Страница 15 из 22
В 336–337 гг. в Армению, из-за подстрекательства персов, опять вторглось 20 000 жителей севера Кавказа. Это была коалиция во главе с царем маскутов Санесаном. Царь Армении Хосров Котак (330–338 гг.) скрылся в крепости Даруйнк (совр. Баязет), оставив страну на год на разграбление, и лишь две армии нахараров оттеснили врагов, осаждавших столицу Валаршапат, в скалы и затем наголову разгромили их в генеральном сражении у Ошакана, к западу от Еревана (Мовс. Хорен., III, 9; Бузанд, III, 7; Каганкатваци, I, 12)[190].
В 338–341 гг. северяне, объединившись, захватывают на четыре года Албанию и опять совершают набег на Армению, однако войска персидского шаханшаха разбили вторгшихся (Мовс. Хорен., III, 12; Каганкатваци, I, 13)[191].
В IV–VI вв. аланы иногда действуют совместно с гуннами[192]. Согласно Фавстосу Бузанду (IV, 25), хоны[193] и аланы выступали союзниками армян против персов во время царя Аршака II (ок. 345–368 гг.), в 362 г.[194]. Впрочем, в 387 г. Армения была разделена на два царства под контролем Византии и Ирана, который получил бо́льшую часть страны; в 390 г. римляне упразднили западное царство, а в 428 г. исчезла и восточная иранская часть[195].
В 457 г. в Картли вторгаются аланы, которые разграбили всю страну и вернулись к себе через Дербентский проход. Через пять лет юный царь Картли Вахтанг I Горгасал (447–522), собрав большую армию, через Дарьяльский проход вторгся в Аланию. У реки Арагви Овсетской (возможно, у верховьев Терека, в районе Владикавказа) царя встречает войско аланов и их союзников-хазаров (гуннов?), которые преградили ему путь через реку. Неделю войска противников стояли в бездействии и лишь наблюдали за поединками витязей. Затем в ходе общего наступления грузины обратили врагов в бегство и захватили их лагерь. Картлийцы разграбили саму Аланию и союзных ей кочевников. После этой четырехмесячной кампании был заключен мир и произведен обмен и выкуп пленных. Вахтанг, учтя уроки войны, укрепил Дарьяльский проход, чтобы контролировать пропуск северян на юг (Джуаншер, с. 61–67; Мровели, с. 81–85)[196].
На рубеже 450-х – 460-х гг. маскуты и горцы поддерживают албанов в их борьбе с персами и союзниками последних – хонами (Егише, с. 326).
В постоянных войнах в VI в. между Ираном и Византией аланы выступали союзниками обеих сторон, получая подарки от тех и от других, хотя Прокопий отмечает, что аланы обычно были на стороне персов (Procop. Bel. Got., IV, 3, 4)[197]. В целом западные аланы тяготели к Византии, а восточные – к Ирану[198]. Для защиты от нападений северян персы уже в 460-х гг. требовали от римлян помощи деньгами или гарнизонами (Prisc. frg., 25; 31), а в середине VI в. возводят стены в Дербентском проходе (Procop. Bel. Pers., I, 10, 12; Фирдоуси, с. 53–54, стрк. 2190–2206)[199]. В третьей четверти VI в. византийцы уплачивали персам ежегодно 500 литр (ок. 161 кг) золота за охрану кавказских рубежей от северных племен (Theoph. Chron., р. 30).
Итак, мы видим, что в I–II вв. аланы выступали совместно с иберами, контролировавшими горные проходы и пропускавшими северян по своему желанию, зачастую используя кочевников в своих политических целях, чаще для борьбы с Арменией. Однако с середины III в. этот альянс был разрушен и аланы воевали как с иберами, так и с армянами. Если до второй половины IV в. аланы выступают совместно с другими северокавказскими народностями, то с этого времени их союзниками по грабительским набегам становятся гунны. Для борьбы с ними закавказские государства, Рим и Иран старались контролировать и укреплять горные проходы, чтобы тем самым воспрепятствовать вторжениям кочевников на юг.
Глава II. Сарматы глазами античных авторов
1. Внешний вид
Древние авторы, рассказывая об иноземных народах, в первую очередь обращали внимание на их диковинный внешний вид, то есть на то, что сразу бросалось в глаза. Вместе с тем информация о внешнем виде сарматов и аланов в античных источниках все же достаточно скудна. Сохранилась информация о том, что сарматские мужчины носили татуировку. Наколки могли иметь не только культовый, возрастной, племенной, но и военный характер, то есть служить для устрашения врагов, показа своей военной доблести и в то же время охраны бойца в бою[200]. Носила ли татуировка у сарматов военный характер? Сначала отметим, что татуировка наносилась мужчинами сарматов на тело (Plin. N. h., XXII, 2; ср.: Schol. Bern. ad Verg. Georg., II, 115), поэтому ее из-за одежды и не видно на изображениях. Следовательно, она не носила устрашающий характер. Тем более что в I в. сарматы носили длинные волосы и нестриженую бороду, и если татуировка была на лице, то она также не была отчетливо видна (Ovid. Trist., V, 7, 18)[201]. Во II в. Секст Эмпирик отмечал, что «многие египтяне и сарматы делают татуировку новорожденным» (Sext. Empir. Pyrrhon., III, 202). Таким образом, речь идет не о показателе охотничьей или военной доблести и не о свидетельстве прохождения обряда инициации, а об определенном сакральном подтексте или же о показателе социального статуса[202].
