Слезы Чёрной речки

— Ты что, Машенька? — недоуменно прошептал Андрей и вновь протянул навстречу ей свои руки.

— Так, просто... Остынь немного... — с отрезвляющей насмешкой в голосе ответила девушка и торопливо спряталась за калитку своего дома.

— Боишься меня, милая? Но... Но ведь у нас с тобой уже все было... — шептал он, стараясь открыть калитку.

— Да, боюсь, — как-то особенно тихо и подавленно ответила Маша из глубины двора. — А вдруг что-нибудь случится, если уже... Ты осенью уйдешь в армию, а что буду делать я?

Не дожидаясь ответа, девушка круто развернулась и убежала в дом.

Андрей долго стоял за воротами, ожидая возвращения Маши, но в тот вечер девушка больше не вышла.

Теплая летняя ночь дышала свежестью. Шум реки перемешивался с шумом листвы, трепещущей на деревьях. Бледный рожок зародившегося месяца повернул острые рога на ведро, предвещая хорошую погода. Мириады звезд, рассыпанных в бесконечности неизвестной щедрой рукой, мерцали и подмигивали идущему по ночной улице Андрею, как старому другу. Негромкая поступь его шагов не нарушала покоя спящего поселка, как не препятствовала его «отсутствию» в реальном мире. Он был далеко от звезд, не слышал бесшумных вздохов благоухающей земли.

Перед его глазами стояло милое лицо любимой Машеньки и ее глаза, на которых блестели искры слезинок. Он вспоминал ее слова, полные тревоги.

Андрей знал, что все беспокойства ее напрасны. Знал, что он и Маша — одно целое. Верил, что Маша не предаст его, как и он ее. И если их чувства так крепки и верны, то остается всего лишь поставить точку. Он решил раз и навсегда: они теперь будут неразлучны.

«Две недели... День рождения... — вновь и вновь повторял Андрей. — В этот день я попрошу Машеньку выйти за меня... А потом — как жизнь рассудит».

ГЛАВА 8

С запада потянуло теплым влажным ветром. От его резких порывов закачались и зашумели деревья, заметался рвущийся шум реки, зимней поземкой закружилась по дороге пыль. Сгустившиеся над Безымянкой грозовые тучи закрыли вечернее небо.

Стараясь как можно быстрее скрыться от надвигающейся непогоды, хозяйки резкими окриками разгоняли по пригонам вернувшихся с дневного выгула коров. Попрятавшись по конурам и укромным местам, умолкли собаки. В старательских домах хлопали двери и щелкали замочки окон. Поселковая улица быстро опустела и притихла, как в ночное время. И только ласточки черными молниями все еще метались низко над землей.

— Может, вернемся? Смотрите, сейчас гроза будет. Вымокнем, да и поздно, ночь наступает, — сказала Маша, искоса посмотрев на неторопливо вышагивающих подруг.

— Да ты что?! Уже недалеко осталось. Нас ждут, — торопливо ответила Татьяна.

— Но только недолго... Полчасика — и домой. Мне родители разрешили только до одиннадцати, — с робостью в голосе предупредила Аня и посмотрела на Машу.

— Как скажешь, так и вернемся. Только больше не плачь. Сама пошла, и нечего здесь ныть, — нахмурила брови Татьяна и ускорила шаг.

— А удобно ли? Скажут, девки сами в гости пришли! А что люди подумают? Плохо это все... — продолжала Аня, поглядывая на Машу.

— Ох и надоела ты мне! Не хочешь — не ходи! — сказала Таня, но, видя, что подруги продолжают идти, стала подбадривать девчат. — Не переживайте, все будет нормально. Посидим часок — и домой. Был бы Федя один, я бы вас никогда не позвала. А получается, что их трое, а я одна. Как это будет выглядеть? Некрасиво. А так их трое и нас трое, — хитро улыбнулась и подмигнула подругам Татьяна.

— Но только пусть ни на что не надеются! Мы идем только из-за тебя! — строго предупредила Маша.

— Да что ты! Они парни культурные, городские, интеллигентные, приветливые! Ничего лишнего! Просто посидите вместе с нами и все!

— А у кого день рождения? — поинтересовалась Аня.

— У Сергея! Ох и красивый парень! Стройный, высокий, черные кудри, с усами...

