Необыкновенное счастье (ЛП)

Слова, которыми он описывал свои чувства, разбивали мне сердце.

— Ты не должен болеть мною или желать меня, любимый. Я здесь. — Я покрыла его лоб поцелуями, оттягивая голову назад, чтобы заставить посмотреть на меня. — Я здесь, и я не уйду.

— Ты уйдёшь, — сказал он с необъяснимой грустью в глазах. — Ты должна. А я должен страдать из-за тебя.

— Тс-с-с. — Я поцеловала его, прежде чем он смог сказать что-то ещё, погружаясь своим языком в его открытый рот, оборачивая ноги вокруг него.

Он выпрямился так, что основание его члена упёрлось мне в клитор, и крепко схватил меня за задницу, потираясь об меня своим телом.

— О боже, — выдохнула я у его рта. — Мне так хорошо, так чертовски хорошо.

Застонав, он толкнулся жёстко и глубоко в меня в последний раз, помогая мне скользить по его длине. Одновременно кончив, наши тела запульсировали в чудесном блаженстве.

Затем он спрятал лицо у моей груди, и когда его плечи вздрогнули от лёгкого всхлипывания, мне стало трудно дышать. Почему он был так уверен, что я оставлю его? Почему он думал, что ему нужно страдать из-за меня? Было ли это потому, что никто не понимал его в прошлом? Разве никто не пытался разрушить его стены? Собирался ли он закрыться от меня и снова уединиться, чтобы защитить себя?

— Малыш, — успокаивала я, когда его слёзы впитывались в мою блузку. Я провела руками по его плечам, спине, покрывая поцелуями его макушку. — Тебе никогда не придётся страдать из-за меня. Я не позволю.

— Ты не можешь этого обещать. Ты пожалеешь об этом.

— Нет, не пожалею. В чём дело? Что произошло?

— Чёрт. Прости. — Он быстро вытер глаза.

— Себастьян. Поговори со мной.

— Всё в порядке. Думаю, я просто не понимал, что был слишком напряжён. — Он вышел из меня, и затем я села, сдвинув ноги, накрывая их своей юбкой.

— О. — Ну, это было разочарованием. Он в самом деле сейчас закрывался от меня? После того, что мы только что сказали друг другу?

— Извини за юбку. Я заплачу за химчистку.

Я уставилась на него, дважды моргнув.

— За юбку?

— Ага. Я немного... испачкал её. — Он встал и надел штаны.

— Иисусе, Себастьян. — Я поднялась, чувствуя, как тепло стекает по моей ноге. — Меня не волнует эта чёртова юбка. Меня волнует то, что ты закрываешься от меня после того, как я сказала, что люблю тебя.

— Я не закрываюсь. — Он даже не взглянул на меня.

— Ты закрываешься. Почему?

На мгновение он замолчал, глядя на воду, и я узнала это упрямое движение челюстью. Он не собирался говорить.

— Ладно. Продолжай в том же духе. — Вместо того чтобы спорить, я наклонилась, чтобы подобрать свои туфли и папку, а затем зашагала в сторону хижины.

В ванной я привела себя в порядок влажной мочалкой, борясь со слезами, когда я посмотрела на себя в зеркало над раковиной.

«Такова его натура. Это то, с чем ты будешь иметь дело каждый раз, когда ваши отношения выйдут на определённый этап, и он начнёт паниковать».

Но о каких этапах может быть речь? Он ведь однажды сказал, что не хочет жениться, заводить детей. Но если так подумать, то после этого разговора мы отвлеклись на секс — удивительный, головокружительный, громкий секс, — а позже, когда мы лежали рядом в его постели, мне стало грустно оттого, что, скорее всего, он не хотел этих «вечных ценностей» со мной. Возможно, он просто испугался такой ответственности — многих парней это пугает. Или, может быть, он беспокоился о передаче ОКР своим детям, если они у него будут.

«Возможно, он боялся, что всадит в меня нож для нашего свадебного торта. Но чёрт его знает, ведь он не собирался разговаривать со мной!»

Раздался мягкий стук в дверь.

— Секундочку, — сказала я. — Хотя, просто заходи. Мне всё равно.

Дверь открылась, и подавленный Себастьян появился позади меня в зеркале. Я встретила его полный раскаяния взгляд прежде, чем сполоснула мочалку в раковине.

