Kiss the rain

Не знаю, как насчет счастья и финансового благополучия, но с внешностью мне подфартило. С ранних лет иначе, чем кукла, меня не называли. Поначалу меня это очень раздражало. Я ненавидела это слово. Кукла – пустая, глупая… совсем не про меня. Но впоследствии, хорошенько подумав, и взвесив все «за», я решила не обижаться на это сравнение, и стала пользоваться своим типажом по полной. Как оказалось, очень удобно быть красивой и глупой. В школе на занятиях, где преподавателями были мужчины, мне достаточно было улыбнутся или невинно похлопать ресницами, для того чтобы напротив моей фамилии стояла отличная отметка. Домашнюю работу я вообще никогда не делала. Зачем? Если на это есть куча отличников, считающих за счастье помочь мне.

Но, к сожалению, самый главный мужчина в моей жизни даже никогда не видел меня. Просто не захотел. И этот факт – словно игла в моей душе. С каждым ударом сердца отдает болью в мозгу.

– Вик, ну чего ты так долго? – Полина сидит на маленьком диванчике в вестибюле школы, всем своим видом выражая недовольство.

– На лекции задержали, ты готова? – беру рюкзак сестренки и направляюсь к выходу, игнорируя ее командный тон. Полина вскакивает с дивана и все с тем же недовольным выражением лица следует за мной.

– Если я опоздаю, будешь сама оправдываться перед тренером! – бурчит она, но послушно идет. В который раз удивляюсь тому, как эта маленькая первоклашка может отчитать и пристыдить, похлеще любого взрослого человека.

– Конечно, госпожа, бесконечно виновата перед вами, – расползаюсь в реверансе и, поднявшись, целую ее в надутую щечку.

– Расскажи, как в школе? Как там твой жених Пашка?

Мы садимся в маршрутку, и вместо ответа сестренка дует губки и, нахохлившись, словно маленький воробушек, отворачивается к окну.

– Что, так все плохо? – смотрю на эту «мисс опечаленность», и не могу сдержать улыбку. Какая же она все-таки потешная.

– С этого дня я не знаю никакого Пашку! – Сестренка машет перед моим лицом маленьким пальчиком и сурово хмурит бровки.

– Ну, хорошо, – делаю серьезное выражение лица и замолкаю. После трехминутной паузы Поля не выдерживает:

– Нет, ну ты представляешь, этот гад Аньку провожать пошел! Рюкзак ее понес, тоже мне, джентльмен. И Анька хороша, подруга называется!

– Ладно тебе, он еще пожалеет! – притягиваю к себе голову сестренки и целую ее в макушку.

– Вот скоро последний звонок, ты как станцуешь на сцене, все мальчишки – твои! А Пашка – локти кусать будет! – улыбаюсь, думая о том, что мне бы хотелось иметь ее проблемы.

– Ох, Вика… если бы я была хоть на капельку такой красивой, как ты, – удрученно вздыхает сестренка с грустным лицом.

– Ты еще красивей, милая, – целую ее в щечку.

Мы забегаем в раздевалку за пять минут до начала тренировки. Поздоровавшись с хореографом Поли, машу сестренке на прощание. Спешу домой, чтобы успеть, до прихода мамы с сестрой, приготовить ужин и прибраться.

Выйдя на своей остановке, вдыхаю полной грудью теплый майский воздух и стягиваю с шеи шелковый шарф. Закрываю глаза, подставляя лицо теплым лучам ласкового солнышка. Не знаю, почему, не могу объяснить чувство, так крепко засевшее внутри меня с самого утра. Но весь день ловлю себя на том, что нахожусь будто бы в ожидании чуда. Словно в любую минуту должно произойти что-то судьбоносное, способное повернуть мою жизнь на сто восемьдесят градусов.

Приготовив любимую Полей лазанью, под громкие басы танцевальной музыки, доносящейся из колонок бумбокса, прибираюсь в квартире. После этого, приняв по-быстрому освежающий душ, переодеваюсь в спортивный костюм. Как-никак, в деревню едем, на дачу. Чего наряжаться-то? Не успев до конца высушить свои черные локоны, доходящие практически до ягодиц, оставляю их распущенными, и бегу в коридор на звук вибрирующего телефона.

