Немезида (ЛП)

Он скрещивает руки и усмехается — хотя у него сжимается живот при мысли, что она может упасть с такой высоты — в то время как она скользит на большом животном по писку внутреннего двора и, в конец концов, останавливается. Очень захватывающе зрелище наблюдать, как животное приземляется с таким изяществом, таким же как у Патры, когда она шествует по дворцу. Когда пыль опускается, Тарик видит улыбающееся лицо Сепоры. Оно красное от ветра, а волосы растрепались. И, конечно, она умопомрачительна во всех смыслах этого слова.

Осторожно она спрыгивает с шеи Змея, бормоча слова похвалы, как хвалила бы ребенка. После того, как она одарила Змея достаточным вниманием, она поворачивается к Тарику и идет к нему.

— Кажется, вы относитесь к своему наказанию очень серьёзно, — говорит тот. — Какая приятная неожиданность.

Она, затаив дыхание, улыбается ему и пытается привести в порядок растрепанные волосы. Они были уложены локонами и теперь рассыпаются по ее плечам великолепными белыми кудрями. Она собирает их одной рукой и закручивает в узел на затылке.

— Пойдемте со мной, — взволновано просит она. — Позвольте показать вам, что может делать Доди.

— Я и отсюда всё хорошо вижу, Сепора.

— Неужели король Сокол боится высоты? — но ее усмешка шутливая. — Я не подниму вас выше самой большой пирамиды, обещаю. Кажется, на этой высоте вы чувствовали себя удобно, верно?

Она впервые упоминает их совместный вечер на пирамиде. Он гадал, забыла ли она. Что же значит то, что она не забыла? Он переступает с ноги на ногу.

— Меня заставляет нервничать не высота, а то обстоятельство, что я должен доверить свою жизнь серубельскому животному, которое послали шпионить за мной.

Она через плечо смотрит на Змея, который с наслаждением и самозабвенно катается в песке, чтобы почесать всё тело. Сепора бросает взгляд на Тарика, с сомнением подняв бровь.

Он вздыхает.

— Скажем, я буду вас сопровождать. Куда мы полетим?

Он удивлен и более, чем рад, ее смелости, когда она берет его за руку и подводит к Змею.

— Ну, мы пролетим над вашим королевством, Ваше Величество. Разумеется, чтобы вы могли осмотреть его.

— Скажем, я поранюсь. Вы можете себе представить, как Рашиди месяцами будет читать мне нотации?

— Это стоит того. И вы не поранитесь. Я привяжу вас к себе, и тогда седло обезопасит нас обоих. Разбиться мы можем только, если ваша безмозглая охрана начнёт в нас стрелять.

— Скажем, я…

Она сильнее тянет его за руку.

— Скажем, вы полетите со мной и отлично проведете время.

— Полагаю, это, само собой разумеется.

Она не оборачивается, чтобы посмотреть на него, когда тянет к Змею. Она первая прыжком взбирается на животное, используя низко висящее стремя. Устроившись, она протягивает вниз руку, словно он, на самом деле, может до нее дотянуться.

— Где ты посадишь меня?

— Я буду направлять Доди с помощью упряжи. Он знает основные команды. Вам придется сесть позади меня, а этим ремнем я свяжу нас вместе и привяжу к седлу.

Она растягивает кожаный ремень, чтобы показать, насколько он крепкий, но Тарик уже поднимается по стремени и усаживается позади седла. Собственно, это удобно, хотя ноги нужно расставить шире, чем когда он едет на лошади или верблюде.

Устраиваясь позади нее, он старается придвинуться как можно ближе к задней части седла. Она обматывает их ремнем и сильно стягивает, так что Тарик плотно прижимается грудью к ее спине.

— Ваше Величество, — говорит она. — Вы должны держаться за меня, по крайней мере, пока мы поднимаемся в воздух.