Татуировка зантного воина из Второго пазырыкского кургана (по традиционной датировке – V–IV вв. до н. э., согласно новой датировке, – III в. до н. э.). Узоры нанесены сажей, на белой коже воина они стали голубыми. Воспроизведено по: Руденко 1949: Рис. 1а, 1б
Для лучшего понимания значения обычая обратимся к этнографическим параллелям из древней Юго-Восточной Европы. Согласно компилятору Г. Юлию Солину (15, 3), у агафирсов более знатные имели более густую синюю татуировку, окрашивая при этом даже волосы. На густоту татуировки как на показатель знатности указывают Помпоний Мела (II, 9) и Амиан Марцеллин (XXXI, 2, 14). Причем, судя по сообщению первого автора, сюжеты татуировки, располагавшейся на лице и суставах, были одинаковы (isdem omnes notis) и у простых, и у более знатных. Аналог мы наблюдаем, к примеру, у азиатских эскимосов, у которых при всем разнообразии сюжетов компоненты татуировки были немногочисленны и однообразны[203]. Естественно, имеет аналогии в этнографическом материале и то, что знать обладала более густой татуировкой (например, у полинезийцев)[204]. У знатного воина, похороненного во Втором пазырыкском кургане, были вытатуированы на груди, руках (от кисти до плеча), вверху спины и на голенях изображения зверей в скифском зверином стиле (согласно традиционной датировке – V–IV вв. до н. э., а по новой, уточненной – ок. 300 г. до н. э.). На белую кожу этого человека узоры были нанесены сажей, они стали голубыми[205]. Узоры, очевидно, имеют сакральное значение, показывающее представления пазырыкцев о строении мира: рыба на ноге – обозначает нижний мир, тогда как хищники и копытные на руках, груди и спине – земной мир. Геродот (IV, 104) указывает, что у агафирсов обычаи, за исключением нескольких, перечисленных им, похожи на фракийские. Следовательно, обычай татуироваться существовал у фракийцев, что подтверждается и письменными источниками (Cicer. De off., II, 7, 25; Strab., VII, 5, 4). Согласно данным компилятора Афинея (XII, 524с), различные татуировки наносили фракийским женщинам. Геродот (V, 6) отмечает, что татуировка у фракийцев является признаком благородства, тогда как автор сонника Артемидор (Onirocr., I, 8) заявляет, что только у южных фракийцев татуировка служила признаком знатности, а у гетов, наоборот, ее наносят рабам. Возможно, в последнем случае речь идет о некоем виде клеймения или особом виде знаков. Ведь Плиний (N. h., XXII, 2) сообщает о том, что у даков – латинское обозначение гетов (Plin. N. h., IV, 80; Paus., V, 12, 6) – и у сарматов мужчины носят на теле татуировку. Очевидно, речь идет о свободном населении. Итак, можно полагать, что сарматы носили татуировку в силу определенных культовых причин, в частности, вероятно, с апотропическими целями[206]. По предположению М. Мельчарека, изображались животные в стилизованном зверином стиле[207].
190
У Мовсеса Каганкатваци, (I, 12) – 30 000 воинов вторглись в Армению. См.: Яценко 1994: 26 (считает северян аланами); 1998: 90; Габуев 1999: 47–51; Алемань 2003: 380–381; Туаллагов 2014: 172–173.
191
Яценко 1998: 90.
192
Кузнецов 1992: 88.
193
Возможно, что эти хоны были не гуннами, а автохтонным населением, жившим к югу от Волги по каспийскому побережью (Яценко 1998: 90, рис. 2; ср.: Абрамова 1997: 139 (хоны могли быть местным народом или ранней волной гуннов); Туаллагов 2014: 173).
194
Кузнецов 1992: 87; Яценко 1998: 90; Алемань 2003: 282; Лысенко 2009: 334.
195
Айвазян 2016: 17–18.
196
Анчабадзе 1990: 32–54; Алемань 2003: 413–414. Иногда считают, что в данных событиях, описанных Джуаншером в «Жизни Вахтанга Горгасала» (XI в), принимали участие не аланы, а гунны, которые доминировали в это время на Северном Кавказе (см. комментарий Г. В. Цулая: Мровели 1979: 87–91). Впрочем, каких-то весомых аргументов за такой пересмотр этноса нет (Ковалевская 1992а: 26). Р. Г. Дзаттиаты (1995) доказывает, правда без всяких весомых аргументов, что аланы, воины-волки, состояли в дружине Вахтанга Горгасала.
197
Кулаковский 1899: 46–47; 2000: 125; Кузнецов 1992: 85–101; Дмитриев 2011: 30–33.
198
Ковалевская 1984: 133; Прокопенко 2001: 89.
199
Кузнецов 1992: 88; Сланов 2000 б: 8; Лысенко 2009: 337; Дмитриев 2011: 31.
200
Ср.: Ратцель 1904: 101–103; Руденко 1949: 142; Сланов 2013: 332–340.
201
Ср.: Толстой, Кондаков 1889: 60; Яценко 2006: 162.
202
Ср. с моссинойками: Xen. An., V, 4, 32.
203
Руденко 1949а: 152; Нефёдкин 2017: 316–318.
204
Токарев, Блинов 1956: 601–602.
205
Руденко 1949: 134–142; Сланов 2013: 332–340; Yatsenko 2013: 97–99.
206
4 В. С. Драчук (1967: 244; 1975: 103) считает, что татуировку сарматы носили в качестве показателя статуса, то есть как своеобразный геральдический знак. А. А. Туаллагов (1993: 11) полагает, что на тело наносились различные «тотемные знаки, служившие показателем родовой принадлежности хозяина».
207
5 Brzezinski, Mielczarek 2002: 13.