Страница 6 из 164
Распахнула глаза, жадно глотая ртом воздух. Ночная рубашка, пропитанная потом, прилипла к телу. Провела рукой по простыням, возвращая чувство реальности.
- Раз, - вдох-выдох.
- Два, - вдох-шумный выдох.
- Три, - делаю более спокойный вдох.
Снова, как и многие ночи до этого, за этот год, один и тот же кошмар, не желающий оставлять меня в покое и не позволяющий забыть раз и навсегда о прошлом. Села на кровати, спуская обнаженные ступни на пол, постепенно восстанавливая дыхание так, как учил меня психолог. Вопреки ожиданиям, погружаться в тот день вновь и вновь не становится легче. Каждый миг проживается также четко, как и тогда, под грудой тел и земли. Провела рукой по покрывшейся мурашками коже плеч, пытаясь хоть как-то согреться. Стянула со стула шаль, прячась в нее от пронизывающего насквозь холода. Как и все предыдущие разы после этого кошмара, я не могла найти укрытия, дарующего тепла, надежности и уверенности в безопасности. Больше всего в эти моменты мне нужна убежденность в том, что знакомый кошмар не повторится в реальности, оставаясь жутким напоминанием о страшном прошлом.
"Все в порядке. Я жива. Я жива", - мысленно повторяла, убеждая себя в собственных словах.
Провела ладонями по лицу, трогая глаза, рот, нос. На ощупь это была все та же девушка, которую я знала в прошлой жизни. Но внутри от дурочки, похороненной в проклятом лесу, не осталось ничего даже близко похожего на женщину, полностью отвечающую за своё настоящее и будущее. Теперь я знала, что жизнь разделилась не на «до» и «после» момента встречи с Ангелом, а на "до смерти" и "после воскрешения". Сколько кругов ада мне пришлось пройти, избавляясь от призраков прошлого и постоянного страха быть найденной Им. Навязчивая мысль, твердящая о том, что Он обязательно найдёт меня, чтобы закончить начатое, не давала дышать полной грудью, заставляя пугаться собственного прерывистого дыхания. Оставшееся от бывшей когда-то нежной и беззаботной девушки существо напоминало подопытного зверя, попавшего на свободу и готового на всё, лишь бы не возвращаться вновь в ту же клетку.
Порой, кошмары о смерти сменялись другими… теми, от которых сердце сжималось от дикой боли и начинало биться, снова истекая кровью. Мне снилось то, как я его любила. Во сне он снова был страстным, нежным, заботливым и только моим. Не было жестокости, наркотиков и других женщин. Существовали мы вдвоем и сжигающая все на своем пути страсть. И этот кошмар был несравним ни с каким другим, потому что я не желала просыпаться от этого сна. Я хотела оказаться снова в его крепких объятиях, почувствовать прикосновение горячих губ, услышать хриплый смех и нежное «Котёнок». Каждый раз, возвращая в реальность, меня скручивало на кровати от безнадежности и жалости к себе. Я позволяла себе заливать постель слезами, оплакивая невозможность прежних чувств и собственное ничтожество. Насильно вскрывала все еле затянувшиеся раны, выпуская через надрывы всю гниль, затмевающую любую эйфорию. Теперь я отчетливо знала цену, назначаемую за счастье, которым может одарить судьба. И только познав всю глубину расплаты, поняла, что готова прожить совершенно обычную жизнь, лишенную всякого безумия, сводящего с ума.
Пронзительный детский плач заполнил комнату, приводя меня в чувства. Задвинув плотнее края шали, подошла к детской кроватке, стоящей у стены. Мне не требовалось включать ночник, чтобы разглядеть единственный свет в окружающем меня мраке.
- Всё в порядке, моё Сокровище, - протянула руки к кричащему комочку. – Мама с тобой, моя Крошечка.
Прижала к груди крохотное тельце, прикоснувшись губами ко лбу, жадно втягивая самый родной и любимый запах на земле. Запах моей дочери.
***
За год до этого
Неделю я находилась в какой-то стерильно белой комнате, где, казалось, не было ни одного предмета темнее цвета топленого молока. Каждый раз, когда открывала глаза, вокруг меня появлялись люди в белых халатах, подключающие датчики и пичкающие таблетками, от которых постоянно хотелось спать. Я послушно принимала все лекарства и с радостью погружалась в глубокий сон, освобождающий от мыслей и переживаний. Тепло и спокойствие избавляли от пережитого ужаса, создавая иллюзию обыкновенного существования. Как только заканчивалось действие препаратов, мне тут же выдавали порцию новых, не дающих впадать в безумие. Казалось, это длилось целую вечность, пока спасительные таблетки перестали появляться в пластиковом стаканчике, зажатом в руке улыбчивой медсестры. Именно тогда наступил ад. Меня выворачивало наизнанку от всего перенесенного. Без наркотиков и успокоительных, вся степень чудовищности Диего предстала в новом свете. Вдалеке от него и находясь в чертовом сознании, каждый раз вспоминая его, я заново умирала. Из меня высыпались остатки души, которую ему удалось стереть в порошок. Каждое действие Ангела направлялось на уничтожение моей воли. Я превратилась в птицу с обрезанными крыльями, жаждущую ласки от своего мучителя. Омерзение к своей слабости и ничтожности сменялось ненавистью к Диего. Мерзкие щупальца ненависти расползлись внутри меня, заполняя собой каждую клетку. Вместе с каждым выдохом я сеяла черноту, поселившуюся благодаря ему. Содрогалась от каждого шороха, дожидаясь, когда он найдет меня и окончит начатое. Неизменная тошнота и головокружение сопровождали любую мысль об Ангеле. Он стал моей болезнью, завладевшей телом, разумом и душой, лекарств от которой никто не изобрел и не в состоянии избавить меня от этого смертельного недуга. Мысли разрывали на части, выжимая последние силы. Многочисленные осмотры врачей физически не выматывали и на тысячную долю также сильно, как изнашивали собственные воспоминания.