Снова в деле

– И Луасол ничего не помнит…

– Понимаешь, Мориэн, я и сама не знаю, как все получилось, – попыталась объяснить Элька. – Я очень переживала за Зезатара и… Ну, не знаю!

Ни от нее ни от Ланы не укрылся внимательный колкий взгляд Аркинаса. Вот гад, неужели что-то заподозрил? Но королева Мориэн была более легкомысленна.

– Ну и ладно, раз все хорошо закончилось. Девочки, мы пришли за вами, церемония жертвоприношения уже вот-вот начнется.

– Ваше величество, простите за дерзкие слова, но разумно ли допускать чужаков на столь сакральное действо? – прокаркал Аркинас.

Лана тут же ухватилась за возможность отказаться от сомнительного развлечения.

– В самом деле, Мориэн, если закон против, мы можем не идти.

– Еще чего! Мы пойдем и никакие законы мне не указ! – Это Элькин дух противоречия показал свои острые зубы. Теперь ей кровь из носу понадобилось присутствовать на церемонии.

– Закон здесь я, Аркинас! – властно проговорила королева. – И если я решила, что эти женщины пойдут, то так тому и быть. Пойдем, девушки, не слушайте этого старого сумасшедшего.

Пришлось Эле и Лане с улыбочками сквозь стиснутые зубы подхватить Зезатара и Луасола под руки и идти туда, куда им идти вовсе не хотелось.

– Ты правда переживала за меня при стычке со всадником? – спросил Зезатар у Эльки по дороге.

– Заткнись! – процедила та сквозь зубы.

Сестры даже не узнали зал жрицы. То ли темные эльфы были такие расторопные и умелые, то ли без чар здесь не обошлось, но даже само помещение казалось и больше и выше. Исчезли и алтарный стол и многочисленные подушечки с пола, пропали и другие предметы мебелировки. Вместо всего этого по периметру зала расположились ступени, где в три, а где в четыре ряда, уже занятые эльфами. Сначала сестры подумали, что не так уж их и много, этих темных эльфов, но потом заметили, что все присутствующие длинноволосы. Значит, здесь только знать, а простолюдинов на церемонию не допускают. Все эльфы, и мужчины и женщины, были обряжены в черные балахоны с капюшонами, и только сестры в роскошных платьях выглядели, как балерины на стройке.

Эля, Лана, Мориэн и Зезатар прошли в центр зала, а Луасол с Аркинасом, похоже, потерялись по дороге. Где была Акоралла, неизвестно.

– Плиты, что внутри черного круга, разъедутся, – шептал принц сестрам. – А потом надо встать ближе к люку. Иногда, правда, очень редко, кровь с пожираемой жертвы может брызнуть на кого-нибудь. Это большая удача, ведь считается, что в этом случае Богиня отметила счастливца своей благосклонностью и отметила его достойным ее покровительства. Я всем сердцем желаю, чтобы кровь попала на тебя, моя принцесса.

«Принцесса» Элеонора передернулась от такой перспективы, а Лана сжала зубы, но Зезатар не замечал их реакции и продолжал возбужденно шептать:

– Сейчас заиграет музыка, она необыкновенна, но будьте осторожны: от нее с непривычки можно впасть в транс. Не дайте музыке околдовать вас!

– Пока меня околдовывает только твой гундеж, – еле слышно пробурчала Элька.

Зал заполнил монотонный гул на низких нотах, как если бы сразу два-три десятка людей тянули звук «м» с сомкнутыми губами. Это эльфы в черных мантиях положили начало церемонии. Потом в этот гул вмешался барабан, потом еще один, затем еще. Через несколько минут вступила то ли свирель то ли флейта, нежностью своей смягчая барабанные удары. Вскоре можно было различить скрипку и еще какой-то неведомый инструмент. Все вместе складывалось в какую-то диковинную завораживающую мелодию.

Но на выросших на хард-роке сестер эта музыка не произвела особого зачаровывающего впечатления. Они во все глаза следили за тем, как Аркинас и Луасол под руки выводят жрицу, на которой кроме обилия золотых украшений ничего не было. Фиолетовые волосы напоминали стог прошлогоднего сена, а мутные красные глаза уже наполовину закатились.

– О, уже закинулась! – прокомментировала Элька, сморщив нос, наблюдавшая за остановившейся на другой стороне черного круга эльфийкой.

Некоторое время Акоралла, воздев руки, стояла, как натянутая струна.

