Страница 9 из 12
– Смотри, что-то сверкнуло, как будто луч, ‒ показал Студент Наташе на всполох над темным ущельем на другой стороне реки.
–Звезда, видимо, ‒ ответила девушка, глядя собственно не на неведомый свет, а на Студента. Глаза у Наташи светились сейчас ярче всякой звезды.
Практика у Студента подходила к концу и наговорив другу другу много хороших слов на прощание, наобещав много несбыточного, Студент и Наташа вскоре расстались, оставив в своей памяти всё, что с ними произошло этим необыкновенным летом на берегу студеной реки.
Виктора вскоре арестовали. Слишком многое показывало на его участие в нападении на машину инкассаторов, и на этом закончилась карьера ловкого малого, так и не ставшего настоящим горным инженером.
А Секретаря вскоре сняли с должности, оценив произошедшее на стройке как серьезное упущение в работе местной власти.
ГЭС пустили в срок. Было много шумихи, воздушных шаров, транспорантов, речей и последовавших за этим наград. Правда, поработав несколько часов, турбина была остановлена еще на полгода.
И только река гордо, верно, стремительно и невозмутимо несла свои студеные воды, настойчиво совершенствуя свое русло и соревнуясь с бегом времени, неизменно доказывая, что каждому событию свое мгновение, а в одну реку дважды не войдешь, а войдя единожды, выйдешь из неё уже иным, иногда совершенно другим, человеком.
ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ
«Сто метров бегом, сто метров шагом» − не уставал повторять на бегу Студент, вспомнив когда-то прочитанное о способе передвижения современной китайской армии и в то же время ощущая, как хваленные суперлегкие вьетнамские кеды разваливаются на ногах, а большой палец правой ноги уже отчетливо контактирует с дорогой.
–Вот хитроглазые! – пронеслось в голове, в адрес китайских пехотинцев и вьетнамских изготовителей кед.
– Но в кедах с такой тонкой подошвой китайские солдаты далеко не убегут по нашим дорогам и камням, − подытожил студент, сбавляя ход и переходя на размеренный, но быстрый шаг. Каменные осыпи упорно добивали кеды и Студент с ужасом думал о том, что скоро они развалятся окончательно.
Молодой человек около 19 лет отроду спешил в поселок Онгурён вдоль Приморского хребта, прикрывающего Малое море Байкала от северных ветров. Дорога плавно струилась вдоль берега, и было легко идти, наслаждаясь простором и открывающимися байкальскими видами. Слева тянулась уходящая вверх теснина Приморского хребта с бесконечными осыпями, справа берег Байкала с крупной серой галькой и промытыми до белого корягами, беспорядочно расселенными на берегу прибоем. Поклажи не было, ноги легки, а сердце наполнено восторгом от мыслей о предстоящей встрече с друзьями полевого отряда и Таней.
Полевой отряд Лимнологического института, укомплектованный в основном студентами, проводил работы по геологии Прибайкалья. С Таней Студент расстался на острове Ольхон, где они оказались с руководителем отряда Виктором Давидовичем, и полтора дня безмятежно возлежали на местном пляже, наслаждаясь солнцем, общением и возможностью немного отдохнуть после достаточно интенсивных перемещений по району работ и бесконечных полевых хлопот. Виктора Давыдовича уважали за профессионализм и побаивались за полную самоотдачу работе и достаточно крутой нрав, но между собой называли иронично БиДэ, прочитывая инициалы на «англицкий манер».
Часть отряда находилась в поселке Онгурен,– на другом берегу Малого моря, и казалось, скоро вся компания воссоединится, когда вдруг под вечер последовали указания Студенту быстро собираться для переезда. Скоро Студент, БиДэ и человек по прозвищу Доцент оказались в моторной лодке и та, натужно оглашая окрестные берега работающим на пределе сил мотором, двинулась в направлении материкового берега, рассекая простор Малого моря. Следуя своей манере, БиДэ не давал дополнительных пояснений, и все должно было окончательно проясниться по прибытии.
Через час пути лодка ткнулась в берег, Доцент и БиДэ быстро сошли, удалились вдоль берега под откос амфитеатра, образованного оползнем, и можно было наблюдать их оживленную беседу, определяя накал научного спора по резким жестам и достаточно красноречивым позам.
