Будь моим… оборотнем

Потом он резко остановился и уселся прямо на траву.

– Ты так замертво падешь, – заключил, осмотрев мою скрюченную фигуру. – Сядь.

– Нас догонят и… – пискнула я.

– И съедят заживо, ага. Ложись спать, кому сказал. Мы ушли достаточно далеко, значит, время для привала имеется. Не вздумай делать вид, что ты не устала.

Я удивленно уставилась на землю, усыпанную песком, камешками, ветками и листьями, не представляя, как туда вообще можно сесть или лечь. Про сон и думать было страшно. Можно, конечно, снять свитер и устроиться на нём, но тогда бы я окончательно окоченела, да и валяться голой рядом с невнятным блондином-преступником как-то не прельщает.

С другой стороны, есть ли хоть какой-то смысл для кривляний в моём-то положении? С тяжелым вздохом улеглась на холодную и мокрую траву и прикрыла глаза. Несколько секунд ворочалась и фырчала, а когда успокоилась, то в полнейшей тишине ощутила на себе пронзительный взгляд. Но блондин не начинал беседы первым, да и мне хотелось помолчать.

Я уже почти смирилась с безысходностью своего положения, всё больше погружаясь в отрывистую дрёму, смешанную с реальностью. Но сон прервал тихий голос. Видимо, любопытство Ричарда взяло над ним верх, и он поинтересовался:

– Насколько надо быть ненормальной, чтобы ночью побежать вызволять незнакомого и непонятного преступника?

Ага, типа знакомых вызволять можно.

– Я не слышу… Я сплю…

– Ну-ну. – Вкрадчивый спокойный голос пробирал до костей. – Меня спасают впервые, поэтому очень бы хотелось узнать: зачем?!

– Нельзя лишать человека жизни.

Меня охватил непонятный стыд. Внутри всё кричало о моей неадекватности и о том, что нужно заранее придумывать не только ответы на эти вопросы, но ещё и убедить в их верности саму себя. С этим дела обстояли сложнее. Спасти-то спасла, а вот доказать себе правильность данного поступка не сумела.

– А если я сам прибил несколько десятков человек? Не думала о таком? Если я разбойник, которого ловили много лет?

– Не очень похож. Если честно, я как увидела, что они делают с… – черт, да как к нему обращаться? – …тобой, так вообще не смогла ни о чем думать. Это неправильно!

– Ой, какая перед нами хорошая девочка. Это правильно, а это нет – просто прелесть, – ухмыльнулся Ричард.

Я покраснела и зажмурилась, пытаясь стать незаметной. В тот момент, когда он стоял перед палачом, мир казался игрушечным. Сейчас я практически сходила с ума от реальности.

– Ты будто не отсюда вообще. – В голосе появилась тоска. – Как тебя зовут, кстати, а то тот твой прошлый бубнеж я не сумел разобрать?

– Анна.

– Очень приятно познакомиться, а теперь – спать. Слишком сложный день выдался, а поговорить всегда успеем.

И спокойно улегся в паре метров от меня. Если бы я не знала, что он жив, то испытала бы нешуточный испуг. Дыхание не слышно, никаких вздохов или сопения во сне, никаких переворотов. Как будто исчез, растворился в этом холодном воздухе, сливаясь с чистейшими каплями росы. Но я долго разглядывала обнаженную спину, рассечённую кровавыми линиями, и почему-то каждую клеточку тела охватывало спокойствие от присутствия хоть кого-то рядом.

Незаметно подкрался сон, нежно обнял. Было слишком хорошо. И даже почти не холодно. Веки потяжелели, а ресницы превратились в настоящий груз. Сердце потеряло остроту аритмичных постукиваний и билось тихо-тихо, спокойно и неощутимо. В правом виске нервно билась тоненькая жилка, но я приложила к ней ледяной палец и долго сжимала, пытаясь охладить больную голову. И уснула, абсолютно не запоминая сновидений.

***

Пробуждение не принесло облегчения. Кто-то грубо тряс меня за плечо, и туманный мир сновидений уплывал всё дальше. Я разлепила налитые свинцом веки, пару секунд очухивалась. Кто и зачем завел меня в лес? Что произошло?

Мамочки! Я вскочила. Голова болела невыносимо – гораздо сильнее вчерашнего; перед глазами плясали точки. Тошнота подкатила к горлу. Меня долго выворачивало желчью.

