Рисунок по памяти

Вся большая семья Рашид сегодня собралась под одной крышей в доме Саида. Сам Саид в сопровождении дяди Али уехал встречать Назиру и дядю Абдула, прилетавших утренним рейсом.

Хадижа стояла возле зеркала в полный рост, придирчиво рассматривая себя. На ней была юбка в пол и свободного покроя туника, скрывающая грудь и руки. Ничего не могло бы оскорбить истинного мусульманина в ее наряде, разве что отсутствие хиджаба, но дома, в кругу семьи, носить его не было никакой надобности.

Ещё утром, надевая этот наряд, девушка не сомневалась в своём выборе, но стычка с Раньей поселила страх в душе Хадижи.

С самого утра все были в волнении и радостном предвкушении. Дядя Абдул не был в Рио пять лет, с пропажи Хадижи, а Назиру три года назад выдали замуж за достопочтенного купца Джафара, живущего в Марокко. С тех самых пор сестра не виделась с братьями. После завтрака Саид собирался поехать к Мохаммеду за дядей Али. Мужчина был задумчив, то и дело поглядывая на старшую дочь. Когда же Ранья, как обычно, подошла к мужу попрощаться и пожелать хорошего дня, тот лишь мельком взглянул на жену и, потрепав по голове сына, ушел.

После такого холодного прощания Ранья, конечно, была вне себя от ярости и, поравнявшись с падчерицей на лестнице, сильно сжала ее руку.

— Это ты вносишь раздор в этот дом, — зло зашипела она.

— Я? — непонимающе смотрела на женщину Хадижа.

— Думаешь, почему твой отец был таким недовольным за завтраком?! Он размышлял, что скажет дядя Абдул, увидев тебя, не пойми где воспитанную. Такая же распущенная как… — женщина замялась, словно подыскивая правильное сравнение. — Как все эти западные люди.

— Я не делаю ничего плохого, — вырвала руку из хватки мачехи девушка.

— Да, конечно, — язвительно проговорила Ранья. — Всего лишь не носишь платок и держишь у себя такие книги… О, Аллах, ты позор этой семьи. Я надеюсь, сид Абдул заберёт тебя в Фес. Он уж точно не будет с тобой так покладист, как…

Хадижа не стала дослушивать, вбежав в свою комнату, и вот теперь стояла перед зеркалом в гардеробной.

Взгляд девушки упал на один из платков, что висели на специальных крючках. Внимание привлек зелёный хиджаб по краям оплетенный золотой нитью. Хадижа осторожно взяла его в руки. Материал был полупрозрачным и очень гладким на ощупь. Она глубоко вздохнула и накинула платок на себя.

Хадижа всматривалась в собственное отражение и даже могла сказать, что платок ее нисколько не портил, даже наоборот, создавал ореол какой-то таинственности. Она даже могла сравнить себя с образом матери, что так старательно выводила в альбоме. Чем пристальней она всматривалась в отражение, тем сильнее начинало нарастать напряжение. Очертания комнаты словно стерлись, оставляя лишь манящую куда-то вдаль гладь зазеркалья. Там, в этой глубине, Хадиже чудились силуэты. Девушка словно впала в транс. Перед глазами проносились какие-то бессвязные мельчащие картинки, все кружилось, но звуки… Пугающе отчетливый визг тормозов и звон разбивающегося стекла, а еще голос, знакомый и незнакомый одновременно.

— Осторожно! — крик возник в голове, отдаваясь болью, но воздуха ее лишил тот же голос, только едва доходивший до шёпота, и обращён он был уже точно к ней, — Хадижа, принцесса моя, прости меня. Да сохранит Аллах тебе жизнь…

Девушка сорвала с себя платок, соскользнула на пол рядом с зеркалом, не в силах отдышаться. Она почувствовала, как что-то щекочет верхнюю губу, поднесла пальцы, увидела кровь.

Стук в дверь заставил Хадижу вздрогнуть.

— Юная госпожа, ваш отец с гостями уже подъехал, — услышала она голос служанки.

— Я сейчас спущусь, Фатима, — отозвалась Хадижа, чтобы сердобольной женщине не пришло на ум войти и застать ее в таком состоянии.

Шаги за дверью затихли. Хадижа посмотрела на своё отражение. Бледная, с кровавыми разводами под носом, пожалуй, если она явится в таком виде, то тут же будет отправлена в лучшую больницу Рио. Нужно было срочно привести себя в порядок. Девушка поднялась на ноги. Ее немного качало, голова кружилась, и в ней словно заработали маленькие молоточки. Подобрав платок, откинутый в сторону, девушка прошла в ванную. На платке теперь была большая дыра: видимо, девушка так яростно стаскивала его с себя, что нежная ткань не выдержала. Рука Хадижи дрогнула над мусорным ведром: все же этот хиджаб принадлежал матери —  она отложила платок в сторону. Умывшись, причесавшись и убедившись, что выглядит уже не так ужасно, Хадижа вышла из ванной и направилась к двери.

Внизу уже были слышны радостные возгласы и приветствия. Девушка в нерешительности замерла на ступенях лестницы. Хадижа глубоко вздохнула, вслушиваясь в разговоры, но понимая, что дальше тянуть нельзя, стала медленно спускаться.

— А вот и моя принцесса, — первой увидела вошедшую в гостиную девушку и направилась к ней, чтобы заключить в объятья, незнакомая женщина.

Хадижа на автомате приняла его.

— Дай я на тебя посмотрю, — отстранила девушку от себя незнакомка. — Какой же красавицей ты выросла! Я понимаю, что ты меня не помнишь, но я твоя любимая тетя Назира.

— Назира, не смущай Хадижу, — вмешался Мохаммед.

