Страница 4 из 26
Естественно, что, если историографию России будет писать немец, он постарается провести через нее германскую точку зрения и припомнить России все ее явные или мнимые утеснения Германии. Скажем, поражение Германии в Первой мировой войне будет подано не как закономерный результат столкновения с Россией, а как цепь трагических случайностей, дружеский акт СССР, позволивший Германии конструировать и испытывать в обход Версальского договора новое оружие на нашей территории, а также готовить военных специалистов вермахта – как коварство Сталина, нападение Гитлера на СССР – как вынужденную меру в виду угрозы Германии со стороны СССР, создание ГДР – как оккупацию Германии Советским Союзом (при этом втрое большую часть Германии, занятую США и другими странами, этот историк зоной оккупации признавать не будет) и т. д. Иными словами, в этой историографии Германия будет выглядеть белой и пушистой, а СССР и Россия – неуступчивой, агрессивной и даже подлой.
Правда, сразу же возникает недоуменный вопрос: зачем же в таком случае привлекать к написанию истории России немцев? Разве нет весьма эрудированных русских ученых, способных проводить в науке русскую точку зрения? Разумеется, есть, и они существовали во все эпохи. Но если во главе государства стоит немец или немка, то, разумеется, монаршему оку будет ближе немецкая позиция. А если она проводится в момент создания академической традиции, то эта точка зрения будет воспроизводиться и позже.
Существовала ли отечественная историография до XVIII века? Что за вопрос? Конечно же, да! В одной из ранних историографий того же века, написанных В.Н. Татищевым (1686–1750) в его «Истории Российской», содержится глава 4, где имеется раздел «Истории до Нестора». В нем, в частности, говорится: «Между такими неведомыми Нестору и забвенными историками есть Иоаким, первый епископ новгородский, о котором хотя нигде, чтоб он историю писал, не упоминается, но это не дивно, ибо видим других многих: Нифонта новгородского и пр., в главе б показанных. Сия же, которую я при окончании труда моего получил, думается, совершенно более древнего писателя, нежели Нестор, как сведущего в греческом языке, так и в истории искушенного. Хотя нечто и баснословное, по тогдашнему обычаю внесено, по обстоятельствам крещения новгородцев точно показывает о себе, что есть Иоаким епископ. Он приехал в Русь с другими епископами в 991-м (гл. 48), и определен в Новгород, умер в 1030-м. Другое обстоятельство, что хотя так много разных манускриптов древних я имел, как в гл. 7 показано, однако ж, многих в них обстоятельств, положенных в прологах и польских историях, не нахожу, а здесь почти точно как там или яснее тех положены. Следственно, оные сочинения не иначе, как из этой истории брали…, что далее будет показано» (ТАТ, т. I, с. 51). Таким образом, древнейшим летописцем в историографии XVIII века признавался не киевский монах Нестор, а новгородский епископ Иоаким. Кроме того, существовал и летописец Нифонт новгородский.
Удревнение истории в первые века существования русского государства. Даже стартовав с киевского монаха Нестора как наиболее древнего летописца, средневековая историография постепенно стала продвигаться ко все более раннему времени. Вот что пишет, например, А.И. Богданов, называя «Повесть временных лет» Нестора ПВЛ, текст «Начального свода» XI века НС, а текст «Сказания о русских князьях» X века – Древнейшим сказанием, ДС: «Смысл переделок и значительного расширения рассказов о ранней истории Руси в XI и XII веках с точки зрения летописеведа совершенно ясен. Первоначально история начиналась Ольгой. Год ее прихода к власти – первый в собственно русской истории, соответствующий мировой хронологии. Она – первый правитель Руси, названный по имени при византийском и германском дворах. В конце X века автор ДС описал жадность и смерть Игоря, чтобы показать, в каких условиях начала действовать Ольга. Только в конце XI века в НС попали князья Аскольд и Дир, Рюрик и Олег. Подвиги Игоря и особенно произведенного в князья Вещего Олега были ярко расписаны ПВЛ в начале XII века. Княгиню оттеснили на второй план, но из истории государства не вычеркнули (это много позже сделали историки). Более того, живописные рассказы о князьях и вставленные в текст ПВЛ договоры с греками были прямым откликом на совершенное Ольгой в Царьграде, явной попыткой уподобить легендарных князей-разбойниковреальной великой правительнице» (БОГ, с. 39). Так что недовольство существовавшей историографией возникает вместе с возникновением русского государства.
