Проводник

Уголок рта Тристана приподнялся в улыбке, и он направился к двери.

– Мы пойдем. Туда.

Он встал в проеме, засунув руки в карманы джинсов и выжидая, когда она к нему присоединится.

– Что, прямо сейчас? – недоверчиво спросила Дилан.

– Ага, – коротко ответил он и исчез в туманной дымке.

Дилан ошеломленно уставилась на дверной проем. Они не могли просто так уйти. Не попив воды из ручейка, пусть даже она грязная, не попытавшись отыскать хоть немного еды и даже не помывшись. Интересно, что он сделает, если она откажется следовать за ним? Вот сядет здесь и будет сидеть… Вероятно, он пойдет дальше.

– Проклятье, – пробормотала Дилан и неуклюже потопала за парнем.

– Тристан, это какое-то безумие.

– Ну что теперь? – Он повернулся к Дилан, в его глазах светилось раздражение.

– Мы идем уже много часов подряд.

– И?

– Ну поезд разбился в часе езды на север от Глазго. В этой части Шотландии нет такого места, откуда можно было бы столько идти и ничего не найти.

Он посмотрел на Дилан, оценивая ее.

– К чему ты клонишь?

– Я клоню к тому, что мы, похоже, ходим кругами. Если бы ты действительно знал, куда мы идем, то мы бы уже туда добрались. – Дилан поставила руки на бедра, приготовившись к спору, но Тристан, к ее удивлению, как будто испытал облегчение: лицо у него было благодушным. Ее это сбило с толку. – Мы не можем просто так двигаться дальше, – продолжила она, но уже не так уверенно.

– У тебя есть идея получше?

– Да, моей идеей получше было остаться у тоннеля, где нас точно кто-нибудь нашел бы.

Он снова улыбнулся, но уже по-другому. Утренний Тристан, проявлявший некоторое беспокойство, исчез – теперь перед Дилан был вчерашний высокомерный и язвительный Тристан.

– Уже слишком поздно, – фыркнул он, развернулся и зашагал вперед. Дилан огорченно посмотрела на его спину. Он был таким грубым, да как такого вообще можно терпеть?

– Нет, Тристан, я серьезно. Остановись!

Она попыталась добавить уверенности в свой голос, но даже сама слышала в нем отчаяние. Вместо ответа раздался язвительный вздох.

– Тристан, я хочу вернуться.

Парень остановился и снова развернулся к ней. Она заметила, что ему с большим трудом удавалось сохранять невозмутимость.

– Нет.

Дилан изумленно уставилась на него. Да кем он себя возомнил?! Старше ее на пару лет, и он ей не мама. Строит из себя босса… Она скрестила руки на груди и прищурилась.

– В каком смысле – нет? Никто не назначал тебя главным. Ты не можешь решать, куда мне идти. Ты такой же пострадавший, как и я. Я. Хочу. Вернуться.

Она выделила каждое слово, словно это могло осуществить ее желание.

– Ты не можешь вернуться, Дилан. Ничего нет.

Заинтригованная его словами, Дилан нахмурилась.

– О чем ты говоришь? Чего нет?

Его загадочные высказывания начинали действовать на нервы.

– Ничего, понятно? Ничего. – Он покачал головой, точно пытался подыскать верные слова. – Слушай, доверься мне. – Его глаза прожигали ее. – Мы уже далеко зашли. Потребуется столько же времени, чтобы вернуться и снова найти тоннель. Я знаю, куда иду. Обещаю.

Дилан нерешительно переступила с ноги на ногу. Ей отчаянно хотелось вернуться к месту крушения, она была уверена, что там будет кто-то, кто сможет все исправить. С другой стороны, сама она не сможет найти дорогу, к тому же идти одной было страшно.

Он словно почувствовал ее замешательство. Подошел к ней невероятно близко и нагнулся, чтобы заглянуть в глаза. Дилан хотела отступить, но застыла на месте, как кролик перед удавом. В голове шумело, от его близости она никак не могла собраться с мыслями.

– Нам надо идти туда, – прошептал Тристан. – Ты должна пойти со мной. – Он внимательно посмотрел на нее, наблюдая за расширяющимися зрачками, почти скрывшими зеленый цвет, и удовлетворенно улыбнулся. – Идем, – приказал он.

