Слезы Чёрной речки

— Не надо, слышишь? — испуганно противилась девушка со слезами на глазах. Она хотела закричать, но ничего не могла выдавить, кроме слабой, едва слышной хрипоты.

Чувствуя себя победителем, Иван криво усмехнулся. Его руки ловко подхватили трепещущее тело, оторвали от земли и понесли.

— Куда ты? Не надо, отпусти... — плакала Маша, но он не слушал ее. Девушка лихорадочно искала выход. Противостоять насильнику можно было только хитростью, и никак иначе. Изменившимся, ласковым и немного кокетливым голосом прошептала ему на ухо решающую фразу:

— Отпусти, чего уж сопротивляться — сама пойду...

Обрадовавшись, Иван разжал руки и осторожно поставил Машу на землю.

Освободившись, девушка медленно пошла вперед, ступнями ног выискивая подходящий камень. А когда орудие было найдено, она присела, схватила булыжник и, резко выпрямившись, приголубила Ивана по светлеющему в темноте лицу. Не ожидая подобного поворота событий, парень в какую-то долю секунды уже лежал без сознания с раскинутыми руками. Девушка не стала ждать, когда Ивана вновь посетят трезвые мысли. Выбравшись на дорогу, она бросилась бежать в сторону своего дома.

Аня не могла противиться своему необъяснимому желанию именно сейчас, в эти минуты быть в обществе городских парней, умеющих держать себя на высоте, знающих, когда и что сказать, быть в меру веселыми и жизнерадостными. Она не желала покидать это общество и уходить от того, кто впервые ураганом ворвался в ее трепещущее сердце, кто мгновенно разрушил неприступные преграды к потайным уголкам восприимчивой души, кто не оставил и тени сомнения в наступлении прекрасного будущего и отрезал все пути отступления к безвозвратно ушедшему детскому прошлому.

Девушка хотела быть только рядом с ним, с таким красивым, умным, стройным. Именно в этот час Аня желала разрешения всех вопросов, возникших при их знакомстве. Она хотела услышать то заветное и единственное слово, от которого кружится голова. Она ждала мгновения, когда он, Сергей, раз и навсегда скажет, что она значит в его жизни и как ей жить дальше в этом бушующем, взорвавшемся мире страсти?

Аня была пьяна в прямом и переносном смысле этого слова. Она была пьяна от своей любви и от сильных, настойчивых объятий Бахуса. Девушка уже не могла противиться легким, но необъяснимо настойчивым просьбам любимого человека выпить еще чуть-чуть.

Притуплённое чувство осторожности на краткий миг возникло из глубины ее опьяненного сознания. Оно предостерегало, предупреждало. Но Аня тотчас заглушила это чувство успокаивающим объяснением о необходимости продолжения знакомства. Все будет хорошо! Все будет в рамках приличия! Аня верит Сергею. Верит, потому что любит!

Для себя где-то в глубине души Аня заметила, что алкоголь в какой-то мере способствует сближению с Сергеем. Она поняла это сразу, хотя и выпила в этот вечер первый раз в своей жизни, поэтому по вполне понятным причинам не знала той меры, что являлась для нее пределом. Теперь эта мера была давно преодолена.

Это была уже не та Аня, что пару часов назад, краснея от стыда, с волнением протянула свою руку для знакомства. Подражая Татьяне, с неукротимым бесстыдством обвивая руками склонившегося над ней парня, Аня с жадностью и какой-то необузданной страстью отвечала на горячие поцелуи Сергея. Все ее существо преступило границу былого стеснения.

Голова девушки кружилась, как в сказочном, прекрасном сне, на какие-то мгновения отключая от реального мира и не оставляя вокруг ничего, кроме горячих губ Сергея. Но когда из глубины подсознания все-таки пробивалась требовательная мысль о защите девичьей чести, она тут же глушила ее в ответных поцелуях.

В одно из таких мгновений она поняла, что происходит то, что переходит границы дозволенного. Она лежала на нарах с Сергеем, как и когда это произошло, память Ани не может восстановить. Непонимающим взглядом она осмотрелась вокруг и едва вспомнила, где находится. Ровный свет керосиновой лампы откидывал на почерневшие от копоти стены свои желтые лучи.