БиДэ подбоченясь, сверху-вниз сверлил оппонента глазами, упорно убеждая, что тут «ловить» не чего – всё уже проверили, а Доцент, нервно суетясь под взглядом коллеги, пытался убедить его в ненадежности проведенных работ, указывая рукой в направлении крутого берега.
Студент разгрузил лодку и по составу поклажи понял, что здесь придется поторчать несколько деньков, и видимо на пару с этим самым новоявленным палеонтологом, о котором много говорили в отряде, но увидел его Студент только теперь.
От Доцента несло рафинированной надменностью и пренебрежением к окружающим его субъектам.
Скоро лодка отвалила, увозя Виктора Давидовича.
БиДэ очень спешил, так как уже вечерело, а путь и неблизкий, и не скажешь, что безопасный.
− Байкал не озеро – Байкал море, ‒ вспомнились слова лихого рыбака на моторке, щедро одарившего студентов по прибытии в Онгурён тазиком, наполненным красавцами омулями и сигами, хвосты которых цветисто и богато свешивались через борта сосуда, образуя серебристые живописные гирдянды, запах от которых нес глубинную свежесть великого озера.
Вспомнилась также едкая шутка БиДэ, который там же в Онгурене, наблюдая, как прибывший из столицы мужичёк неумело пытается шелушить ещё совсем незрелую кедровую шишку, подошел и участливо, и вкрадчиво произнес:
– Обсеритесь, любезный.
Дядька замер, прислушиваясь к работе собственной утробы, видимо выискивая характерные для означенной ситуации желудочные сбои, и видимо что-то определив как положительный знак наступающего расстройства, попытался избавиться от шишки.
Сделав многозначительную паузу по всем правилам театрального представления, БиДэ участливо пояснил:
− Говорю, серой испачкаетесь, – обсерúтесь. Сырую шишку надобно сначала сварить или запечь.
Мужик в смущении, что поддался слабости, и еще не совсем понимая, что это была только шутка, теперь совершенно не знал, что ему теперь делать с шишкой. Он крутил ее в руках, видимо ему было жаль или неловко бросить таежный плод, но продолжать поедать орешки он уже не решался под ироничными взглядами присутствующих.
Оставшимся на берегу Студенту и Доценту следовало спешить, ведь нужно ставить палатку, развести костер, готовить пищу, а все это лучше делать засветло. Студент без лишних пояснений взялся за палатку и понес поклажу к месту установки, определив, что поставит он её именно в амфитеатре у полого берега к воде. Круча обрыва надежно прикроет палатку от ветра, который в этих местах дует каждый день и после обеда ветер этот бывает, как правило, чрезвычайно свеж и резок.
– Палатку поставь здесь! ‒ стоя у обрыва на самом краю выдающего в Байкал мыса, указал пальцем в землю, Доцент.
– Сдует! Мы здесь стояли пару недель тому назад, тут такие резкие ветрà в сторону Байкала! – попытался вразумить Доцента Студент.
−Да я на Байкале скоро двадцать лет полевые работы провожу, а ты меня будешь учить! Ставь здесь. Хороший вид на Байкал, сухо будет, даже если пойдет дождь, − отпарировал возражение Студента Доцент, высокомерно и критически оглядев поистрепавшегося одежонкой за месяц работы молодого человека, взялся приводить в порядок ноготки, умело орудуя миниатюрной пилочкой.
–Да здесь и колышков то не вобьешь, сплошная скала, − попытался вновь склонить Доцента к благоразумию Студент.
– А у меня польская палатка, сборная из трубочек, к ней металлические штырики прилагаются, − закрепишь, ‒ вновь осадил Студента Доцент.
− А палатку я достал по блату, таких ведь так просто не купишь. Новая совсем, – умиротворенно, с самодовольным видом произнес Доцент.
Палатка оказалась действительно почти новой, яркой, но не геологической приземистой из зеленого брезента, а туристической в виде высокого домика со скатами, окошками, прихожей и внутренней спальней из светлого материала с элегантным замочком на двери. Поставить ее было не сложно, и теперь палатка возвышалась над кручей победно и празднично. Студент приступил к разведению костра, а Доцент весело напевал оперетку, устраивая себе постель в новоявленной спальне.