Рисунок по памяти

Вся большая семья Рашид сегодня собралась под одной крышей в доме Саида. Сам Саид в сопровождении дяди Али уехал встречать Назиру и дядю Абдула, прилетавших утренним рейсом.

Хадижа стояла возле зеркала в полный рост, придирчиво рассматривая себя. На ней была юбка в пол и свободного покроя туника, скрывающая грудь и руки. Ничего не могло бы оскорбить истинного мусульманина в ее наряде, разве что отсутствие хиджаба, но дома, в кругу семьи, носить его не было никакой надобности.

Ещё утром, надевая этот наряд, девушка не сомневалась в своём выборе, но стычка с Раньей поселила страх в душе Хадижи.

С самого утра все были в волнении и радостном предвкушении. Дядя Абдул не был в Рио пять лет, с пропажи Хадижи, а Назиру три года назад выдали замуж за достопочтенного купца Джафара, живущего в Марокко. С тех самых пор сестра не виделась с братьями. После завтрака Саид собирался поехать к Мохаммеду за дядей Али. Мужчина был задумчив, то и дело поглядывая на старшую дочь. Когда же Ранья, как обычно, подошла к мужу попрощаться и пожелать хорошего дня, тот лишь мельком взглянул на жену и, потрепав по голове сына, ушел.

После такого холодного прощания Ранья, конечно, была вне себя от ярости и, поравнявшись с падчерицей на лестнице, сильно сжала ее руку.

— Это ты вносишь раздор в этот дом, — зло зашипела она.

— Я? — непонимающе смотрела на женщину Хадижа.

— Думаешь, почему твой отец был таким недовольным за завтраком?! Он размышлял, что скажет дядя Абдул, увидев тебя, не пойми где воспитанную. Такая же распущенная как… — женщина замялась, словно подыскивая правильное сравнение. — Как все эти западные люди.

— Я не делаю ничего плохого, — вырвала руку из хватки мачехи девушка.

— Да, конечно, — язвительно проговорила Ранья. — Всего лишь не носишь платок и держишь у себя такие книги… О, Аллах, ты позор этой семьи. Я надеюсь, сид Абдул заберёт тебя в Фес. Он уж точно не будет с тобой так покладист, как…

Хадижа не стала дослушивать, вбежав в свою комнату, и вот теперь стояла перед зеркалом в гардеробной.

Взгляд девушки упал на один из платков, что висели на специальных крючках. Внимание привлек зелёный хиджаб по краям оплетенный золотой нитью. Хадижа осторожно взяла его в руки. Материал был полупрозрачным и очень гладким на ощупь. Она глубоко вздохнула и накинула платок на себя.

Хадижа всматривалась в собственное отражение и даже могла сказать, что платок ее нисколько не портил, даже наоборот, создавал ореол какой-то таинственности. Она даже могла сравнить себя с образом матери, что так старательно выводила в альбоме. Чем пристальней она всматривалась в отражение, тем сильнее начинало нарастать напряжение. Очертания комнаты словно стерлись, оставляя лишь манящую куда-то вдаль гладь зазеркалья. Там, в этой глубине, Хадиже чудились силуэты. Девушка словно впала в транс. Перед глазами проносились какие-то бессвязные мельчащие картинки, все кружилось, но звуки… Пугающе отчетливый визг тормозов и звон разбивающегося стекла, а еще голос, знакомый и незнакомый одновременно.

— Осторожно! — крик возник в голове, отдаваясь болью, но воздуха ее лишил тот же голос, только едва доходивший до шёпота, и обращён он был уже точно к ней, — Хадижа, принцесса моя, прости меня. Да сохранит Аллах тебе жизнь…

Девушка сорвала с себя платок, соскользнула на пол рядом с зеркалом, не в силах отдышаться. Она почувствовала, как что-то щекочет верхнюю губу, поднесла пальцы, увидела кровь.

Стук в дверь заставил Хадижу вздрогнуть.

— Юная госпожа, ваш отец с гостями уже подъехал, — услышала она голос служанки.

— Я сейчас спущусь, Фатима, — отозвалась Хадижа, чтобы сердобольной женщине не пришло на ум войти и застать ее в таком состоянии.

Шаги за дверью затихли. Хадижа посмотрела на своё отражение. Бледная, с кровавыми разводами под носом, пожалуй, если она явится в таком виде, то тут же будет отправлена в лучшую больницу Рио. Нужно было срочно привести себя в порядок. Девушка поднялась на ноги. Ее немного качало, голова кружилась, и в ней словно заработали маленькие молоточки. Подобрав платок, откинутый в сторону, девушка прошла в ванную. На платке теперь была большая дыра: видимо, девушка так яростно стаскивала его с себя, что нежная ткань не выдержала. Рука Хадижи дрогнула над мусорным ведром: все же этот хиджаб принадлежал матери —  она отложила платок в сторону. Умывшись, причесавшись и убедившись, что выглядит уже не так ужасно, Хадижа вышла из ванной и направилась к двери.

