Врывалась буря
(Повесть)

Воробьев вошел в прихожую — пахнуло кисловатым потом и дегтем от сапог — достал спички, зажег, вошел в комнату. Постель была пуста, одеяло откинуто, точно хозяин выскочил по малой нужде во двор. Егор даже потрогал простыню: еще теплая, видно, разминулись в каких-нибудь пяти-десяти минутах. Но куда же он мог так спешно убежать? Что его подняло с теплой постели невыспавшегося (он проспал часа два, а после бессонной ночи да нервотрепки дня встать не так легко!) и выгнало на мороз?.. Побежал не на станцию, иначе бы они встретились. А куда в такой час побежишь? Не в кино же? Значит… Черт!..

Егор снял кепку, сел в темноте на стул, решив подождать хозяина. Тревога кольнула сердце, и Егор, напряженно вслушиваясь в тишину, неожиданно для себя подумал, что тот, неизвестный, кто сегодня ускользнул из этого дома, разбросав Русанову улики, кто проник в кабинет Бугрова, наследив и там, с кем сегодня встречался Шульц, так ловко обведя вокруг пальца Лынева, тот снова опередил Егора, успев раньше его прийти сюда и увести Русанова.

Воробьев вдруг поймал себя на мысли, что утром тот побежал не на улицу, а скорее всего спрятался за дом, позади сеней, где был зазор между наружной стеной и забором, за которым шел огород. А уж за огородом овраг, и по его дну скрытно можно уйти куда угодно! И пока Егор догонял Бугрова и переговаривался с ним, тот вполне безопасно ушел, оставив его в дураках! Так-так-та-ак! — Егор поднялся, вздохнул, заходил по комнате. Эта догадка так заела Воробьева, что он, нахлобучив шапку, вышел на крыльцо и пролез за дом. Так оно и есть: в заборе дыра и можно запросто пролезть в огород. Надо завтра прийти сюда и все еще раз осмотреть при свете дня. Вдруг какие «гостинцы» остались. Хотя преступник опытный и следов своих вот так запросто живешь, не оставит. Эх, ядрена вошь, рядом был с такой фигурой и не встретился. А может, благодаря этому и спасся. Вот он поэтому и решил Русанова замести, коли на него уже вышли. Видно, Петро что-то знает, а может, и сообщник. Похоже, что действует рука опытная, из колчаковских офицеров. Давненько их не бывало…

Егор усмехнулся. Ну, вот, кажется, все и решил. Всех раскусил, распознал, теперь только взять осталось. Послышались шаги. Кто-то вошел в калитку, торопливо взошел на крыльцо. Помедлил. Слез, постучал в окошко. Подождал, снова взошел на крыльцо и дернул дверь. Странно, подумал Егор. Коли не хозяин, а это ясно, то что же лезть в дом, когда никто не отозвался? А может быть, проверили: нет ли чужих? Может быть, пришли забрать то, что оставили или улику, из-за которой и выгнали Русанова на мороз? Егор вытащил наган, повернул барабан, заправив пулю в ствол. Ну вот, кажется, и дождался, подумалось ему. Где же только брать его?.. Судя по шагам и стуку его, противник настроен решительно, он легок и быстр. Значит, одет во что-то удобное, не в полушубок, и морозец его только взбадривает. Стрелять будет тотчас, первым, и вот здесь Егору надо не спасовать, суметь увернуться и опередить выстрел, да так, чтобы врага не свалить наповал. У Егора во рту все пересохло. Он уже хотел снять полушубок, чтобы он ему не мешал, но послышались шаги и незнакомец объявился на крыльце. Егор прыгнул, сбил врага с ног и тотчас, ухватив правую руку, резко завернул ее за спину, окунув «гостя» башкой в сугроб.

Незнакомец застонал, задрыгался, и Егор почувствовал что-то неладное, точно бросился на льва, а он обернулся козлом. Егор мигом обшарил «гостя», но оружия не нашел. Только тогда, отпустив его, отпрыгнул сам в сторону, вытащил наган.

— А ну встать! — рявкнул Егор.

Неизвестный поднялся, и Воробьев тотчас признал в нем Семенова.

— Это еще откуда? — удивился Егор.

— Да я же вас, Егор Гордеич, ищу! — жалобно проговорил Семенов. — Два раза на станцию забегал, там нет, потом вспомнил уж про Русанова… Щербаков вас ждет! — выпалил Семенов.

— Так-так-та-ак! — пробормотал Егор. — Ты это… про мои действия — молчок!

— Я понимаю, — вздохнул Семенов.