– Дэа матэра арахнеариас! – взвыла она так неожиданно и оглушительно, что сестры вздрогнули. – Хостьиб утринд омаристеанис…

Конечно же, Эля с Ланой ни слова не поняли, да и какая им разница, что выкрикивает неадекватная наркоманка. Гораздо интереснее было наблюдать за ее телодвижениями.

Она то вращалась вокруг своей оси, обходя круг на полу, то изгибалась и застывала в диковинных позах, как поломанная кукла. То двигалась так, что ее грации и пластике могла бы позавидовать любая восточная танцовщица, то припадала на пол и каталась по нему. И все это в сопровождении несмолкающей музыки, мычания эльфов и собственных воплей.

Было так интересно, что сестры пропустили момент, когда открылся люк в полу. Жрица продолжала свой ритуальный танец вокруг зияющей темной дыры, и Эля с Ланой все ждали, когда же она туда сверзится. А что, было бы здорово, никакое животное не пострадало бы!

Но вместо этого Акоралла вдруг плашмя рухнула на пол, широко разведя в стороны руки и ноги. Рот открыт, зубы оскалены, белки огромных, полностью закатившихся глаз устремлены вверх, и никаких признаков жизни, кроме слабо вздымающейся большой округлой груди – зрелище не для слабонервных.

Сначала умолкли скрипки, потом духовые инструменты и, наконец, остались только барабаны. Сестры проследили за взглядами рядом стоящих, которые задрали головы, и Эля, пошатнувшись, вцепилась в Ланину руку.

Сверху через отверстие в высоченном сводчатом потолке спускали на веревках небольшое животное, которому предстояло закончить свою недолгую жизнь в пасти гигантского паука. Это был маленький барашек, или козленок, скорее, нечто среднее, но пронзительного голубого цвета. Стреноженный детеныш урлука жалобно блеял и дергался, тщетно пытаясь освободиться от пут.

«Я не могу на это смотреть,» – пронеслось в голове у Эльки. «Или нет, я могу уйти, и ни один здешний урод не посмеет меня остановить. Но я не смогу потом спокойно жить, если не спасу бедную животинку!»

Она еще сильнее вцепилась в руку Ланы, сестры встретились решительными взглядами и, как в старые добрые времена, поняли друг друга без слов.

Эльфы гудели, барабаны били, урлук даже не блеял уже, а визжал. Веревки с жертвой опустились достаточно низко, чтобы Элька с Ланой могли увидеть его выпученные от ужаса глаза цвета гнилой вишни.

Из люка понесло смрадом, послышалось сиплое дыхание. Веревки стали опускаться быстрее, жертва перешла на ультразвук.

– Хватит! – взревел, перекрикивая общий шум, Элькин голос, чем внес замешательство в ряды присутствующих.

Пользуясь этим замешательством, Лана вырвала из рук главного помощника жрицы длинный, загнутый на конце посох, его крюком притянула веревки и прижала к себе дрожащее голубое тельце, чувствуя, как сильно бьется маленькое сердечко.

– Как смели вы помешать церемонии?! – взвыл Аркинас, кидаясь к женщине.

– Заткнись, вражина! – обласкала его Элька, одарив пожилого эльфа почти профессиональным хуком справа. Кровь брызнула и попала Лане на щеку.

Эльфы в мантиях дернулись, намереваясь вмешаться.

– Стоять! Не трогать их! – взвизгнул вдруг Зезатар, и все в нерешительности остановились.

– Как вас понимать? – наконец, смогла вымолвить королева Мориэн. – Вы не дали принести жертву!

– Подумаешь! – фыркнула Элька, встав около сестры с урлуком в боевую позицию. – Нашвыряйте голодному пауку овощей, зелени, грибов, схавает только так…

– Мерзкие ведьмы! – Заорал Аркинас, трясясь от ярости. – Вы специально прервали церемонию, чтобы лишить нас благосклонности богини! Какие овощи? Пауку нужны плоть и кровь!

– Это паук сам тебе сказал? – огрызнулась Лана, все так же прижимая козлика к своей груди.

– Их надо убить и самих принести в жертву пауку вместо урлука! – провизжала с пола очнувшаяся Акоралла.

– Я тебя сейчас саму туда сброшу! – пригрозила Элька и обратилась к королеве: – Мориэн, выполни свое королевское обещание. Ты поклялась выполнять все мои желания. Так вот, я хочу, чтобы церемония прекратилась и урлука освободили! Не забывай Мориэн, я спасла твоего сына…