неотложных дел.

— Надо поставить нормальное правительство, установить связь с другими городами, запустить корабли, — загибая пальцы, говорила Эбби. — Еще нужно помириться с правительством Камелота и вообще всеми, кто пытался спасти шкуры нейтральностью…

Мэси, сидящая по–турецки перед ней, загнула и пару своих пальцев:

— Управиться с «призраками», гарантировать, что европейцы и тихоокеанцы не отступятся от соглашения…

— …И убедить их отправится по домам, — добавила Эбби, — и найти способ начать переговоры с бразильцами в системе Юпитера. Люди Каллисто, Ганимеда и Европы тоже заслуживают свободы. Мы планировали, обсуждали и спорили, что делать, когда настанет этот день. Он настал, и всем нужно заниматься быстро и сразу. Мэси, береги себя. Спокойно возвращайся домой и позаботься о том, чтобы мой сын не кинулся в какую–нибудь головоломную экспедицию. Позаботься о том, чтобы он дождался меня.

Уже миновала полночь, но никто в городе не спал. Люди сидели в открытых кафе, в парках, толпами и группками шатались по улицам, смеялись и пели, бродили рука об руку. Собравшиеся в парке встали кругом и били в барабаны, прыгали и скакали, словно обезумевшие балетные танцоры.

Над плоскими крышами старых жилых домов в черном небе вспыхивали фейерверки. Одетые в скафандры Мэси и Рафаэль поехали на трайке в индустриальную зону. Затем их подхватил один из роллигонов, перевозивших в город груды оружия и боеприпасов. Мэси прилетела на «Слоне» с Япета на Диону. Буксир был заправлен и обеспечен всем необходимым, в грузовой отсек поместили посадочный модуль. Мэси пристегнулась к противоперегрузочному креслу в рубке, запустила проверку системы и спросила Рафаэля, куда он хочет лететь.

— На орбиту вокруг Сатурна, приблизительно в ста семидесяти тысячах километров от него.

— Край кольца F?

— Скорее, немного за краем кольца. И я бы предпочел, если бы вы отклонились от плоскости экватора градусов на десять.

— И вы не собираетесь рассказывать мне зачем? — осведомилась Мэси.

— Думаю, достаточно сказать, что случится необыкновенное. Чудесное.

Мэси повозилась с ИИ навигатора, протестировала его, затем стартовала. Это был ее первый настоящий самостоятельный полет на «Слоне». Она пошла прямо вверх из мелкого гравитационного колодца Дионы, ускорилась в направлении Тетиса. После того как буксир обогнет ледяную луну, он окажется на правильном курсе и с нужной скоростью, чтобы выйти на орбиту в нужном месте и под углом, о каком говорил Рафаэль.

Мэси очень нервничала. ИИ вычислил параметры полета и вводил их в системы корабля, но она знала: если случится непредвиденное, выбрать лучший образ действия она не сможет. Так что, когда после короткого маневра при выходе на орбиту включился коммуникатор, сердце Мэси ушло в пятки. Похоже, с ней захотела поговорить одновременно вся система. Мэси отправила ворох посланий Рафаэлю, спросила, может ли он ответить хотя бы на часть их.