Страница 1 из 58
Михаил Сельдемешев
ЛОВЦЫ ЖЕЛАНИЙ
— Ох, и воняет же здесь, — Капустин поставил одну ногу на подножку экипажа и начал счищать грязь с лакированного ботинка скомканным листком, вырванным из своего блокнота. — Сколько еще ехать, доктор? — обратился он ко мне.
— Чуть больше часа, — ответил я и только хотел уверить его, что к запаху быстро привыкаешь, как меня перебил возбужденный женский голос с другой стороны экипажа:
— Жорж! Здесь действительно дьявольское место! Я кожей чувствую какую-то зловещую ауру!
Извозчик, сидящий на козлах, покачал головой и перекрестился. Место и в самом деле не особенно подходило для загородных прогулок: абсолютная тишина, не нарушаемая даже птицами, унылый пейзаж, скучное однообразие которого подчеркивали бесконечно тянущиеся вдоль дороги потемневшие стволы деревьев, замершие в неподвижной болотной жиже. Ее испарения Капустин уже не раз поминал за время нашего пути. Я не был в этих местах очень давно, но каждый раз, когда оказывался здесь, у меня возникало одно и то же ощущение: эти края каким-то образом отстали от безостановочного движения времени…
— Ах, надо было взять с собой мадам Левскую, ей бы поправилось в этом сатанинском захолустье, — обладательница возбужденного голоса часто использована в своей речи словечки «дьявольский», «адский», «зловещий» и им подобные.
Но пора было продолжить путь, и мне пришлось окликнуть ее:
— Госпожа Капустина, не удаляйтесь от дороги. Эти болота — чрезвычайно коварная штука, уверяю вас. Засосет — не успеете оглянуться.
— В самом деле, Лизон, — вмешался ее супруг, управившийся, наконец, со своим ботинком. — Не увлекайся. Да ты испачкаешься, в конце концов!
Мадам Капустина, держа обеими руками подол платья, скакала по кочкам, как большая белая цапля.
— Все-таки надо было взять хотя бы астрологическую доску — сейчас мы могли бы устроить здесь сеанс, — не унималась она.
Лицо ее раскраснелось. Она подскочила к мужу и чмокнула его в щеку:
— Думаю, Жорж, у тебя все получится!
— О, да, — Капустин пригладил напомаженные волосы. — Я уже начинаю чувствовать, как вдохновение нахлынуло на меня, — его лицо сделалось чрезвычайно важным и самодовольным. — Это будет потрясающая книга… Ну что, пора? — обратился он ко мне.
— Конечно, пора ехать, — мадам Капустина полезла в экипаж. — Мне не терпится увидеть это адское место.
Извозчик в очередной раз покачал головой, что-то проворчал, и мы наконец-то снова тронулись в путь…
А теперь стоит ненадолго вернуться к событиям, предшествующим нашему путешествию. Итак, обо всем по порядку.
Вчера утром ко мне домой прибыл курьер из уездного полицейского управления. В кои-то веки я понадобился своему бывшему начальству. По прибытии меня самолично встретил Семен Ипполитович Кресс, уполномоченный по тюремному хозяйству.
— Ну, здравствуй, здравствуй, Яков Михалыч! Небось позабыл уже сюда дорогу? — Мы пожали друг другу руки, и он провел меня к себе в кабинет.
— Вот, решил организовать разминку твоим старым костям. Наверное, скучновато на пенсии-то?
— Да, старость подкралась незаметно, — я огляделся по сторонам. — Пока поднимался по лестнице, успел порядком запыхаться.
За пять с половиной лет здесь почти ничего не изменилось. Громкие ходики с потемневшими от времени ангелочками отсчитывали мгновения неумолимого хода времени. Покосившийся шкаф, заставленный пыльными книгами. От беспорядочно наваленных сверху папок он покосился еще сильнее, даже боязливо было лишний раз прикасаться. Еще несколько стопок распухших папок, перевязанных веревочками, громоздились в углу прямо на закапанном чернилами и усеянном сургучной крошкой полу. И на все это безразлично взирал Государь со стены. Более молодые посетители кабинета, чье зрение поострее, могли, приглядевшись, заметить, что высочайший лик засижен в нескольких местах мухами.
