Венганза. Рокировка

Пейзаж за окном смешался, превратившись в зелено-голубую сплошную пелену. Мне было плевать на изображение, мелькающее по ту сторону машины, как и на цель данной поездки. Мысленно я находился совершенно в другом месте, всматриваясь в кошачьи глаза цвета моря. Поведение Марины совершенно выбило меня из колеи. Прокручивая в голове события минувших выходных, снова и снова погружался то в лед ее безразличия, то в пламя страсти. В Чике словно уживались два человека, намеренных заставить меня заплатить за все грехи. Думая, что пытка отчуждением самая страшная из припасенных ею, я жестоко ошибался. Ничто не сравнится с отстраненностью и безразличием после того, как сначала дают надежду на большее, надежду на прощение, а после - тут же отбирают, резко выдернув из-под ног, будто грязный коврик. Она подпустила меня к себе, позволяя вспомнить, каково это - быть с ней, упиваться сладостью и пылкостью ее тела, поверить на мгновение, будто и меня может кто-то любить. Но все это оказалось лишь фантазией, жестокой насмешкой, принятой за истину. Никогда еще мне не было так мучительно больно падать на землю.

Эта холодная, расчетливая и бездушная девка была кем угодно, кроме моего Котенка. Лишь в моменты близости я смог разглядеть в ней ту, о ком кровоточило сердце и разрывалась душа. Получить ее в свои объятия оказалось самым большим подарком из всех возможных. И самым жестоким! Отчужденность Марины, последовавшая за нашим единением, шокировала меня. Я не знал, как следует реагировать на подобное поведение и смогу ли я вернуть ее себе не на краткий миг, а навсегда. Она играла со мной, словно котенок с клубком ниток, то приближая к себе, то снова отпихивая в сторону. И в конце меня ждет та же участь, что и любую другую игрушку. Марина забудет обо мне. Только это совершенно не входит в мои планы. И она увидит, насколько сильно я ей нужен. Пусть еще не понимает этого сама или не желает принять, но в результате ей предстоит корчиться от той же жуткой зависимости от меня, в которой держала меня сама.

Выходные напоминали мучительный сон, участие в котором вызывало отторжение у всего организма, и в то же время я не желал просыпаться и возвращаться в унылую реальность. Именно так я чувствовал себя рядом с Чикой. Без Марины жизнь напоминала графический рисунок, лишенный ярких красок и атмосферы. Не чувствуя её поблизости, мне не хотелось двигаться вперед. Словно жизнь замирала. А суета и перемещения вокруг не вызывали ничего, кроме раздражения и агрессии. Мне неизменно хотелось сорвать злость на ком-то, и ничто не могло поменять моего настроя, кроме неё. Лишь рядом с Котёнком во мне просыпалось что-то ещё помимо злости. Именно с ней я выходил из ступора и начинал снова жить. Вот только присутствие Переса не позволяло моей ярости утихнуть. Ублюдок раздувал её, словно ветер костер, и то, когда именно я потеряю контроль и превращу его смазливую рожу в отбивную, лишь вопрос времени.

Марина пробуждала во мне самые лучшие качества, о существовании которых я не догадывался, и в то же время - самые худшие. Я чувствовал себя жидкой взрывчаткой, во избежание взрыва которой, требовалось поддерживать определенную температуру. Пока меня удерживало раскаяние и беспомощность, те новые эмоции, что никогда не приходилось испытывать раньше. Опыт наших прошлых отношений с Котёнком показал – не всё может быть получено силой. Ранее оттолкнув её таким образом, прекрасно понимал, что стоит мне хотя бы на шаг оступиться второй раз - и нового шанса не будет. Марина указала на моё место. И если до этого я думал, будто будет достаточно трахнуть её как следует, и тогда я смогу достучаться до своей Чики, то после я перестал надеяться на скорое окончание битвы. Она не собиралась прощать меня, как и не собиралась давать нового шанса. Даже несмотря на проблески прежних чувств, успевших промелькнуть в её глазах в то время, когда она стонала подо мной, теперь я не был уверен во взаимности наших прежних эмоций.

Остаток пребывания в особняке Переса прошел, будто под кайфом. Я снова наблюдал за ним с Чикой и не верил в действительность происходящего. Не мог поверить, что та циничная сука, делающая вид, будто я пустое место, а придурок у неё под боком - центр вселенной, и та, что всего несколько часов назад добровольно легла под меня, умоляя дать ей кончить и крича мое имя, один и тот же человек. Меня тошнило от лицемерия и фальши, тошнило от необходимости притворяться и делать вид, что все прекрасно. Я даже забыл об Эстер, терпеливо принимающей мое дурное настроение и отстраненность. На тот момент мне было плевать даже на причины ее странного поведения. Марине вновь удалось пошатнуть мой мир, окунув в ледяную воду. И теперь я плохо понимал, в каком направлении должен двигаться дальше.

- Ангел, мы на месте, - вывел из транса голос водителя.

Только в этот миг заметил раздвигающиеся массивные ворота и охранников, нашпигованных оружием и натыканных по всему периметру особняка. Не так-то просто добраться до Большого Денни без его согласия на визит. Для не приближенных возможность добиться разрешения попасть в его резиденцию походила больше на выигрыш в лотерею, или же означала конец пути. Если вас впустили однажды и позволили выйти за ворота на своих двоих, то подобный кредит доверия требовал подтверждения преданности. Стоило оступиться, и кто знает, каким раем мог оказаться ад последних часов жизни споткнувшегося.

Дом Большого Денни напоминал неприступную крепость. Десятки вышколенных охранников, следящих за безопасностью жильцов особняка, амигос, сменяющих друг друга, и камеры, следящие за каждым шагом - войдя впервые на территорию королевства Денни, чувствуешь себя, как под микроскопом. Но стоит узнать хозяина дома лучше, и тут же перестаешь удивляться подобным мерам безопасности.

За свою немалую жизнь, босс успел нажить много врагов, как в криминальном мире, так и в лице государства. Его ненавидели и в равной степени трепетали даже при звуке имени. Большой Денни был легендой преступного сообщества. И беспечность или чрезмерная самоуверенность в собственной неприкосновенности могла стоить ему жизни. Никто не смел упрекнуть Босса в трусости или излишней мнительности, в нашем мире нельзя было доверять никому. Тем более, довериться сильному и влиятельному человеку означало проявить глупость. А в этом ни за что невозможно было упрекнуть нашего Босса.