Космо... Ёперный театр

Я вскинулся, но был остановлен взмахом руки.

— Ты обещал, так дай договорить. Все те видео, что мне предоставили, твои гулянки, визгливый голос, похабные разговоры, порнушные тряпочки на теле. Ты не выглядел омегой, которого хочется привести в дом мужем. Ты не внушал доверия. Складывалось такое впечатление, что дорвавшись до свободы, ты на первого же альфу запрыгнешь.

Ну да. Я прекрасно осознавал это. Ролики из клубов показывали, что я, вернее, тот Эльши, что был до меня, омега облегченного* поведения. Кто его знает, каким он был бы, если бы у него было немного больше свободы?.. Рашти говорил откровенно, и у меня не было причин не верить сейчас.

— Я глава второго по величине клана нашей планеты, и это накладывает на меня определенные обязательства, как и на моего супруга. Ты не выглядел тем, кто сможет быть равным, ты выглядел обузой. Я не ждал от тебя ничего хорошего, ни любви (вот это даже не смешно! Любви, блять?!), ни верности (а вот это обидно, но от прежнего Эльши вполне вероятно ее не стоило бы ожидать), ни понимания. Я глава, повторю еще раз, я не могу позволить себе слабости, а уж неверного мужа тем более. Твое поведение… я думал, что ты едва ли не в первый же день на корабле найдешь себе любовника.

Он прикрыл лицо ладонями, изображая всем своим видом вселенскую скорбь. Но жалости к нему я не испытывал. Он не «йунный» мальчонка, которого следовало бы потрепать по волосам, простив все обиды. Он взрослый, самодостаточный альфа. Ему не пристало делать выводы, основываясь на таких хлипких основаниях. Ведь мог сделать все по-нормальному — хотя бы познакомился для начала, но нет! Ему нужно было попытаться избавиться от меня самым грязным способом.

— А когда я увидел тебя, такого серьезного, не флиртующего направо и налево, то едва не проклял себя. Быть с омегой, это иметь возможность нормальной семьи, детей, секса, в конце концов! Иметь возможность быть с тобой… Эш, я… — он встал с места, поднял за руки меня и опустился на одно колено, — Эш, я искренне прошу у тебя прощения… Пожалуйста…

Ну и что мне делать? Передо мной, как в рыцарских романах, преклонил колено шикарнейший мужчина. Мне всегда нравились этакие «темные рыцари печального образа». Рашти был высок, красив, мрачен, загадочен. Он мне импонировал, нравился, вызывал доверие. Я даже для побега выбрал его! Он обманул меня? Да. Но и я скрываю не меньше. Может?..

— Скажи, это все? Или есть еще что-то, о чем ты умолчал?

Я не ожидал, что мой вопрос заставит его покраснеть и отвести глаза. Значит есть!

— Вставай и рассказывай! — я дернул его за руки, поднимая.

Он поднялся, но от меня не отошел, удерживая мои пальцы в своих ручищах.

— Есть… — он покаянно опустил голову, — я подглядывал за тобой.

— Что?.. Как?.. Чего ты делал?!

— Наблюдал через камеры… за тобой, — а руки держит все крепче, да и стойку ног сменил, чтобы не прилетело коленом в самое дорогое и нежно любимое.

— Сволочь! — возмущенно выдохнул я. — Ну ты и сволочь! И как давно?

— С первого дня.

Я стоял и скрипел зубами, находясь на волосок от истерики и на полволоска от драки. Вдох… нужно успокоиться… вы-ы-ы-ы-дох… и подумать… вдох… попытаться встать на его место… вы-ы-ы-ы-дох… взглянуть на ситуацию под другим углом… вдох…

— Сейчас ты отпустишь меня, и я уйду к себе, — спокойный тон давался мне адскими усилиями, — а ты выключишь камеры. Слышишь меня? — Рашти кивнул, с опасением заглядывая в мои глаза. — Придешь часа через два, и мы поговорим. Отпускай.

