Необыкновенное счастье (ЛП)

Тяжело вздохнув, я провела время на кухне, добавив еще несколько кубиков льда в свой бокал и заполнив его щедро «Маргаритой». Но я вернулась к дивану как раз, когда ковбой Декс выдавал лассо тем девушкам, кто поймал его сердце в аркан на этой неделе. Закатив глаза так сильно, что было больно, я удивилась, что смогла сохранить невозмутимое выражение лица на время этого абсурда. Нет, даже лучше, чем невозмутимое, мое выражение было приятным и благодарным, когда Декс протянул мне веревку. Бедный парень. Он был милым, но невыносимо скучным. На самом деле между нами не было никакой химии, но я уверена, что продюсеры сказали ему оставить меня на какое-то время.

Ох, вы не знали, что продюсеры манипулируют всем на телевидении, чтобы вызвать конфликты и напряжение ради увеличения рейтингов? Так и есть. Постоянно.

Есть несколько секретов, которые я расскажу вам, хотя вы не должны слышать их от меня:

Все эти шоу чертовски гадкие. Все участники безвозмездно тратят свое время, единственное, что оплачивается — перелеты, проживание, питание и напитки. За месяцы съемок, у меня остались лишь задолженности на кредитке, потому что все деньги я тратила на одежду, обувь, прически и макияж.

Говоря о напитках, участники могут пить спиртное, и их воодушевляют это делать. Столько алкоголя, сколько они хотят на ранчо, потому что наблюдать за группкой пьяных девушек всегда веселее, чем за группкой трезвых. Во время кастинга исполнительные продюсеры спрашивали у нас о предпочтениях в алкоголе, и всегда держали бары заполненными.

Что приводит меня к последнему пункту. Продюсеры — кукловоды шоу, а участники больше похожи на марионетки. На шоу может не быть сценария, но если ты не говоришь то, что они хотят услышать, если ты не болтаешь о том, о чем они хотят, то они останавливают камеру и говорят: «Поговорите об этом». И затем они очень ловко монтируют, вырезая ненужное им или соединяя слова, сказанные в совершенно разных случаях, чтобы создать предложения никогда и никем не произнесенные — для этого даже есть название: frankenbiting. (прим. Техника, используемая в реалити-шоу для создания полностью новых предложений, которые строятся путем смешивания вместе фрагментов других предложений, которые сказал человек. Это позволяет редакторам шоу плести их собственные повествования, которые могут быть более захватывающими, чем подлинные события, которые произошли)

Вот так.

— Я никогда не говорила этого, — сказала я, вжимаясь в диван и морщась, когда услышала ехидное замечание: «Люди из маленьких городов ограниченные и глупые».

Натали втянула воздух сквозь стиснутые зубы.

— Ничего себе, это довольно резко. Ты не говорила этого?

— Нет! Это точно монтаж — посмотри, это вырезано с моего интервью и добавлено к голосу за кадром! Мой голос даже не звучит одинаково! Эти гребаные продюсеры скользкие типы.

Затем камера снова была направлена на меня, когда я давала интервью, и боже, я ненавидела свое лицо. И мой глупый девичий голос. И кто сказал мне, что желтый цвет хорошо сочетается с моим тоном кожи?

— На самом деле я из маленького городка, — сказала я. — Я выросла на ферме в Северном Мичигане, но не могла дождаться, когда смогу уехать оттуда.

Подождите минутку? Я сказала это? Я прикусила губу. По правде говоря, я не могла вспомнить. И так как я недавно вернулась в маленький городок в Северном Мичигане, это было особенно неловко.

И затем стало хуже.

— Там нет ничего, кроме кучки пьяниц, деревенщин и помешанных на оружие фанатиков, — я слушала свой голос, в то время как кадры какой-то незнакомой, в ретро стиле, главной улицы, мелькали на экране, в комплекте с фермером, который ехал на тракторе через город.

— Что? — от злости я подскочила на ноги. — Я знаю, что никогда не говорила этого! Эти кадры даже не отсюда!

— Они могли сделать это? — спросила Натали, наконец, возмущаясь и заступаясь за меня. — Я имею в виду, просто взять несколько слов, которые ты говорила и смешать их вот так? Это неправильно.