Ричард не поздоровался со мной – только осмотрел подозрительным взглядом. Он сидел у потухшего костра и грел руки, приблизив те к тлеющим углям. На импровизированных шампурах, а точнее – веточках, были нанизаны грибы неизвестного происхождения.

– Ешь, – приказал спутник.

А вдруг они ядовитые? Ай, будто бы отравиться и умереть – худшая из зол. Гриб напоминал жилистое мясо, старое и безвкусное. Я проглотила один кусочек и, вдумчиво прожевав, поблагодарила Ричарда. Тот не ответил.

Лес, настолько зеленый, что казался высеченным из малахита, твердо впивался в землю корнями деревьев. Многовековые стволы тянулись к небесам тонкими шпилями-верхушками. Звуки не вторгались в величественное царство: птицы молчали, звери не выли, и только ветер грустно стонал, будто бы прощаясь с кем-то важным. Он задувал мне под свитер, заставляя ежиться и вздрагивать, нервно постукивая зубами от страха.

Давно затушенный костер умирал в этой жутковатой тишине.

Во что же я вляпалась? Попала в иной мир – это раз. Про иные миры, прекрасные и далекие, я прочитала вагон и маленькую тележку книжек, только вот загвоздка: в книгах героям доставался какой-нибудь супер-дар или чудо-покровитель, или на худой конец свое царство. Мне же попался Ричард – это, кстати, два. Кто он и чего от него ждать? Друг или враг, злодей или человек, попавший в плен обстоятельств?

Но самое страшное – меня не пугало происходящее. Точнее – пугало, но не так, как должно: до дрожи, до озноба, до предобморочного состояния. Жутковато, но не более того. Словно я здесь уже была, словно это место не ново. Уж не оно ли являлось в тех реалистичных снах, после которых я просыпалась в поту?

А Ричард? Случайный ли он попутчик?

Причина, по крайней мере, одной моей беды, спокойно разлеглась на травке, подставив лицо солнечным лучам. Интересный все-таки типаж. Худощавый, с тонкими пальцами, длинными – до мочек ушей – волосами линялого серебристо-серого цвета и бледной кожей. Зато глаза! Изумрудные, живые, горящие. Странно, вчера они ведь были с пепельным оттенком – я это чётко помню. Скулы острые, губы ложатся тонкой линией. Волосы спутаны и взлохмачены, но в этом нет неопрятности. Что крайне странно.

Не мой типаж, но он мог бы стать довольно привлекательным. Его бы подстричь да отмыть, а то, судя по всему, о горячей воде или мыле он в жизни не слыхивал. Сколько ему лет? На вид – не менее тридцати лет, а возможно, и больше. Морщин много, да и шрамов хватает – например, над губой несколько, все руки исполосованы белыми, уже давно зажившими линями.

Ричард заметил мой интерес к своей персоне и нерадостно хмыкнул:

– Что-то не то спаслось, что хотелось, да? Ответа не жду. Идём. Отдохнули, и хватит.

Он поднялся быстро, словно не знал ни усталости, ни изнеможения. Странный он. Говорит жестко, серьезно, но, в то же время, так ехидно. Голос сильный, поставленный, но такое ощущение, будто бы он – не любитель разговаривать. И хамит не по характеру, а от нужды или привычки. Непонятный он, ох, непонятный. А впрочем, какое мне дело?

Сейчас бы хоть куда-нибудь дойти, пока до нас не добрались добродушные селяне с факелами наперевес. Ах да, у них не факелы. Они предпочитают плеть и что-то похожее на копье. Средневековье какое-то, честное слово. Кстати…

– Какой нынче год?

Я старалась не отстать от спутника, хотя получалось с трудом – шаг того был четок и размашист.

– Шесть тысяч четыреста пятьдесят первый от зарождения, – незамедлительно ответил тот. – Помогло?

– Даже очень. Ладно, а если быть честным? – обогнав Ричарда, еще раз спросила я; его усмешка заставила меня понуриться. – Честно? Шесть тысяч какой-то там год? Но это невозможно! Что за безумная страна?!

– Ты даже территориально не представляешь, где находишься? – Он удивленно изогнул бровь. – Слушай, откуда ты взялась, красота?

– Кажется, из другого мира… – Я развела руками, ожидая косых взглядов. – Постой, это тебя не удивляет?

– Нисколько. – Ричард вновь откинул челку с лица. – Некоторые особо обученные колдуны могут перемещаться в иную реальность. Мне неизвестно, для чего, но такое практикуется. И ты каким-то образом влезла сюда из своего мира?