Страница 5 из 8
Так и просидел егет всю ночь, охваченный новым для него, и совсем не подходящим для ханского воина, но всё же таким сладостным и неповторимо восхитительным чувством – вдохновляющим и заставляющем его душу радостно петь в звёздном безмолвии…
Время же шло своим чередом и на востоке начало светлеть: наступало утро. Воины просыпались и готовились к новому дню; поднялся и Алтузак-хан.
– Седлаем коней, великий хан? – спросил Каракош, горя жаждой свершений.
– Да, пора двигаться. Но сейчас наши пути расходятся: дальше я беру с собой лишь одного из вас – тебя, Белес. Вы же отправляйтесь к Ванах-тархану и к верховьям Сухайлы и Ашкадара – передайте главам родов, что хан велит снарядить постоянные дозоры к границе Степи. Потом возвращайтесь и ждите меня здесь. Когда вернусь, не знаю, может сегодня к исходу дня, а может через несколько дней. Каракош, ты назначаешься десятником – старшим среди своих друзей. Всё.
Тут же подозвали своих коней и начали их седлать. Десятник Каракош, самый приближённый к вождю, оседлал в первую очередь Кангара, ханского коня, и лишь затем взялся за своего. Закончив, повскакивали в сёдла, готовые к дальней дороге. Алтузак-хан оглядел своих воинов, попрощался взмахом руки, и двинул Кангара на восток, вниз по течению Мелеуза. Белес отправился с ним.
Каракош обратился к своим воинам, волею самого хана подчинённых ему:
– Путь предстоит дальний: Сухайла далеко, а Ашкадар ещё дальше, поэтому, если подниматься ещё и по Мелеузу, то это большой крюк и к вечеру можно не успеть вернуться, и что тогда подумает о нас наш хан? Значит так: двое едут по Мелеузу к Ванах-тархану, а остальные сразу на запад, к Сухайле и Ашкадару. По Мелеузу поедут…
– Я и Тигой! – вскрикнул Баламир. – Разреши нам, брат.
– Хорошо, поезжайте вы. Остальные за мной, – скомандовал десятник Каракош и пустил коня вскачь к поднимающимся на западе холмам.
Баламир воспрял духом: сбывается его стремление, ночью казавшееся таким далёким и несбыточным – он посетит кочевье Ванах-тархана и, возможно, увидит там ту девушку, а может быть, даже узнает её имя. А вдруг ему повезёт, и он сумеет даже поговорить с ней – разве это так уж невозможно?
– Вперёд, Тигой, поехали!
И они поехали вверх по реке. На западе виднелись причудливой формы, очень красивые холмы, пестрящие всеми красками в сиянии наступающего утра; ещё дальше, к юго-западу, возвышалась невысокая лесистая гряда, именуемая горами шотигесов; а слева, далеко на востоке, за Агиделью, узнаваемой по протянувшемуся вдоль её русла туману, вздымались зелёные от густых лесов горы, замыкаемые с юга вершиной Кунгак-тау.
Когда солнце поднялось уже над горами, Баламир и Тигой увидели впереди огромную отару овец. Пастухов пока не видно, но они обязательно должны быть где-то рядом – у них можно узнать, где искать стан главы рода. Заставив коней гнать во весь опор, двое братьев устремились к отаре. А вон и пастух, на склоне холма. Это оказался мальчик, лет десяти, на рыжей кобыле. Одет он был в рваные обноски, явно с чужого плеча. Наверное, из булгар.
– Эй, малай! – крикнул ему повелительно Тигой, когда они с Баламиром подъехали к холму. – Давай сюда!
Тот, увидев двоих вооружённых всадников, тотчас же поспешил выполнить приказание. Когда он, торопливо погоняя ударами хлыста старую ленивую клячу, кое-как спустился с холма, Баламир спросил его:
– Ты кто такой, малай? Чьих овец пасёшь?
– Я из кочевья Ванах-тархана. А отара это – Гирес-батыра, брата тархана.
– Где стан Ванах-тархана? В какой стороне?
– Вон туда, – указал пастушок рукой на юг, вверх по течению реки. – На ту гору. Вода обегает его и в дырах там живут ласточки, как у нас на Идели. Вам надо подняться наверх и посмотреть налево, в те луга. Увидите стан, его оттуда хорошо видно.
– Это значит, он на том берегу?
– Да. Сперва поднимайтесь наверх. Там будете знать, куда ехать. А переправитесь потом, когда посмотрите сверху.