— Иди домой и жди!.. Или вот что… Иди в дом Русанова и дожидайся его! Если придет, веди в отдел, понял?

— Ага! — Семенов кивнул.

— Любого, кто зайдет, под арест и в отдел! Попятно?

Семенов кивнул. Егор помедлил — протянул наган.

— Это только в крайнем случае! Понятно?

Семенов затряс головой.

— И жди! Я скоро! В дом иди…

Семенов ушел в дом, а Егор, постояв и отдышавшись, направился к Щербакову.

IX

«Ну вот, теперь уже что-то прояснилось, — азартно размышлял Воробьев, вышагивая в сторону горкома. — Теперь хоть ясно, что Русанов каким-то боком замешан во всем — тут и деньги и песок, а главное, кто-то очень хочет его сделать главным действующим лицом. А может быть, Русанов сбежал?.. Вот черт, а говоришь, все ясно, а ни черта пока не ясно! Надо еще разобраться с Ершовым. Или с Ершовыми. Вот тут рыбка покрупней… Но то, что они связаны с Русановым, это факт! И в баньку вместе ходят… — Егор помолчал, потом грустно вздохнул. — Все подвергай сомнению!.. И все же за Русановым что-то есть. Что-то он знает». Утром, когда Егор его допрашивал, Петро говорил о каких-то следах, мол, обнаружил следы сапог прямо у турбины. Фигурная набойка. У кого-то он ее даже видел. У кого — не вспомнил. На станции все ходят в сапогах, и у многих затейливые набойки. Может, улика, а может, Русанов хочет все запутать?

Потом Егор сам смотрел, но никакой набойки не углядел. Правда, к тому времени все, кому не лень, толпились у турбины.

Воробьев лично к Русанову относился хорошо. Как, впрочем, и к Бугрову. Оба заметно выделялись, особенно Бугров. Да и у Русанова под влиянием Бугрова, что ли, появилась забавная манера: похмыкивать. Мол, мы кое-что знаем да скоро мир удивим! Вот и удивили. Все только и говорили об электростанциях на торфе, угле, строительстве Днепрогэса, а Русанов на диспуте в клубе «Луч» стал доказывать, что самые экономичные, безвредные и эффективные — это электростанции, работающие на ветре. Их можно понаделать множество и держать вместо флюгера у каждого дома. Благодаря этому мы сэкономим уголь, воду и другие ресурсы, а энергию будем получать бесплатно.

— А если ветра нет? — спрашивали Русанова.

— Ветер всегда есть! — самоуверенно заявил он.

— Что же, в Москве дураки сидят? Не понимают? — выкрикнул кто-то.

— Возможно, и не понимают! — без тени смущения заявил Русанов.

Русанова освистали, а кое-кто даже посоветовал Егору взять парня на заметку. Правда, и Сергеев, кроме фанфаронства, в этом ничего не усмотрел, и на том все кончилось.

Щербаков был один. Краснокаменское начальство в большинстве вышло из партизан. Сергеев возглавлял разведку, Парфенов был начальником штаба, председатель горисполкома Каменков ходил в адъютантах Щербакова, комотряда. В городке негласно шутили «щербаковские партизаны», когда они вместе все собирались за столом президиума. Воевал у Щербакова и Воробьев, поэтому секретарь относился к нему неизменно тепло и приветливо. В свое время Егор даже спас Щербакову жизнь, примчавшись на помощь командирскому разъезду, неожиданно попавшему в засаду.

Секретарь горкома говорил по телефону с Москвой. По отдельным напряженным репликам Воробьев понял, что там даже мысли не допускают о срыве поставок и что турбину пускать надо, не медля ни секунды. Поэтому, попросив жестом Воробьева подождать, Щербаков тотчас позвонил Бугрову.

— Никита Григорьевич? Щербаков… — секретарь горкома выдержал паузу. — Ну что, будем запускать!..

Бугров начал что-то говорить, и Щербаков, хоть и слушал, по делал это скорее из вежливости, нежели стараясь вникнуть в его, Бугрова, проблемы.

— Я все понимаю. И рад бы чем-нибудь помочь, да другого выхода нет. Единственно, что могу сделать, это попросить Сергеева удвоить бдительность и разрешить нам усилить охрану… Это в нашей власти… Остальное, увы, невозможно. Запускайте, и немедленно! Все!.. — Щербаков положил трубку, взглянул на Воробьева. — Вы все слышали, поэтому лишних слов говорить не буду. Что дало расследование? Бугров все же считает, что произошла, как он выразился, «преступная небрежность». Ваше мнение?