— А что, наши чибижекские парни хуже? — спросила Аня.

— Это ты про кого говоришь? Может быть, Леха лучше всех? Кроме него ты в своей жизни никого не видела! И я тебе скажу, что наши и городские — большая разница. Огонь и вода!

Маша смотрела на покрасневшую Аню, которая прикусила язык и растерялась, не находя слов в защиту того, кто казался ей настоящим, пусть немного грубоватым и неотесанным. Конечно, у Татьяны с Лехой старые счеты, это было понятно всем. Но зачем равнять всех парней? Это Маше было непонятно. Татьяна продолжала:

— Вот скажи, что может твой Леха? Он и не знает, как связать пару ласковых слов. Он не знает, как и с какой буквы начинается слово пожалуйста!.. Как верблюд над Честноковским проспектом. Только и знает, что курить да плеваться при всех!

Аня и Маша посмотрели направо, где над поселковой дорогой на высокой горе располагалась скала с таким названием. В действительности природное изваяние чем-то напоминало издали двугорбого верблюда, но никак не походило на Алексея. Однако это сравнение им показалось забавным, на что они отреагировали дружным смехом.

Завидев барак для приезжих, они взяли друг друга под ручки и пошли медленно, степенно, как гусыни, возвращающиеся от реки к дому. Казалось, что каждая из них хотела сказать: «Посмотрите, какие мы красивые и недоступные! Нам никто не нужен, и здесь мы оказались совершенно случайно!»

Однако каждая косым взглядом наблюдала за окнами, в нетерпении желая поскорее увидеть тех, ради кого они пришли этим вечером.

Их уже ждали. Из глубины барака за ними наблюдали три пары оценивающих глаз. Как только троица поравнялась с покосившимися воротами, дверь барака противно скрипнула, и на крыльце появился чернявый парень. Обворожительно улыбаясь, он приветливо воскликнул:

— Красавицы! Далеко ли путь держите?

— Гуляем от скуки, делать нечего, — как бы нехотя ответила Татьяна.

— Может быть, заглянете на огонек, составите нам компанию? Да, кстати! У нашего Сергея сегодня день рождения! — соблюдая приличия и не упоминая о тайной договоренности, ласкал девичьи ушки парень.

После приглашения девчата зашептались между собой, а Федя уже настойчиво подталкивал их к крылечку и, не переставая рассыпаться в любезностях, незаметно для всех ущипнул Татьяну за бок.

Перед девчатами услужливо открылась входная дверь, и подруги очутились в полусумрачном помещении, напоминающем мамаево побоище.

Перед глазами предстала неприглядная картина быта временных жителей: давно не видевший веника и тряпки дощатый пол, закопченные стены и печь, грязный стол, разбросанное на нарах постельное белье. Маше показалось, что она попала в какой-то погреб, где царствовали крысы. Окружающая обстановка была настолько мрачной и неприветливой, что девушке тут же захотелось убежать на улицу, на свежий воздух и не заходить в этот балаган никогда. Но пропустивший их невысокий щербатый парень уже закрыл за ними дверь и, улыбнувшись кривой улыбкой, протянул вперед руку:

— Добрый вечер, милые дамы! Пожалуйста, проходите, присаживайтесь к столу!

Последнее приглашение показалось Маше странным и каким-то неестественно торопливым — ни знакомства, ни приветствий, ни праздных пожеланий. Создавалось ощущение, что это не вечер в честь именинника в кругу приглашенных девчат, а очередная пьянка собутыльников. Краюха ржаного хлеба, разломанного руками, раскрытая банка тушенки да несколько молодых огурцов, сорванных втихаря с парниковой грядки у глуховатой бабки Маланьи, — вот и весь праздничный стол.

— Вы уж извините, мы только позавчера приехали и не успели обжиться. Сами понимаете — птицы перелетные, — суетился щербатый, рассаживая девчат на кедровые чурки, служившие стульями, и, смеясь неприятным, отталкивающим смехом, первым протянул руку для знакомства: «Ваня!»

«Что же ты, Ваня, хоть бы для приличия со стола грязь убрал! Да и руки надо помыть», — подумала Маша и, коротко кивнув головой на приветствие, резким жестом разогнала рой мух на столе.