— Да ты присаживайся, — Кресс пододвинул к столу одно из кресел. — Сейчас чаек подоспеет…
— А ты, я вижу, все корпишь над бумажками? — кивнул я на груду исписанных листков на его столе.
— Эх, — он вяло отмахнулся. — Скоро тоже отправлюсь на пансион. У меня это хозяйство — вот где! — он хлопнул себя по загривку. — Нынче вообще прыгаю, как черт — комиссию ждем. Вздохнуть некогда, а тут еще этот писака привязался…
— Какой писака?
— Да Капустин. Ты не знаешь его? Весьма популярная в Петербурге личность. — Кресс встал и разлил по стаканам подоспевший чай. — Пишут со своею женой всякие страшные книжки. Барышни страсть как любят его писанину. И мои дочери туда же: начитаются этой галиматьи перед сном, а потом визжат от каждого шороха, как резаные. — Он отхлебнул из стакана и крякнул, обжегшись. — Так вот, этот каналья решил написать новую книжку, — он исподлобья глянул на меня. — Про Зеленые Камни…
Зеленые Камни — это довольно значительный кусок моей уже почти прошедшей жизни. Так называли крепость, в которой в свое время размещалась тюрьма. В ее стенах я имел честь служить врачом в течение почти четверти века. Вот уже несколько лет как тюрьма закрыта, но пустующая крепость так и осталась в ведении управления.
— Так пусть себе пишет, покуда хватит фантазии. Небось не запрещено, — высказался я.
— Просто так не желают-с. Хочет прежде осмотреть крепость, пощупать все сам, побеседовать с очевидцами — метода такая, — Семен Ипполитович ехидно усмехнулся.
— Послать его ко всем чертям, невелика птица. — По взгляду Кресса я понял, куда он клонит.
Он развел руками:
— Нельзя-с. Имеет связи и бумагу оттуда, — он показал пальцем в потолок. — С предписанием оказывать содействие и не препятствовать творческому поиску.
Семен Ипполитович тяжело вздохнул:
— Просьба у меня к тебе, Яша. Свози ты его туда, поводи, расскажи что-нибудь. Потратишь на них не больше дня, а мне ну никак! Ни минуты у меня свободной. — Он достал платок и утер лоб.
— Вот так-так, — я взял стакан с чаем и откинулся в кресле.
— Ты уж выручи меня, Яков Михалыч, а писатель в долгу не останется — оплатит тебе за беспокойство, сколько скажешь. Да и все равно лучше тебя Зеленые Камни никто не знает. — Тут он усмехнулся и достал что-то из стола. — Вот, подарил мне свою книжонку, называется «Кровавое послание мертвеца», хе-хе. Даже автограф для моих дурех чиркнул — вот будет радости-то.
В это время раздался стук в дверь и в кабинет вошли двое: элегантный господин в модно пошитом костюме и лакированных туфлях и дама с блестящими глазами, одетая в пышное белое платье.
— А вот и наш любезный господин литератор, — Кресс проворно выбежал из-за стола. — Позвольте вам представить доктора Савичева Якова Михайловича, о котором я вам рассказывал.
«Старый хрыч, — подумал я. — Уже и рассказать что-то успел».
Господин приподнял шляпу, под которой показались напомаженные волосы:
— Очень приятно-с. Жорж Капустин. А это — моя супруга. Мадам Елизавета Гурич-Капустина.
Мадам Капустина кивнула.
— Мое почтение, — я тоже встал и поклонился в ответ.
— Покорнейше благодарю, господа, за расположение к моей задумке, — продолжал писатель.
— Осмелюсь доложить, что еще ни с чем не согласился, — возразил я.
Мои слова не произвели на Капустина никакого эффекта, а вот его супруга сразу изменилась в лице, сделавшись совершенно растерянной.
— Мы как раз с Яковом Михайловичем обсуждали перед вашим приходом, — поспешил объясниться Кресс. — Я толком не успел ему объяснить всех деталей.
Семен Ипполитович стоял между нами с писателем, переводя взгляд с одного на другого.
— В таком случае мы могли бы пока… — Капустин кивнул в сторону двери.