– Ну ладно, малай, спасибо тебе. Хочешь мяса? – вдруг предложил Баламир.
– Нет, я зайца поймал. И рыбы много. Только она маленькая. У нас на Идели была большая, как эти овцы. А здесь мелкая, хотите попробовать?
– Ух, ты, – удивился неожиданному предложению Баламир. – У нас времени нет, в другой раз попробуем. Ты хороший охотник, малай – вырастешь, станешь воином. Тебя как зовут?
– Кусюк. Но дома меня звали Газизом.
– Ладно, прощай Газиз.
Двое всадников уже скрылись в зарослях, двигаясь в направлении указанного им холма, когда Газиз услышал оклик:
– Кусюк, как дела?
Это была внучка тархана, та самая девушка, которая была вчера с ним и с Чегет-батыром в лагере хана, и которую надеялся встретить Баламир. Девушка выехала из распадка меж двух холмов. Там, вдали, у Оленьего леса, стояли юрты семьи Чегет-батыра, и вчера, после посещения лагеря хана, Ванах-тархан со своей внучкой поехали ночевать к нему. А сейчас она возвращалась домой – одна, без деда, который ещё остался у своего старого друга.
– Хозяйка, там два воина проехали.
– Что за воины, Кусюк? Из наших?
– Нет, но тоже башняки. Похожи на настоящих воинов, только доспехов нет, и мечей тоже. Но дубины имеют и луки огромные. Ищут кочевья твоего деда. Вон они, хозяйка, на гору поднялись.
Девушка посмотрела на вершину холма и увидела там двоих всадников. Она поняла, что это двое из тех, что вчера прибыли с ханом. Ясно, что они не просто так ищут кочевье тархана – у них какое-то поручение. Но тархана нет в кочевье и их надо отвести к нему.
– Ты разговаривал с ними, Кусюк?
– Да. И хотел угостить их рыбой. Я наловил на рассвете.
– Это воины самого хана, Кусюк. Ты разговаривал с ними и для тебя это хороший знак.
– Правда, хозяйка? Один их них сказал, что когда я вырасту, то тоже стану воином.
– Станешь, Кусюк, обязательно.
После этих слов внучка тархана двинула свою пегую кобылу к реке, чтобы переправившись через неё, оказаться на пути этих ханских воинов.
Баламир и Тигой, в это время, уже разглядели с вершины холма, огибаемого Мелеузом, стан Тархана, главы рода Красной Волчицы. Это было кочевье из десятка юрт, расположенное на берегу небольшого озера, окружённого ивами и тополями. Огромное стадо коров двигалось куда-то на дальние выпасы, а вон другое, и ещё одно показались за небольшим лесом. Отары овец, которых невозможно сосчитать, виднеются то тут, то там. И табуны лошадей, вид которых радует глаз, во множестве пасутся по бескрайним зелёным лугам. Стан-то, оказывается, совсем рядом: – они будут там очень скоро.
Заметив направление пути, по которому следует двигаться, братья спустились с вершины холма и пустили своих коней в воду реки, пересекающей им путь. Выбрались на противоположный, каменистый и песчаный, берег и двинулись дальше, объезжая многочисленные заросли кустарника и участки леса.
Вдруг они услышали, за группой деревьев, топот копыт несущегося галопом коня. Вот уже и всадника видно в просветах между деревьями – он движется к ним. Братья остановились в ожидании. У Баламира ёкнуло сердце – это же та пегая кобыла! Неужели это она, та прекрасная девушка, чьи сияющие глаза он видел всю ночь в сверкании звёзд небесных, и чей шёпот слышал в журчании ласковом реки?
Пегая кобыла выскочила на поляну, где стояли братья, и девушка, натянув поводья, остановила её резко, заставив взвиться на дыбы. Баламир обомлел – что-то случилось с ним, и непонятный жар охватил его тело, заставив оцепенеть.
– Я слышала, вы ищете нашего тархана?
Баламир молчит, дара речи лишённый, да и всё тело как будто уже не его.
– Да, мы ищем вашего тархана, – ответил Тигой. – По поручению хана.
– В стане вы его не найдёте – его там нет.
– Где же его найти? – покосившись на странно молчавшего Баламира, спросил Тигой. Старшего его брата словно оглушило: он, похоже, даже шевельнуться не может. Ну и дела – что это с ним такое?
– У Оленьего леса, в кочевье Чегет-агая – это в другую сторону. А зачем он вам? – поинтересовалась девушка.