Страница 88 из 164
За день до встречи Ивана и Диего
Теперь же, взирая на разгромленный ресторан, Иван злился еще сильнее на племянницу и проклятого Пуэрториканца, не позволившего даже поздороваться с Мариной, сказав, что не знает девушек с таким именем, и в его доме он вряд ли сможет отыскать своих родственников. Ублюдок даже не постеснялся принять подарок, но так и не позволил увидеть невесту. Натянув фальшивую улыбку и поговорив о бизнесе, Иван вернулся в ресторан ни с чем, долго напиваясь, но так и не сумев утопить в алкоголе жуткое унижение и злость, грызущие его изнутри, словно крысы. Стопка за стопкой водка пропадала в его пищеводе, отдаляя от человеческого облика и превращая в озлобленного, неконтролирующего себя ублюдка. Обычно в таком состоянии Асадов младший переставал сдерживать злость и обиду, терзающие его годами, и выплескивал всё наружу. Опьянев, он только и делал, что искал на ком бы выместить злость. Чаще все ограничивалось обыкновенной дракой, в ходе которой кто-то из шестерок оттаскивал его от жертвы, пока одного из них не увезли в реанимацию.
Но тот вечер оказался сплошным недоразумением. Для Ивана оскорбление, нанесенное каким-то пуэрториканцем, стало одним из самых сильных в его жизни, которое он вряд ли сможет забыть. А учитывая, что в этом замешана его родная племянница, то бремя унижения тянуло его вниз, словно стальной якорь. Всё, о чем он думал, - это месть, злость затмевала его разум, не позволяя взглянуть на ситуацию трезвым взглядом. И вместо того, чтобы продумать свои дальнейшие действия как следует, Иван упивался этим чувством, храня внутри как некое богатство, способное раз и навсегда решить все его проблемы. И пока она жалел себя и хранил обиду, ему было плевать на все и всех вокруг него.
Прикончив очередную бутылку и, тем самым, раздув собственные эмоции до комических размеров, ждал повода для высвобождения негатива, накопленного за эти дни. Его шестерки и Лёха были начеку, ожидая неприятностей, непременно следующих за Иваном, находящимся в подобном состоянии. И никто из них не мог предвидеть, чем именно этот вечер обернется не только для него, но и всех их.
И в обычные-то дни, напиваясь так же сильно, Ивану достаточно было косого взгляда, адресованного ему или кому-то из его окружения. Только увидев, как босс начинает пить, будучи в дурном расположении духа, сотрудники ресторана опасались выходить в зал. Но таким злым его не видели уже давно, и каждый пребывал настороже, приготовившись спасаться бегством.
Глаза Ивана налились кровью от количества алкоголя, залитого в организм, а взгляд стал маниакально острым. Парни пытались вовлечь его в разговор, обратить внимание на скабрезные шуточки Сереги, но у Ивана кровь шумела в висках от непреодолимого желания почесать кулаки о чью-то морду. Возможно, этим бы все и закончилось, если бы он не увидел в группе новоприбывших гостей латиноса, разговаривающего с одной из девушек на испанском. В тот момент Ивану больше не требовалось иного повода. Неважно, кем тот был: мексиканцем, пуэрториканцем или же кубинцем - в своем ресторане он не желал видеть ни одного ублюдка, разговаривающего на языке грязножопых латиносов.
Оказавшись практически сразу возле выбранной жертвы, Иван принялся избивать его с невероятной жестокостью, представляя на его месте наглую морду Переса. Он бил его, не чувствуя, как кто-то пытался спасти ублюдка, забредшего не на свою территорию, как и не заметил развернувшейся вокруг драки, за минуту охватившей весь ресторан.
Наутро, увидев масштабы разрушения и услышав о том, что пострадавший находится в реанимации, а репутация заведения полностью уничтожена, Иван понял: это был последний аккорд, превративший его жизнь в руины.