Страница 104 из 139
Освобождался Санька в конце лета. Подготовив нового смотрящего за ширпотребом, он спокойно оставлял и это место. Давид на встречу не приехал – у него своих дел по горло, но письмо всё-таки отписал или кто-то за него это сделал на русском: «Извини, Сашок, не могу приехать – дел поднакопилось. Если хочешь – сам приезжай. Всегда рад тебя видеть. Семья о тебе знает».
Александрова встречали череповецкие. Те самые, на которых он когда-то работал. На часах было шесть утра, а чёрная «Ауди» уже стояла у зоны.
На вахте, отделявшей Саньку от свободы, его уже ждала большая спортивная сумка. «На, переодевайся, – протянул ему мент на проходе. – Достали уже твои дружки. Когда выпустите Дантиста, да когда выпустите?! На вот – справку держи и вали отсюда!» «И Вам всего доброго!» – радовался Сашка.
***
После двух стаканов пива, выпитых не употреблявшим в течение двух лет алкоголя Санькой, он опьянел. «Давай держись! Дома стол накрыт!» – мчали они в город, где Александрову предстояло жить.
***
Солнечным утром, когда по ветру летает мягкое тепло, грузная женщина с торговским баулом двигалась к большим железным дверям, обвязанным колючей проволокой. «А Александров во сколько освобождается?» – спросила она на вахте грубым голосом. «Так часа два уж, как уехал», – услышала она в ответ. «А в чём?» – обеспокоилась полная женщина, которую душила отдышка. «Так ему целую сумку мужики привезли… – приподнимая брови, говорил милиционер. – А Вы ему кто?» «Я? Мать…» – еле слышно проговорила Надежда Николаевна. «Кто?» – не понял мужик на вахте. «Никто говорю!» – громко молвила она.
***
В богато обставленной квартире за огромным столом сидела компания из 12 человек. «Шурка! – встретил младшего брата Денис. – Иди поешь с дороги! С возвращением!» «А кто это?» – подмигнул он на остальных. «Так это… все наши. Разрослись, как видишь… Если что, для тебя работа тоже найдётся…» «Да не… я к матери съездить хочу… Проведать нужно…»
Музыка играла на всю катушку, дым стоял столбом, а мужики пели: «И снова седая ночь, и только ей доверяю я… Знаешь, седая ночь, ты все мои тайны!..»
Полуоткрытыми глазами Санька смотрел на потолок, где висело несколько белых люстр-пионов. Он прищурился и побежали лучи-лучики, а за ними открылось окно в его группу, и увидел он Марину Петровну… Ту самую… И конфету на её столе «Flamingos»… Точнее… нет, не конфету. Не конфету, а фантик. Розовый. Из плотной бумаги такой. С птицею… По его спине побежали мурашки и, передёрнувшись, он выпучил глаза. «Да ладно, не парься, Санёк, – похлопывал его по плечу брат. – Ремонт не везде тут доделан – плафоны сменить не успели…»
***
В родном дворе, отверженный когда-то всеми, он не бывал давно. Многоэтажки по-прежнему стояли на своих местах, ивовые кусты, разросшиеся у дома, так никто и не вырубил, а изгнившая у подъезда деревянная скамейка продолжала держаться на металлических ногах.
– Галя замуж вышла, – рассказывала Ленка брату за чашкой чая в обшарпанной кухне, где ремонт не делался уже более двадцати лет. – Она приезжала тогда… Поначалу каждый выходной. Типа к тебе тянуло… А потом… Потом вот в Вологду уехала. Ребёнка родила…
Санька разглядывал сестрицу, у которой давно оформилась вся фигура и черты лица приняли другой вид. «Кто там?» – уставился Сашка на пропиликавший дверной звонок. «Да успокойся ты, это за мной! Мишка приехал… – побежала открывать дверь Лена. – Нам тоже пора…» «Нам?» – смотрел на неё карими глазами Сашка. «Так мы же не вместе живём. Я полгода, как в Кадуй переехала… Мамка щас придёт, она в магазин пошла… И да, ты представляешь, ведь она к тебе приезжала!» «Куда это, интересно? Она что у нас – невидимка?» – скабрезничал Сашка. «Да нет, решила тебя с зоны встретить… А ты уехал уже… Она вся расстроенная приехала…» – рассказывала сестра. «Приезжала? – ёкнуло сердце сына. – Как приезжала?! Но ведь даже не отписала, не предупредила… Я бы дождался!» «Да ладно тебе, чего теперь. Ладно, мне пора!» – обняла она Сашку и скрылась в дверном проёме.
***
На второй этаж по бетонной лестнице подъезда осторожно и неторопливо поднималась Надежда Николаевна. Она зашла в недокрытую квартиру и по обыкновению закричала: «Ленка, ты?»
«Нет, я, мам…» – стоял в прихожей Санька и не двигался с места. «Саша?» – осип её голос, и она встала, как вкопанная. «Да, мам, – еле выдавил он. – Повидаться приехал…»
Сделать шаг навстречу друг другу было трудно каждому. Они стояли бы так не один час, если б Сашка не вспомнил Давида, который постоянно твердил, что «чилавеку нада дават шанс». «Мама! Мамка! Мамочка!» – кинулся он обнимать мать. Та зарылась в его свитер и безмолвно плакала, пока не начала задыхаться. «Прыскалка твоя где?» – забегал по кухне Санька. «В холодильнике!» – еле выговорила она.