Страница 161 из 164
Привыкнув прятаться от всех, мы так и не бросили привычку убегать подальше от остального мира, чтобы побыть вдвоем. Этими уединенными часами мы пытались наверстать все, упущенное за годы: поцелуи, взгляды, слова, прикосновения. Уяснив ценность каждого проведенного вместе момента, мы не тратили времени понапрасну, вспоминая прошлое, не позволяя ему мешать совместному настоящему. Минувшие десять лет стали для нас учителем, судьей и палачом одновременно, показав, как в действительности мы нужны друг другу, указав на все сильные и слабые стороны наших отношений. Теперь, зная насколько хрупко счастье, ни Марина, ни я были не готовы совершить нечто необдуманное, предварительно не обсудив друг с другом. Слишком многим пришлось пожертвовать из-за отсутствия взаимного доверия и единолично принятых из «лучших побуждений» решений. Слишком многое потеряно. Мне не стереть всей боли, что испытала по моей вине Котёнок, не вернуть веру в сказку, и самое главное, не вернуть упущенные десять лет взросления дочери.
Разыскивая их годами по стране и за ее пределами, я лишь сильнее утвердился в своих чувствах к Марине. Ни в одном городе я не встретил девушки, способной заставить меня забыть о ней или переключить внимание на себя. Образ Котёнка навсегда был высечен на сердце. Я жил ради того, чтобы найти её, не теряя надежды ни на одно мгновение. Обыскивал города, словно ищейка, уезжал в следующий, зная, что становлюсь ближе к ней еще на один шаг. И когда наконец-то вышел на их след в штате Мэн, сдрейфил. Я вспомнил, через что она прошла по моей вине. Вспомнил, каким ублюдком был рядом с ней, и не мог осмелиться появиться через столько времени как ни в чем не бывало, снова разрушив её жизнь. Но и отказываться от неё не собирался. Для начала требовалось понять, какой стала её жизнь, и найдется ли в ней место для меня.
Главным чудом для меня стала дочь. У неё были, как я и представлял, глаза мамы. Самые прекрасные миндалевидные глаза цвета моря. Мне так не терпелось разглядеть её вблизи, что я нарушил данное себе обещание и как-то оказался в том же кафе, где она покупала молочные коктейли с подругой и её мамой. Когда мы с ней столкнулись в очереди, она нагло окинула меня взглядом, сказав:
- Вам стоит поработать над своей координацией! – фыркнула и вернулась к разговору с подругой.
Моя малышка, без сомнения, могла за себя постоять даже в таком юном возрасте.
Многое из того, что я узнал о Марине, заставляло кровь кипеть в жилах от ревности, но я не имел права вмешиваться в её жизнь, предъявляя какие-то права. Особенно тяжело приходилось, когда я видел рядом с ней рыжего ублюдка, не спускавшего глаз с моего Котёнка. Не могу сказать, что он негодяй или мерзавец. Рыжий оказался вполне порядочным человеком с законным бизнесом по пожарной безопасности и отсутствием скелетов в шкафу. И все равно, спокойно смотреть на его прикосновения и поцелуи с женщиной, ставшей моей путеводной звездой и благодаря мыслями о которой я выжил, было настоящей пыткой.
Хорошей новостью для меня, как не удивительно, стал Перес. Я выяснил его настоящее имя – Рамирес. Теперь он носил фамилию некоего Муньеса. Но не это главное. Я почувствовал облегчение, что он не оставил моих девочек, как и обещал. Но еще больше обрадовался, когда узнал о его семье. Он больше не претендовал на мою женщину, и это делал его в моих глазах гораздо более приятным.
Даже изучив распорядок дня Марины, людей вокруг неё и примерно понимая, каким человеком стала Котёнок, я не мог решиться выйти из тени. Я всё еще помнил слова Пабло о её мыслях относительно меня, нашего родства и всех моих грехов. И появиться, чтобы быть отвергнутым после стольких лет поиска, казалось равносильным самоуничтожению. Я боялся. Да. Черт возьми. Я боялся быть отвергнутым, боялся потерять даже надежду на воссоединение.
Именно тогда решил отправить тот конверт с результатами ДНК. После уничтожения Сангре Мехикано я немедленно покинул Эл - Эй, захватив с собой в качестве сувенира только расчёску Марины. По её волосу я смог провести тест, подтвердивший то, что я всегда знал. Для одного из нас Асадов не был биологическим отцом, а для кого именно, не имело значения. Появившаяся после обнаружения конверта охрана у дома девочек и постоянно сопровождающие её копы дали ясно понять, что это не самое подходящее время для обнаружения себя. И я продолжил просто ждать подходящего момента. И он наступил. Софи уехала с Муньесами из города, у Марины был выходной, и Рыжего нигде не наблюдалось поблизости. Более удачного момента для появления быть не могло.
Только дойдя до их улицы, увидев входную дверь, вмиг почувствовал себя непрошеным гостем, решившим вломиться в чужой дом без спроса и натоптать там грязными ногами. Меня никто не ждал. Возможно, она даже забыла обо мне или еще больше убедилась в моей ничтожности. Я струсил. Боялся снова испортить ей жизнь. И я не свернул к заветной двери, направившись напрямую мимо дома, где было всё, о чем мечтал. Увидев её через занавески, лишь сжал крепче кулаки, борясь с порывом наплевать на всё и пойти поговорить с ней. Прижатый к её плечу телефон напомнил о том, насколько нормален её мир без меня, и двинулся дальше.
Всё изменилось, когда я почувствовал на себе взгляд Марины. Я не мог спутать его ни с чьим другим. Только на её присутствие отзывалось всё мое существо, только от её взгляда сердце замирало.
- Это не можешь быть ты!- Марина вцепилась мне в воротник, осматривая моё лицо.
Я молча занёс её в дом, положив на диван.