Не нуждаясь более ни в каких поощрениях, Тарик обхватывает её руками за талию, хотя прикосновение проходит через него, словно шок. Он чувствует под платьем её мягкие изгибы, прижимающиеся к его твёрдому телу, и наслаждается ощущениями. Возможно, он слишком долго задерживает свои руки на ее бедрах, прежде чем вспоминает о манерах. Он напрягается в ожидании, что она оцепенеет от его смелости, но она лишь склоняется к Доди и что-то шепчет ему на ухо. В одно мгновенье они становятся единым целым, кружась по двору. Тарик цепляется ещё крепче за Сепору, когда животное открывается от земли. Какое-то время они спиралью поднимаются вверх, пока Доди не берёт прямой курс и не уносит их за стены дворца.

Из-за близости к Сепоре, Тарик чувствует, как её ноги сжимают шею Доди, видимо давая ему указание повернуть на север. От скорости его окутывает легкий ветерок, наполненный ароматом орхидей, маслом лаванды и чего-то еще, чего он не может определить, и ему приходится бороться с желанием наклониться и полностью утонуть в ее аромате.

— Куда вы хотите полететь в первую очередь, Ваше Величество? — спрашивает она.

— Я полностью в вашей власти, барышня.

— Отлично.

Кажется, она рада, словно ожидала именно такого ответа.

Доди реагирует на незаметный сигнал Сепоры и поворачивает на запад. В мановение ока они достигают базара, и Сепора направляет животное ниже, когда обнаруживает на краю рынка компанию детворы.

— Нет, — быстро протестует Тарик. — Я одет как король. Они не должны видеть меня в таком виде.

— Думаете, они узнают вас за всей этой блестящей краской?

— Я не хочу рисковать. Знаете, дети самые проницательные из всех нас, и это я говорю как Лингот.

— Как пожелаете, Ваше Величество. — Она снова направляет Змея вверх и на запад, оставляя позади суматоху базара и удивлённое любопытство детей. Затем резко поворачивает на юг и летит над кварталами низшего класса. В отличие от палаток базара, здесь они тонкие и серые, выгоревшие на солнце и с обтрепанными углами, некоторые с дырами, открывающими вид на скудное хозяйство. Белокурые жители быстро проходят мимо друг друга и торгуются за товары, которые слишком обыденные и каждодневные, чтобы покупать их на базаре. Мелочь здесь может означать разницу между наличием еды и ее отсутствием; дети не играют, а остаются рядом с родителями, ожидая какую-нибудь работу.

Некоторые из малышей всё же останавливаются, смотрят наверх и указывают на зрелище, которое устроил король Теории, со своей служанкой Сепорой и ее Змеем. Гордость пирамид, будь Рашиди здесь, он бы съел свой головной убор, если бы стал свидетелем такого шоу. Его советник не вмешивается, когда речь идёт о его редких визитах на базар, но, в основном, потому что Тарик делает это не как король, а как слуга. Сейчас же Сепора увезла его прямо из дворца, и он раскрашен и одет как король Сокол. А король Сокол никуда не ходит без церемонии, вооруженных охранников и самоуверенного выражения лица. Видеть улыбку короля — редкий подарок.

Один из тех, которые он хотел бы дарить чаще.

Тарик задумывается, что видит Сепора, когда смотрит на этих людей. Считает ли она себя одной из них или думает, что выше них во многих отношениях? Но нет, это было бы не справедливо. Некоторые из них оказались достойными и получили стипендию для учебы в Лицее. Тем не менее, они всегда возвращаются в палаточный городок, откуда родом. Они никогда не селятся в кварталах высшего или среднего классов, все время здесь, в кварталах низшего.

Тарик всегда задавался вопросом, почему освобожденные рабы остаются, почему не возвращаться назад, в Серубель, если так лояльны друг к другу. Может эта лояльность больше не распространяется на их родину? У них нет имущества, которые они могут потерять, и они легко могли бы отправиться на север по Нефари и пройти вдоль нее к парящим горам, откуда они родом. Счастливы ли они, вдали от своего королевства, где ведут такую бедную жизнь? Почему же ещё они остались здесь?

Видимо, Сепора совсем не наслаждается открывшимся снизу видом. Её плечи напрягаются, когда она смотрит на своих соотечественников. После повседневного великолепия жизни во дворце, должно быть это шок для ее чувств.

— Возможно, в следующий раз, когда мы выйдем из дворца, мы посетим кварталы низшего класса вместо базара, — мягко говорит он. — Мы принесем два мешочка монет, чтобы наверстать упущенное.