История Руси по Иоакиму. Историки Руси, жившие в XX веке за пределами России, пошли дальше и стали изучать летописи епископа Иоакима из других источников. Вот что сообщает нам историк Стефан Ляшевский: «Предыстории Руси как исторической науки не существовало до последнего времени. Не существовало уже по той причине, что первые сведения о славянах, по документальным данным, относились только к V веку, когда о них упомянули византийские историки, да и то относились к появлению славян на Балканах. Что было у нас до Рюрика, оставалось совершенно неизвестным. Были только общие рассуждения о том, что славяне на Русской равнине жили и до Рюрика и что их быт, наверно, не очень отличался от быта времен Рюрика и Олега» (ЛЯШ, с. 3). Таким образом, отсчитывание истории славян от пятого века н. э. – это «византийский след», это подгонка историографии славян под историографические концепции Византии.
«Преподобный Нестор писал историю Киевского княжества при Владимире Мономахе, и упоминание о новгородских князьях противоречило бы истории Киевского княжества… Между тем, святой Иоаким Новгородский, современник святого Владимира и крестивший словен-новгородцев, пишет не только о князьях десяти поколений до Рюрика, но и о Владимире Древнейшем и его братьях: Столпосвяте и Изборе. Владимир этот после смерти братьев объединил все эти княжества в одно, но он пишет и о родоначальниках этой династии, Вендале и Славене (Слоеене) и их отце Бастарне, который княжил в Киеве и послал сына своего Славена в Словенское княжество на Волхове, где тот основал столицу – город Славенъ. Дощечки упоминают этого Бастарна, внук которого Кышек Великий княжил в Киеве. По-видимому, его предок, тоже носивший такое имя, был основателем столицы Русколани – Голуни (Гэлыни), которую оставили при нашествии гуннов и перенесли в Приднепровье, где князь Кий основал свой город Киев в 430 году. Все это не нашло места в летописи Нестора, который не мог не знать Иоакимовской летописи, но писать об этом было, наверно, ему запрещено князем» (ЛЯШ, с. 7–8). Таким образом, история даже Киевской Руси смещается с IX на V век н. э., тогда как история Новгорода выглядит гораздо более древней.
Стефан Ляшевский реконструирует русскую историю таким образом: начало доисторической Руси он связывает с изгнанием князем Гаталом скифов со всего юга Русской равнины и образованием Великой Сарматии, на греческих и римских картах— народности, названной ими роксоланами, согласно же языческой летописи – русколанами. Это событие произошло в 179 году до н. э. Следующее событие, произошедшее позже – массовый исход славян с Карпатской области на Приднепровье. Образование Тавроскифии. Цари Скилур и Полак. Неаполис Скифский.
Прерву тут изложение концепции Стефана Ляшевского, чтобы подтвердить, что царь Скилур, как можно видеть на его монете, действительно существовал. На монете можно прочитать явную надпись, ИА ИАТА (Я ВЗЯТА), а также неявные – ЯРА РУСЬ, ЯРА РУКА – ПОРУКА. СКИФ, ЯРА РУСЬ, СКИФИЯ. ПУЛЪ-ДИНАРИЙ, СТАН СКИФСКИЙ, СКИЛУР – СКИФ. РУСЬ СКИФА – ЯРА РУСЬ. ЯРОВ СОКОЛ. ЛИК СКИФА. МАГ И МУЖИК, МОРЯК И ПИРАТ СИЛУР, ЯРА КАГАН, БРАТ-ПИРАТ. Здесь на 2 явных слова, начертанных справа налево, приходится 34 неявных, написанных по-русски протокириллицей (рунами Рода) (ЧУВ, с. 582–583). Теперь можно продолжить изложение хронологии Стефана Ляшевского.
Первый век до н. э. – первые поселения на месте Киева и господство роксолан-русколан от Волги до Днепра. Русы появляются на средней Волге. Возникает торговля с Танаисом как центром эллинско-сарматской – роксоланской культуры.