Внизу уже были слышны радостные возгласы и приветствия. Девушка в нерешительности замерла на ступенях лестницы. Хадижа глубоко вздохнула, вслушиваясь в разговоры, но понимая, что дальше тянуть нельзя, стала медленно спускаться.

— А вот и моя принцесса, — первой увидела вошедшую в гостиную девушку и направилась к ней, чтобы заключить в объятья, незнакомая женщина.

Хадижа на автомате приняла его.

— Дай я на тебя посмотрю, — отстранила девушку от себя незнакомка. — Какой же красавицей ты выросла! Я понимаю, что ты меня не помнишь, но я твоя любимая тетя Назира.

— Назира, не смущай Хадижу, — вмешался Мохаммед.

— Все как всегда, — уперев руки в боки, недовольно посмотрев на брата, возмутилась женщина. — «Назира, не делай того!»! «Назира, не ходи туда!» Прошли те времена, братец, когда Назира была словно служанка в твоем доме! Теперь Назира живет как королева! — женщина демонстративно подняла голову вверх, на ее шее висело массивное золотое ожерелье. Руки тоже были унизаны золотыми браслетами и кольцами —  да все ее одеяние было вышито золотыми нитями, — Хвала Аллаху! Джафар относится ко мне тем уважением, которого я была достойна всегда, — закончила свою тираду женщина.

— Хвала Аллаху, — воздела руки к потолку Латифа, видимо, вспомнив то веселое время, когда старшая сестра мужа жила с ними под одной крышей.

Купец Джафар Файруз посватался к Назире два года назад. Он был не молод, но довольно представителен, а главное: богат и уважаем. Мужчина, похоронивший любимую жену и оставшийся с двумя детьми, искал не молодую женщину для еще одного наследника, а мудрую хозяйку, способную помочь воспитать ему двух малолетних сыновей.

Повозмущавшись больше для вида, Назира все же согласилась, увидев, что в подарок будущий муж прислал богато украшенное колье. С тех пор воспитывала и наставляла на путь истинный Назира уже детей Джафара, а Саид и Мохаммед могли облегченно вздохнуть, сняв с души груз невыполненного долга перед старшей сестрой. Хотя всегда понимали, что найти для нее мужа было так тяжело не столько из-за того, что сестра положила всю молодость на воспитание братьев, сколько из-за ее характера.

Никто не обратил особого внимания на монолог Назиры, но это дало Хадиже передышку и время поприветствовать тетю Латифу и Зорайде. На другой стороне комнаты с отцом и дядей Али разговаривал мужчина в странном одеянии, напоминающем халат, и в ярко-красной феске.

Сердце девушки пропустило удар, а ладони вспотели, когда она поняла, что это и есть дядя Абдул. Мужчина, видимо, почувствовав ее взгляд, обернулся. По возрасту он был ровесником сиду Али. Мужчина, прищурившись, размашистым шагом направился к ней. Хадижа заставила себя оставаться на месте.

— Хвала Аллаху! Он вернул тебя в родной дом, — мужчина обхватил голову девушки, заставив чуть склониться, и запечатлел на ее лбу поцелуй. — Твои волосы, — длинная прядь задержалась на руке старика. — Они так посветлели. Помню, в детстве они были намного темнее.

— Они обесцвечены, — ответила Хадижа.

Лицо дяди Абдула тут же помрачнело. Он отступил от девушки, качая головой:

— Аллах создал нас такими, какими хотел видеть! Изменять свою внешность — это блажь и неуважение к Создателю. Только испорченные западные люди стремятся изменить что-то в том теле, какое им дал Аллах! Ты же не такая? — он испытывающе посмотрел на нее.

Хадижа вся напряглась под этим строгим взглядом:

— Нет, конечно, нет, — замотала она головой.

— Вот и славно, — улыбнулся старик. — Ты часто открываешь Коран? Читаешь? Молишься?

Девушка вздрогнула и с испугом посмотрела за плечо дяди Абдула, где стояли отец и дядя Али. Их лица выражали такой же испуг.

С тех пор, как Хадижа вернулась в родной дом, ей сложно было привыкнуть к другой стране и к другим обычаям. Она уяснила правила, но никто не заговаривал с ней о религии. В общем и о том, что она должна молится и изучать Коран. В приюте их каждое воскресение водили на службу в ближайшую церковь. Как и остальные воспитанники, она в пол-уха слушала речь пастора, вешающего с кафедры, стараясь не начать клевать носом. Но верила ли она в Бога?

