Пурпурные реки

И Карим поклялся себе завоевать место в той, иной жизни. Не прекращая воровать, он рьяно взялся за учебу в лицее, немало удивив этим своих дружков. Записался на курсы тайского бокса - чтобы уметь защитить себя от других и от себя самого, ибо временами его обуревали приступы безумной, необузданной ярости. Отныне его судьба уподобилась туго натянутому канату, по которому он шел, балансируя и стараясь не упасть. А вокруг него по-прежнему бушевала яростная, темная, бандитская жизнь, поглощавшая все новые и новые жертвы. Кариму уже исполнилось семнадцать лет. Для него вновь началась пора одиночества. Где бы он ни находился - в клубе, в буфете лицея, у флиппера, - вокруг него тут же воцарялась мертвая тишина. Никто не осмеливался задирать его. Он уже прошел отборочные соревнования по тайскому боксу, и все знали, что Карим Абдуф способен любому свернуть нос на сторону ударом каблука, не вынимая рук из карманов. Шептались также и о других его подвигах - взломах, торговле наркотиками, невиданной жестокости в драках...

Большинство этих слухов были ложными, но обеспечивали Кариму относительную безопасность. Молодой лицеист сдал экзамены на бакалавра с оценкой "хорошо". Директор лицея поздравил его, и Карим с удивлением почувствовал, что этот высокопоставленный господин тоже боится его. Он записался на факультет права в Нантерском университете. В этот период он угонял по две машины в месяц. У него имелись многочисленные каналы сбыта краденого, которые он непрерывно менял. Он был единственным арабом в своем квартале, который ни разу не имел дела с полицией. И еще одно: он ни разу в жизни не попробовал наркотиков, ни тяжелых, ни легких.

В двадцать один год Карим стал лиценциатом права. Что делать дальше? Ни один адвокат города не принял бы к себе на службу, даже в качестве рассыльного, молодого араба ростом метр восемьдесят пять, тонкого, как проволока, и щеголявшего козлиной бородкой, длинными волосами, заплетенными в косы на антильский манер, и гроздьями сережек в ушах. Кариму так или иначе суждено было хлебнуть безработицы и вновь скатиться на дно. Он решил, что скорее сдохнет, чем допустит это. Продолжать заниматься угоном машин? Карим страстно любил таинственные ночные часы, тишину автостоянок и жар адреналина в крови в те минуты, когда он отключал противоугонные устройства. Он знал, что никогда не сможет отказаться от острого соблазна этого скрытного и опасного существования. И еще он знал, что рано или поздно удача отвернется от него.

И тогда его вдруг осенило: он станет полицейским. Останется в том же темном мире преступлений, но уже под охраной законов, которые глубоко презирает, и государства, которое ненавидит всеми силами души. С самого детства Карим твердо усвоил, что у него нет семьи, нет корней, нет родины. Он жил по своим собственным законам, а родиной было его собственное жизненное пространство.

Отслужив в армии, он поступил в высшую школу инспекторов национальной полиции в Канн-Эклюзе, под Монтеро, и стал ее интерном. Впервые в жизни он покинул свое нантерское гнездо. Результаты не заставили себя ждать, и они оказались блестящими. Карим обладал интеллектом выше среднего, а главное досконально знал нравы и обычаи преступников, законы банд и нищих окраин. К тому же он стал превосходным стрелком и в совершенстве овладел приемами рукопашного боя. Ему не было равных в искусстве "тэ" - квинтэссенции так называемого "закрытого боя", включавшего в себя опаснейшие смертоносные приемы. Товарищи по школе инстинктивно ненавидели его. За то, что он араб. За его гордость и высокомерие. Он умел постоять за себя и выражал свои мысли куда свободнее большинства соучеников, бестолковых, темных парней, подавшихся в эту школу лишь затем, чтобы спастись от безработицы.

Через год Карим завершил учебу, пройдя стажировку в нескольких парижских комиссариатах. И снова трущобы, снова нищета, только на сей раз в Париже. Молодой стажер поселился в одном из домишек квартала Аббесс. И смутно понял, что теперь наконец спасен.

Однако он не сжег за собой мосты, не порвал с Нантером. Он регулярно ездил туда узнавать новости. В предместьях царил полный разгром. Виктора нашли на крыше восемнадцатиэтажного дома скрюченным и давно окоченевшим, с воткнутым в мошонку шприцем. Overdose*. Гасану, могучему светловолосому кабилу, вдребезги разнесли башку из охотничьего ружья. "Медвежатники" сидели за решеткой, в тюрьме Флери-Мерожи. А Марсель вконец "поплыл" от героина.

* Передозировка (англ.)

Карим следил за тем, как гибнут его друзья, и с ужасом понимал, что всех их, рано или поздно, накроет грозный девятый вал смерти. СПИД ускорил этот процесс разрушения. Больницы, некогда забитые искалеченными рабочими и умирающими стариками, нынче не вмещали молодых парней с почерневшими деснами, язвами на коже и разъеденными внутренностями. Карим видел, как его приятели один за другим умирают от СПИДа, как эта страшная болезнь набирает силу, расползается и, взяв в союзники гепатит С, безжалостно косит его поколение. И он испугался, он отступил.

Его городу грозила смерть.

В июне 1992 года он получил диплом, а с ним поздравления членов аттестационной комиссии - эти важные господа внушали ему лишь презрительную жалость. Но само событие следовало отметить. Карим купил шампанского и отправился в Фонтенель, где жил Марсель. Этот день он запомнил навсегда. Он позвонил в дверь. Никого. Спустившись, он стал расспрашивать мальчишек во дворе, обошел все подъезды, футбольные площадки, пустыри... Марселя нигде не было. Он искал его до самой ночи. Все тщетно. К десяти часам Карим приехал в городскую больницу Нантера, в отделение СПИДа: Марсель подхватил его еще два года назад. Он обошел палаты, где смерть вершила свою страшную работу, он храбро смотрел в бескровные лица больных, он расспрашивал врачей.

Но он так и не нашел Марселя.

Пять дней спустя он узнал, что тело его друга обнаружили в каком-то подвале, с обожженными руками, изрезанным лицом и вырванными ногтями. Марселя пытали, а затем прикончили выстрелом в рот из дробовика. Карим не удивился этому известию. Его другу требовалось все больше и больше героина, и он подворовывал его из доз, которыми торговал. Вот что привело его к гибели. По нелепой игре случая именно в тот день молодому арабу вручили удостоверение инспектора в роскошных трехцветных "корочках". Карим увидел в этом совпадении знак судьбы. Он затаился, со зловещей усмешкой думая об убийцах Марселя. Эти сучьи дети даже не подозревали, что у Марселя есть дружок-полицейский. И уж тем более не могли они предвидеть, что этот дружок не задумается уничтожить их во имя прошлого, во имя глубокого убеждения, что жизнь не может, не должна быть такой хреновой.