Страница 94 из 139
***
Череповецкая следственная тюрьма встретила Саню полутусклым светом камеры и серыми бетонными стенами. Деревянный пол… Кровати с наваренными рейками… На нарах – взрослые мужики. «Ничего в тюрьме не меняется, – вспомнил Санька недавнюю малолетку. – Только люди взрослее, а не салаги сидят».
– Здорово! Проходи! Не стесняйся… Места на всех хватит, – сказали ему на входе.
Саня заправски расстелил матрас, сел на него и начал знакомиться с сидевшими.
– Ты откуда? – был ему задан вопрос.
– Так Саня я, Вологодский… – ровным голосом сказал Сашка.
– Александров! Ты? – спрыгнул сверху Стакан.
«Женька! Откуда?! – обнимались старые друзья. – Ты как здесь?» «Да как-как… Меня ж тогда оправдали на следствии-то… Мать сказала, вали из города – тут тебе жизни не дадут. Вот я тогда в Череп и переехал! Четыре года тут жил! На – вот опять за драку залетел!» – тараторил Стакан.
«Вот те и встреча! Давно не видались!» – радовался Сашка.
Двое на верхних нарах молча смотрели за разворачивавшейся у них под носом картиной, и, когда страсти утихли, они слезли сверху и подали Сане руки. «Сёма? Белый? Вы-то чего здесь? Дальше на перевоспитание отправили?» – издевался над ними Санька, вспоминая, как те его подставили на Костроме. «Да ждём приговора суда…» – мялись они. «Куда не приедь – везде знакомые рожи!» – продолжал Санька.
Шестеро других оказались бывалыми: двое на строгом уже сидели, четверо на общем чалились.
– Саня, надо смотрящему отписать, – сообщил мужчина с пигментным пятном в пол-лица. – За тебя тут уже интересовались.
– А Вас как зовут? – рассматривал каплю на его лице Сашка.
– Георгием зови.
– А спрашивал кто?
– Да пацаны Череповецкие приезжали. Говорили, чтоб тебя встретили со всеми почестями, мол, за общее дело пострадал… Поехал за общаковыми деньгами, да написали на тебя заявление, что должника избил. Мы тебя и ждали… Только не знали, в какую хату попадёшь. А чего было-то там? Расскажи? – говорил строгач Гоша.
– Да он начал меня своим базаром грузить, а меня ж предупредили, что не слушай, прессуй… А я, видимо, переборщил. Тот и написал.
– Нихрена ты ему врезал, даже челюсть сломал… – восхищался Стакан. – Как стоматолог какой-то!
По камере пробежал дружный смех, а местному смотрящему ушла малява, на которую был ответ : «Рады тебя видеть, слышать. Всё нормально. В чём нуждаешься – пиши. Одежда, еда – всё принесут. Сидишь за наше общее дело. Всё будет».
Саньке это грело не только душу, но и желудок. Ему принесли чай, колбасу, сигареты, одежду, мыльно-рыльные принадлежности. Причём сделал всё это мент.
Гена, смотрящий за следственной тюрьмой, Александрову оказывал всякое содействие и грел, как мог. После случая с ипэшником погоняло Сани Вологодского кануло в лету. На смену ему пришло новое – Дантист.
***
Следствие длилось четыре месяца, и в итоге отсидеть в колонии строго режима №17 п. Шексна оставалось год и восемь месяцев. Саня пошёл по этапу. А вместе с ним – сопроводительная записка, что этот парень «из наших». Чтоб смотрящие там встретили нормально.
На этот раз Александров был уверен: всё будет хорошо. Ведь в маляве так и значилось: «встретить, обогреть, приблизить к себе».
***
Вагон Столыпинский, где окна лишь на стороне конвоя, закрытый решетками и замазанный белой краской, двигался в Шексну. Всех осужденных вскоре выгрузили на перроне, посадили на корточки и минут двадцать они сидели с закинутыми за голову руками – ждали, когда придут машины, чтобы их забрать и погрузить в автозаки для дальнейшей транспортировки в лагерь. Ноги затекли, и в каждой из них поселились мурашки и колючие ёжики, которые бегали вверх и вниз, а в какой-то момент перестали – всё онемело.
За Череповецкими осужденными пришли две машины. Лай собак, много конвоя, криков…
Как только они въехали на территорию колонии, открылись двери и менты начали орать: «Первый пошёл! Второй пошёл! Сидеть, с..ка! Куда, бл..ть?! Сидеть! Я сказал, руки за голову! Смотрим себе под ноги!»
Санька выпрыгнул седьмым и принял ту же позу, что и все – на корточки, руки за голову. Началась перекличка. Называли фамилию, имя, отчество, год рождения и статью. «Статья 162 часть 2», – закончил свой отчёт Александров.
Рядом стоящие зэки спросили: «Так кто тут Александров-то? Этого человека нам отдайте». Санька уже тогда понял, что это смотрящий за лагерем пришёл со своими друзьями. Смотрящим тогда был Интеллигент, москвич, отбывавший наказание сроком в 15 лет. Он знался со многими авторитетами и смотрящим за лагерем был поставлен Вором. Все вопросы в лагере зависели только от него и жизнь любого арестанта, находящегося там, – тоже. Это он решал, кто прав, кто виноват. Междоусобица между заключенными лежала на нём. И он сказал: «Сань, мы забираем тебя с собой. Не будешь сидеть ни в карантине, нигде… Менты не против. Я с ними уже поговорил».