Хадижа помнила тот день, когда, очнувшись в больнице и узнав, что произошло, по разговорам жандармов поняла, что в машине была ее мать. Девочке хотелось заполнить то чувство пустоты и растерянности, в котором она пребывала. Она спросила о женщине, о имени, о личных вещах, о могиле. Имени никто не знал, уцелевшие при взрыве автомобиля вещи приобщили к делу в качестве улик и отдавать не имели права, а могилы просто не было — останки кремировали.

Девушка с отчетливой ясностью помнила, как лежала в больничной палате, рассматривая потолок, и как нянечка, ухаживающая за ней, благодарила Господа, что тот сохранил малышке жизнь, а Хадижа думала, что не хочет благодарить и даже верить в Бога, который был настолько жесток, что отобрал у нее все.

Даже память.

С того самого дня Хадижа к вопросам веры не возвращалась, и теперь стояла, растеряно хлопая глазами, не зная, что ответить.

— Абдул, — вмешался Али. — Ты же знаешь о беде, что приключилась с Хадижей. Врачи строго-настрого запретили ей перенапрягаться.

— Ой, Али, — прищурился собеседник. — С каких пор знание и соблюдения законов Аллаха считается непосильным трудом? Кто не признает Аллаха в этом мире, не узнает его в другом! — голос старика звенел от возмущения, а рука с поднятым вверх пальцем дрожала, — Кто не следует предписанием Пророка, не заканчивает хорошо! Вспомните хоть Жади. Она забыла о вере, скатившись в разврат, и Аллах наказал ее!

Слова о матери пощечиной ударили по Хадиже. Дядя Абдул распылялся все больше, словно вещая с трибуны, а девушке хотелось зажать уши, чтобы не слышать всей этой гневной тирады. Она почувствовала, как ее начинает трясти, а на глаза наворачиваются слезы, и до того, как кто-то успел ее остановить, девушка бегом устремилась наверх.

Хадижа не знала, прошло пять минут или полчаса, но в дверь постучали.

— Войдите, — разрешила она, садясь на постели.

В комнату вошел дядя Али.

— Могу присесть? — указал он на место рядом с ней.

— Конечно.

— Не обращай внимания на слова дяди Абдула. Он стар и мудр, но с тем же самым слишком старомоден и фанатичен. Он кроит мир по старым меркам, не замечая, что тот изменился. Вот, — мужчина протянул ей книгу в красивой обложке. — Это священная книга Аллаха, Коран. Ты можешь читать ее. Можешь выучить наизусть от корки до корки, но это не сделает тебя истинно верующей, пока ты не поверишь тем словам, что написаны в ней. Ты веришь?

— Не знаю, — честно призналась Хадижа, — Мне хочется верить. Ведь если где-то там нет никого, а после смерти нас ждет лишь могильная тьма — это страшно.

— Что ж, желание верить — это уже начало, — улыбнулся, приобнял девушку дядя Али, — Аллах вернул тебя нам, и Он же укажет тебе правильный путь.

Он замолчал, рассматривая многочисленные рисунки, развешенные на одной из стен. Хадижа тоже молчала. Мудрость и спокойствие дяди Али придавали ей смелости, давали чувство опоры и поддержки. Она привязалась к нему и была благодарна за его внимание и ненавязчивость.

— Дядя Али? — решилась она задать вопрос

— Да?

— А моя мама действительно была такой ужасной грешницей? — она посмотрела на мужчину.

— Нет, моя дорогая. Твоя мама просто искала свой путь. Она совершала ошибки…но все мы совершаем ошибки. Аллах милостив и к заблудшим овцам.

В глазах старика появились слезы. Он любил Жади, как дочь. Несмотря на то, что с появлением этой девушки буря и грозы поселились под его крышей. Сид Али винил, не мог не винить, себя за то, что не уберег ее. За то, что в какой-то момент был так же глух и слеп, как Абдул. Что Аллах не наделил его мудростью.

— Дядя Али, я Вас расстроила? — растерялась Хадижа.

— Нет, дорогая, все хорошо, — улыбнулся он ей. — Но, думаю, нам стоит вернутся к гостям. Назира очень скучала по тебе, да и Абдул. Не волнуйся, он слишком стар и уже истратил весь свой пыл. Просто он переживает за тебя, как и мы все.

— Да, наверное, — поднимаясь на ноги и одергивая юбку, ответила Хадижа. — Большая семья —  это трудно, я просто еще не привыкла. Хорошо, что у меня есть Вы, — улыбнулась она.

— А я как счастлив! Когда ты появилась на свет, я был рад чуть ли не больше, чем твой отец, раздающий золото на Медине.

— Золото?

— Золото, — кивнул дядя Али, открывая дверь и пропуская Хадижу вперед. — Есть такой обычай, когда рождается ребенок…

Остаток вечера действительно прошел без происшествий.