Он вошёл и встал рядом, взяв у меня мочалку. Не говоря ни слова, он выжал её, опустился на колени и развернул меня к себе лицом. Затем он нежно провёл прохладной, влажной тканью по внутренней части моей ноги.

Я вздохнула.

— Я уже сделала это, — сказала я, хотя это было так мило с его стороны, поэтому я была не против, когда он встал, сполоснул и снова выжал мочалку, а затем опустился на колени, чтобы нежно вытереть другую ногу и между ними.

Он посмотрел на меня.

— Я люблю тебя. Сильнее, чем когда-либо.

Я обхватила его подбородок рукою.

— Тогда откройся и позволь мне остаться.

— Я хочу этого. — Страх в его глазах разбивал моё сердце. — Я буду стараться.

32 глава

Себастьян

Я начал идти по наклонной в ночь, когда Скайлар сказала, что любит меня. Я знал, что так случится.

Я также знал, что полностью облажался. Потому что я говорил правду — я люблю её больше, чем когда-либо кого-то любил. Моё сердце знало правду, но, казалось, будто моя голова не хотела соглашаться с этим. Отказывалась верить в будущее с ней. Не позволяла мне чувствовать себя в безопасности оттого, что она была счастлива со мной.

Скайлар не взяла с собой рабочую одежду, поэтому мне пришлось отвезти её домой той ночью. На полпути мне пришлось вернуться и проверить замки на двери хижины. Отправившись в путь во второй раз, мне снова пришлось возвратиться, чтобы проверить их. В четверти пути от фермы я почувствовал необходимость вернуться и ещё раз проверить замки, я уже был готов развернуть машину. Я был слишком взволнован, мои руки дрожали.

— Эй. — Скайлар положила три пальца на моё запястье. — Перестань. Ты запер двери. Я всё видела.

Я сглотнул.

— Ладно.

— Что происходит? Поговори со мной.

— Ничего.

— Это... из-за того, что я сказала? Возможно, это было слишком для тебя. — Беспокойство в её голосе было словно удар в живот.

— Нет, Скайлар. — Я взглянул на неё и увидел, как она прикусила нижнюю губу. Я взял её руку и поцеловал. — Я так рад, что ты рассказала мне об этом, и то, что я сказал тебе — чистая правда.

Поэтому я считал линии в центре дороги по пути к ферме и обратно.

И поэтому я убедился, что поцеловал её на прощание восемь раз и дважды сказал, что люблю её, молясь, что она не поймёт, что я делаю.

Именно поэтому я вёл счёт, когда чистил зубы, и убедился, что перестал читать книгу на чётной странице, и восемь раз нажал на выключатель лампы в спальне.

В темноте я опустил голову на подушку, и беспокойство накрыло меня, словно невыносимая боль.

Я любил её, а она любила меня.

Теперь её безопасность была под моей ответственностью.

её безопасность.

её безопасность.

её безопасность.

её безопасность.

её безопасность.

её безопасность.

её безопасность.

***

Через три дня я встретился с Кеном, и он сразу понял, что со мной было что-то не так.

— Как дела? — спросил он, глядя на меня с опаской.

— Нормально. — Я кратко отвечал и толком ничего ему не рассказывал. Когда он спросил о Скайлар, я ответил, что всё было в порядке, но по ходу разговора я похлопал по ноге восемь раз, а затем опустил голову и восемь раз моргнул. Уверен, Кен понял, что я был сам не свой, по крайней мере, я вёл себя не так, как в последние несколько месяцев. Но он не стал давить на меня. Покинув здание, я убедился, что сделал чётное количество шагов по пути к своей машине. Я ненавидел то, что делал, мне стало плохо, и стыдно, и противно, но я не мог остановиться.

Скайлар была со мной строже, чем Кен.

— Что с тобой? — прошептала она спустя две недели, увидев, как я передвигал столовые приборы в доме брата. Я пытался сделать так, чтобы две вилки были на одинаковом расстоянии друг от друга, а тарелка лежала ровно между ними. То же самое с ложкой и столовым ножом по другую сторону.

— Ничего. — Я улыбнулся, когда она протянула руку и сжала мою ладонь под обеденным столом.