Ноги Дилан подчинились.

Дорога, дорога, снова дорога. Ее ноги тащились по болотистой местности, которая, вопреки правилам (она помнила, что болота бывают только в низинах), поднималась в гору. Каждый ее шаг сопровождался холодным хлюпаньем в кроссовках. Расклешенные джинсы промокли почти до колен, и каждый шаг давался со все большим трудом.

Тристана не смущали ее ворчание и грозные взгляды (которых он не видел, потому что она шла позади). Он сохранял высокий темп, молчаливый и полный решимости. Временами, если Дилан спотыкалась, он оборачивался, но, убедившись, что с ней все хорошо, упорно продолжал идти вперед.

Дилан угнетала эта ситуация. Их молчание напоминало непробиваемую кирпичную стену. Тристана, похоже, бесило, что ему пришлось возиться с ней. Но ведь его никто и не просил, просто так сложилось. Он был как старший брат, которому навязали младшую сестренку. (Это была самая утешительная мысль.) Не оставалось ничего другого, кроме как принять эту роль и плестись за ним. Дилан была слишком напугана, чтобы поговорить с этим странным парнем насчет его враждебного поведения. Она засунула подбородок в ворот джемпера и вздохнула. Тут даже дороги никакой нет. В мокрой траве прятались ямы и кочки, которым не терпелось ей насолить. Неужели он правда знает, куда они идут?

На вершине очередного холма Тристан наконец остановился.

– Тебе нужно немного отдохнуть?

Дилан подняла голову, и у нее заныла шея: она слишком долго шла с опущенной головой, разглядывая, что там под ногами.

– Да, было бы неплохо.

После столь продолжительного молчания она думала, что будет разговаривать шепотом, но бушующий вокруг ветер тут же подхватил ее слова и отнес в сторону. Но Тристан понял, что она хотела сказать, и свернул к огромному камню, торчащему из травы и вереска. Прислонившись к нему, он устремил свой взгляд вперед, словно стоял на посту.

У Дилан не осталось никаких сил, чтобы отыскать сухое место, – она опустилась на землю там же, где стояла. Влага почти сразу начала просачиваться сквозь джинсы, но ей уже было все равно – она настолько замерзла и промокла, что не заметила изменений. Думать, спорить – ничего этого она не могла. Теперь она была готова вслепую следовать за Тристаном, куда бы он ее ни повел. Возможно, он сразу все так запланировал, угрюмо подумала она.

Это было странно; каким-то шестым чувством Дилан понимала, что что-то не так. Они шли почти два дня и никого не встретили, она ничего не ела и не пила все это время, но при этом не хотела есть или пить, и, наконец – что пугало больше всего, – она не общалась с родителями уже двое суток, ни мама, ни отец понятия не имели, что она в порядке, они, наверное, с ума сошли… Мысли роились в ее голове, но она не могла на них сосредоточиться. Так, в общих чертах, и это тоже было странным.

Тристан вдруг посмотрел в ее сторону, а она была слишком погружена в мысли, чтобы вовремя отвернуться, и, как всегда, лаконично, спросил:

– Что?

Дилан закусила губу, гадая, какой из миллионов вопросов задать ему первым. С этим парнем было сложно общаться. Взять, к примеру, то, что он не задал ни единого вопроса о ней. Совсем не любопытно? А может, он жалел, что не ушел сразу, как только вышел из тоннеля? Сидел как дурак и ждал, когда появится кто-то еще… Дилан подумала, что, уйди он, так было бы лучше и для нее. Она бы постояла у входа в тоннель и, если бы никто не вышел, убедила бы себя вернуться и выйти с другой стороны. К этому моменту она была бы уже дома и спорила с Джоан насчет следующей поездки в Абердин.

Откуда-то слева раздался вой. Пронзительный, печальный, словно какому-то животному больно. Эхо разнесло звук по холмам, звук был жуткий, и Дилан задрожала.

– Что это было? – спросила она.

Тристан равнодушно пожал плечами.

– Всего лишь зверь. Некоторое время назад здесь встретили волков. Не волнуйся, – добавил он, заметив, что Дилан вздрогнула. – Здесь в округе куча оленей. Тобой они не заинтересуются.

Он посмотрел на темнеющее небо. Уже наступал вечер, а Дилан и не заметила. Неужели они так долго шли?