Он разжал руки, и я тут же залепил ему пощечину. Все фигня! И эти его попытки от меня избавиться — я и сам этого хотел, и обман — я и сам обманывал, и неподобающее отношение ко мне, как к омеге — мне это было только на руку, но подсматривать! Это, блятьсуканахуй, ПЕ-РЕ-БОР!!! Получается, что я сверкал голой сракой, а этот извращенец пялился на меня?! Я открыл зажмуренные глаза и увидел, что Рашти стоит передо мной, а его левая щека полыхает красным отпечатком моей ладони. Я разжал судорожно сжатые кулаки, выдохнул и ушел. Надеюсь, ему хватит смелости прийти ко мне. А я… будем-думать-посмотреть…

Космос. Далекие звезды плыли мимо меня в едва заметном танце. Кометы, астероиды… Конечно, это не частые явления, но тоже иногда вполне видимые. К некоторым звездам мы подлетали совсем близко, так, что можно было увидеть даже их планеты — сине-зеленые, красно-коричневые, черно-серые, разноцветные газовые гиганты, наподобие нашего Юпитера, или Сатурна, как и он, крутящие на толстых боках обручи из обломков. Космос. Человеку, коим я себя все-таки пока еще считал, эта картина не могла приесться. Каждый день разная, завораживающая… умиротворяющая…

Как же мне было необходимо это умиротворение! Злость кипела во мне, разливаясь лавой по венам. Я не обижался на то, что Раххродар пытался от меня избавиться, нет. У самого рыльце в пушку. Да и прекрасно осознавал, что на самом деле он не считал меня шлюхой. Помним, да? «Девственность благородного омеги — драгоценный дар паре», и охраняют ее почище Форта Нокс. Так что, он точно знал, что я, так сказать, «ненюханный цветочек». Он говорил о поведении, о том, чего ожидал от меня, чего боялся. Я понимал, что при его положении главы клана, муж-шлюха — нонсенс, даже простое подозрение может сгубить репутацию.

Мне было обидно то, что он считал возможным подсматривать… следить… Вуайерист, блять! На коже было ощущение грязи, словно меня выставили голым на потеху толпе, и чужие сальные взгляды пятнают тело. Я не моралист, я даже не девственник, в строгом понимании этого слова, все-таки в прошлой жизни монашкой я не был, и прекрасно знал, чем занимаются люди в постели. Просто… просто будто не осталось ничего личного, интимного.

Придя в каюту, я первым делом залез в комм и посмотрел каких видов бывают камеры, а потом отыскал их. Не знаю — все или нет, но шесть штук я нашел, причем две из них в ванной комнате. То есть я спал под присмотром, одевался, мылся, ходил в туалет… Гадость! И он — ГАД!

Я сходил в душ, стирая с кожи несуществующую липкую грязь, переоделся, заплел косу, вплетя свой старый кистень, и встал у окна, рассматривая звезды. Нужно было решить, что делать дальше. Я ведь не дурак, и прекрасно понимаю, что он меня не отпустит, и убежать теперь уже не получится. Терзания совести это одно, а жизнь, семья, дети — совсем другое. Нужно признаться, хотя бы самому себе, что он (хоть и сволочь редкостная!) мне приятен. Я ведь, когда собирался предложить ему бежать, понимал, что рано или поздно, но мы окажемся в одной постели. Я хотел этого! Только на его присутствие мое тело реагировало самым бессовестным образом.

Судьба — странная барышня, и чувство юмора у нее извращенное… В принципе, если он сейчас придет и найдет правильные слова, то я буду с ним по собственной воле. И речь не идет о безумной любви. Просто если не он, то будет кто-то другой, и не факт, что лучше. Никогда не был мечтателем, не хотел любви до гробовой доски, просто я верил в уважение и, может быть, в дружбу. Может, мы сможем быть не возлюбленными, а друзьями? Семья по дружбе? Почему бы и нет. Но сейчас все зависит только от него… я готов принять его мужем. Я так решил…

Раххродар

Пощечина. Яростная, жгучая, обидная, но заслуженная. Представив себе на секунду, что бы я чувствовал на его месте, скрипнул зубами от злости и бессилия что-то изменить. Два часа. Он дал два часа мне на раздумья, или себе на попытку успокоиться и переосмыслить все?

— Клитт, — я щелкнул коммом, вызывая бету.

— Поговорили? — мой воспитатель вошел и с укором посмотрел на меня. Он с самого начала был против этой, нужно признать, дурацкой авантюры. Он говорил, что нам следует встретиться, поговорить, что нельзя верить всему подряд.

— Поговорили, — я потер щеку, на которой все еще горел отпечаток ладони моего омеги.

— Это его ответ? — Клитт указал глазами на мое лицо.

— Нет, это его реакция на мое за ним наблюдение.

— Ты и в этом признался?