Его руки судорожно терзали ее обнаженное тело. Горячие губы целовали трепещущие плечи. Она слабо попыталась противиться натиску, но руки Сергея крепко сковали ее бесполезные порывы. Понимая, что погибает, Аня взмолила о пощаде, но он не слушал. Слезы безысходности, побежавшие по ее щекам, не могли остановить происходящего. Затаив рвущееся дыхание, она с ужасом ждала своей участи...

...Нескончаемыми каплями пульсирующего родничка текли слезы обиды, горечи и разочарования. Аня была раздавлена, уничтожена, растерзана и слепо смотрела куда-то в угол избы. В ушах девушки нарастал оглушительный звон, а изможденное мучениями тело наполняла острая, режущая боль.

Краска жгучего стыда обожгла ее вспыхнувшее лицо. Ане сделалось дурно. Она вскочила с нар и бросилась к дверям, на улицу, но непослушные ноги отказывались служить и разъехались в разные стороны. Аня упала на грязный пол. Повторная попытка не привела к успеху. Она хотела что-то сказать, но заплетавшийся язык не подчинялся, слышалось только мычание. За спиной раздался смех. Аня повернулась и попыталась хоть что-то объяснить знаками.

Сергей легко догадался, что хочет сказать девушка. Быстро вскочив, он схватил Аню и, пнув дверь, вынес девушку на крыльцо. Небрежно усадив ее на землю, Сергей отвернулся в темноту и с чувством некоторого презрения закурил папироску. Теперь Аня его интересовала меньше всего.

В темноте послышались тяжелые шаги. Сергей узнал, но все же предупредительно спросил:

— Иван, это ты?

— Я, кто же еще! — с тяжелым сопением отозвался сердитый парень.

— Ты что один? А где Маша?

— Убежала, сучка! Камнем по рогам врезала — едва очухался... Встречу — убью! — грозился Иван, но, услышав неопределенные звуки, изменил голос:

— А это кто на ветер лает?

— Анька напилась. Добралась до бесплатного... — ответил Сергей.

— Ну и что, как у тебя дела? — вторя ему, спросил Иван.

— Нормально, — после некоторого молчания удовлетворенно ответил Сергей. — Плакала девчонка...

— Да ты что? Ух ты! Молодец... Ну и что теперь?

— Как что? Хочешь?.. Тогда бери ее и неси, пока Танюха не увидела...

Иван не заставил себя долго ждать. Он взял ее на руки и, осторожно нащупывая в темноте ночи знакомую тропинку, понес девушку к сеновалу бабки Маланьи...

ГЛАВА 9

«Дадут коновода — ни Богу свечка, ни черту кочерга! И родятся же такие на белый свет, людям мучение, а ему благодать. Мужики не зря говорят, что ленив, как застоявшийся мерин. Может, его и правда кнутом огреть?» — злился Андрей, в раздражении поправляя на лошадях закрепленный груз.

Данные слова конечно же относились к нашему хорошо известному и знаменитому Алексею, который, не обращая внимания на нервничавшего товарища, точил лясы с бабкой Матреной. В том, что они остановились на Спасском прииске отдохнуть, виноват, конечно, Андрей: надо было проехать мимо столетней старухи, и сейчас они уже были бы во-о-он где!

Андрей посмотрел на таежные горы, на солнце, на старуху, на проклятого Леху и тяжело вздохнул.

Что для бабки время, расстояние и обязанности! Она свое прожила. Теперь целыми днями сидит на завалинке покосившегося домика и ждет, кто к ней подсядет для разговора. Ей интересно поговорить о жизни, о старине, о золоте. Так как все население прииска занято поисками желтого металла, свою драгоценную историю, берущую начало от царствования Николая Первого, Матрена рассказывала палевому длинношерстному коту, вальяжно развалившемуся у нее на коленях. Коту можно кое-что и приврать, ведь ему нет разницы, о золоте или о мышах говорит хозяйка. Все равно он ответит Матрене благодарным мурлыканьем, что воспринималось древней старательницей за факт явного согласия.

Появление Лехи для бабки Матрены было настоящим праздником. Она знала, что он никогда не проедет мимо, всегда остановится и выкурит в обществе словоохотливой бабуси свою знаменитую самокрутку. Процесс сворачивания и наслаждения отравой длился не менее получаса, и за это время бабка успевала наговориться всласть.