— Конечно, неправильно, но да. они могли, — сказала я горько. Они могли сделать все, что угодно, потому что это их шоу. Когда я отхлебнула «Маргариту», мой телефон издал сигнал. Я схватила его с дивана и посмотрела на экран.

Сообщение от нашей старшей сестры Джиллиан. Она доктор и обычно слишком занята, чтобы смотреть телевизор, но на мою удачу, очевидно, она нашла время сегодня.

Какого хрена это было?

Но прежде чем я смогла ответить, пришло еще одно сообщение — от моей матери.

Я думала ты говорила, прошлая неделя была худшей. То, что случилось с механическим быком.

Мое сердце застучало сильнее. Я открыла сообщение от мамы и написала ответ:

Я так думала! Я говорила тебе не смотреть это шоу, мам. Они манипулируют. Я никогда такого не говорила.

Но я знала, что она не поймет. Не важно, как часто или хорошо я объясняла работу монтажа, она все равно не понимала. Мой телефон завибрировал в руке.

— Ох, Иисус. Она звонит мне, — пожаловалась я.

— Кто?

— Мама. Она смотрела шоу, хотя я сказала ей не делать этого. Мне нужно ответить?

Моя сестра пожала плечами.

— Нет. Но ты живешь на ее собственности. Она возможно видит в окно.

Я пригнулась, затем снова опустилась на диван. Обычно я не игнорировала свою маму, но прямо сейчас я была не готова защищать себя или снова читать ей лекции о том, как или почему делается монтаж ради рейтинга. Я нажала игнорировать и бросила телефон на стол. — мы можем уже, пожалуйста, перестать это смотреть? — подняв пульт, я выключила телевизор, не дожидаясь ее ответа.

— Все не так плохо, Скай. — Натали встала с дивана и отправилась на кухню, чтобы наполнить свой бокал.

— Да, все плохо, и ты знаешь это. Я только что оскорбила всех, кого мы знаем здесь.

— Может. никто не видел, — сказала она, едва оптимистично.

— Я правда надеюсь, что это так. — Я прижала ноги к своему телу, уперев подбородок в колени. Посмотрев в большое панорамное окно, я увидела, что темнота опускается на фруктовый сад, в котором я выросла. Воспоминания наполнили мой разум... как я бегала через ряды ароматно цветущих вишневых деревьев весной, собирала фрукты летом, пробиралась через коричневые хрустящие листья осенью, бросала снежинки в сестер зимой. Может, я не ценила это достаточно, когда была моложе, но я все здесь любила. При всем его лоске, я никогда не чувствовала себя в Нью-Йорке как дома. Мне даже больше нравилась Монтана, чем Манхэттен.

Натали вернулась на диван и прислонилась к противоположному концу, вытягивая свои ноги в мою сторону.

— Ладно, найдем хорошее в плохом. Ты получила именно то, чего добивалась — привлекла внимание к себе. Ты всегда была хороша в этом.

Она собиралась глумиться? Натали никогда не юлила, если хотела что-то сказать, как и я. Если мы хотели что-то сказать, то просто говорили это.

Я взглянула на нее округлившимися глазами.

— Что ты имеешь в виду под «именно»?

— Не заводись. — Он подтолкнула меня босой ногой. — Я просто говорю, что ты знаешь, как работает телевидение. Ты, очевидно, очаровала продюсеров, раз они захотели, чтобы ты осталась.

— Но не настолько, чтобы быть уверенными, что я могу завоевать сердце ковбоя самостоятельно, — обратила внимание я.

Она пожала плечами.

— Ты сказала, что у вас не было никакой химии.

— У нас не было. Но почему я? — захныкала я. — Почему они не могли попросить кого-то другого играть злодейку?

— Потому что они думали, что только ты сможешь хорошо сыграть. Им нужен был кто-то, кто действовал бы хитро и манипулировал, а еще был красивым и достаточно интересным, чтобы вести себя естественно и задержаться там надолго. Я думаю, это был комплимент!

Я подняла руку.

— Ой, да ладно. Там все красивые. И разве ты не слышала? Мой рот выглядит как чей-то анус.

Она пнула меня.

— Перестань, ты всегда была особенной — ты освещала комнату своим присутствием. — Она сгорбилась и состроила рожицу, исказив свои прекрасные черты лица. — Все остальные просто держаться в тени, ожидая объедки после тебя.