— Все как всегда, — уперев руки в боки, недовольно посмотрев на брата, возмутилась женщина. — «Назира, не делай того!»! «Назира, не ходи туда!» Прошли те времена, братец, когда Назира была словно служанка в твоем доме! Теперь Назира живет как королева! — женщина демонстративно подняла голову вверх, на ее шее висело массивное золотое ожерелье. Руки тоже были унизаны золотыми браслетами и кольцами —  да все ее одеяние было вышито золотыми нитями, — Хвала Аллаху! Джафар относится ко мне тем уважением, которого я была достойна всегда, — закончила свою тираду женщина.

— Хвала Аллаху, — воздела руки к потолку Латифа, видимо, вспомнив то веселое время, когда старшая сестра мужа жила с ними под одной крышей.

Купец Джафар Файруз посватался к Назире два года назад. Он был не молод, но довольно представителен, а главное: богат и уважаем. Мужчина, похоронивший любимую жену и оставшийся с двумя детьми, искал не молодую женщину для еще одного наследника, а мудрую хозяйку, способную помочь воспитать ему двух малолетних сыновей.

Повозмущавшись больше для вида, Назира все же согласилась, увидев, что в подарок будущий муж прислал богато украшенное колье. С тех пор воспитывала и наставляла на путь истинный Назира уже детей Джафара, а Саид и Мохаммед могли облегченно вздохнуть, сняв с души груз невыполненного долга перед старшей сестрой. Хотя всегда понимали, что найти для нее мужа было так тяжело не столько из-за того, что сестра положила всю молодость на воспитание братьев, сколько из-за ее характера.

Никто не обратил особого внимания на монолог Назиры, но это дало Хадиже передышку и время поприветствовать тетю Латифу и Зорайде. На другой стороне комнаты с отцом и дядей Али разговаривал мужчина в странном одеянии, напоминающем халат, и в ярко-красной феске.

Сердце девушки пропустило удар, а ладони вспотели, когда она поняла, что это и есть дядя Абдул. Мужчина, видимо, почувствовав ее взгляд, обернулся. По возрасту он был ровесником сиду Али. Мужчина, прищурившись, размашистым шагом направился к ней. Хадижа заставила себя оставаться на месте.

— Хвала Аллаху! Он вернул тебя в родной дом, — мужчина обхватил голову девушки, заставив чуть склониться, и запечатлел на ее лбу поцелуй. — Твои волосы, — длинная прядь задержалась на руке старика. — Они так посветлели. Помню, в детстве они были намного темнее.

— Они обесцвечены, — ответила Хадижа.

Лицо дяди Абдула тут же помрачнело. Он отступил от девушки, качая головой:

— Аллах создал нас такими, какими хотел видеть! Изменять свою внешность — это блажь и неуважение к Создателю. Только испорченные западные люди стремятся изменить что-то в том теле, какое им дал Аллах! Ты же не такая? — он испытывающе посмотрел на нее.

Хадижа вся напряглась под этим строгим взглядом:

— Нет, конечно, нет, — замотала она головой.

— Вот и славно, — улыбнулся старик. — Ты часто открываешь Коран? Читаешь? Молишься?

Девушка вздрогнула и с испугом посмотрела за плечо дяди Абдула, где стояли отец и дядя Али. Их лица выражали такой же испуг.

С тех пор, как Хадижа вернулась в родной дом, ей сложно было привыкнуть к другой стране и к другим обычаям. Она уяснила правила, но никто не заговаривал с ней о религии. В общем и о том, что она должна молится и изучать Коран. В приюте их каждое воскресение водили на службу в ближайшую церковь. Как и остальные воспитанники, она в пол-уха слушала речь пастора, вешающего с кафедры, стараясь не начать клевать носом. Но верила ли она в Бога?

Хадижа помнила тот день, когда, очнувшись в больнице и узнав, что произошло, по разговорам жандармов поняла, что в машине была ее мать. Девочке хотелось заполнить то чувство пустоты и растерянности, в котором она пребывала. Она спросила о женщине, о имени, о личных вещах, о могиле. Имени никто не знал, уцелевшие при взрыве автомобиля вещи приобщили к делу в качестве улик и отдавать не имели права, а могилы просто не было — останки кремировали.

Девушка с отчетливой ясностью помнила, как лежала в больничной палате, рассматривая потолок, и как нянечка, ухаживающая за ней, благодарила Господа, что тот сохранил малышке жизнь, а Хадижа думала, что не хочет благодарить и даже верить в Бога, который был настолько жесток, что отобрал у нее все.

Даже память.

С того самого дня Хадижа к вопросам веры не возвращалась, и теперь стояла, растеряно хлопая глазами, не зная, что ответить.

— Абдул, — вмешался Али. — Ты же знаешь о беде, что приключилась с Хадижей. Врачи строго-настрого запретили ей перенапрягаться.

— Ой, Али, — прищурился собеседник. — С каких пор знание и соблюдения законов Аллаха считается непосильным трудом? Кто не признает Аллаха в этом мире, не узнает его в другом! — голос старика звенел от возмущения, а рука с поднятым вверх пальцем дрожала, — Кто не следует предписанием Пророка, не заканчивает хорошо! Вспомните хоть Жади. Она забыла о вере, скатившись в разврат, и Аллах наказал ее!

Слова о матери пощечиной ударили по Хадиже. Дядя Абдул распылялся все больше, словно вещая с трибуны, а девушке хотелось зажать уши, чтобы не слышать всей этой гневной тирады. Она почувствовала, как ее начинает трясти, а на глаза наворачиваются слезы, и до того, как кто-то успел ее остановить, девушка бегом устремилась наверх.