– Да, Махоч! – отвечаю подруге, зашнуровывая кроссовки.

– Ты где, Вика, мы уже минут десять стоим под домом, – помимо ее возбужденного, радостного крика, слышу в трубке мужские голоса и смешки.

– Бегу! – схватив сумку, открываю дверь, и буквально налетаю во входящих в квартиру маму с сестрой.

– Привет, Вика! – Поля смотрит на меня хитрющим взглядом и ехидно улыбается. Вот, козочка, знает же, что я терпеть не могу, когда меня так называют! Кривлюсь, но решаю не спорить с сестрой при маме.

– Ты куда это, милая? – мама снимает туфли, а я, как прилежная дочка, подталкиваю к ее ногам тапочки.

– Мамуль, я к Машке с ночевкой, будем писать эссе, – принимаю выражение лица «я девочка-ромашка», а мама, прищурившись, недоверчиво хмурится в ответ.

– Ага, эта Машкина машина под окнами стоит?

– Все, мам, что мы, как на допросе?! Ты же знаешь, я у тебя молодец. Ужин на плите, я на связи! – машу рукой и вылетаю пулей, не дав возможности ей возразить.

Запрыгиваю на заднее сиденье Димкиного мерса и целую в щечку рядом сидящую подругу.

– Че так долго? – недовольная Машка, не стесняясь, отчитывает меня при парнях, отчего я моментально прихожу в бешенство.

– Радуйся, что вообще отпустили! – съеживаюсь и отворачиваюсь в сторону, давая ей понять, что я не собираюсь молча терпеть ее выпендреж.

Дима за рулем, а рядом сидящий Сергей, не переставая, болтает по-своему айфону, объясняя звонящим, как добраться до дачи.

– Ну, тупые, – протягивает он нараспев, сбросив очередной вызов.

– Раз сто уже были у меня, и никак не могут запомнить дорогу! И с кем приходится общаться, – цокает Сергей и, нагнувшись, достает из-под сиденья две бутылки пива. Откупорив их, одну протягивает Диме, а из второй отпивает сам. Дима также употребляет алкоголь и, развалившись в расслабленной позе на сидении, продолжает движение.

– Курочки, будете? – Сергей поворачивается к нам с еще двумя бутылками в руках, одну из которых со счастливым выражением лица принимает Машка.

– Нет, ну вы, что, совсем сдурели? – не выдерживаю и взрываюсь я. Не могу поверить глазам, что эти двое настолько охамели.

– А что не так? – в голосе Димы слышится откровенное недоумение.

– Гаишников хотя бы не боитесь? – скрещиваю перед собой руки и хмурюсь, в ответ на скорченную физиономию Сергея.

– Для гаишников у меня пропуск имеется, – Дима тянется к бардачку и достает оттуда увесистую пачку банкнот.

– Причем тут гаишники? Вы, вообще-то, еще за наши жизни отвечаете! – понимаю, что до них не достучаться, но просто не могу смолчать.

Вместо ответа Дима смотрит на меня смеющимися глазами в зеркало заднего вида и ухмыляется. Переглянувшись с хихикающим Сергеем, демонстративно отпивает еще пива.

– Ой, Тори, не нуди, – отмахивается от меня, как от назойливой мухи, наш храбрый водитель.

– Да, пошли вы, идиоты, себя не жалко, так хоть о нас подумали бы, – поворачиваюсь к Маше в ожидании поддержки, но вижу, что той вовсе нет дела до нашего конфликта. Подруга, попивая алкоголь, с идиотской улыбкой на лице смотрит на Сергея глазами, полными восхищения.

– Мисс «закон и правопорядок», свои лекции читай Элвису, а нам не порть кайф! – Сергей накручивает громкость на магнитоле так, что я грудной клеткой ощущаю сильные вибрации сабвуфера, стоящего за моей спиной. Машка со счастливым выражением лица начинает пританцовывать, а я молча отворачиваюсь и смотрю на проносящиеся мимо пейзажи еще незасеянных полей.

Подъехав к огромному забору из белого кирпича, ограждающего двухэтажную домину, Дима выключает музыку, и мы все, как по команде, выходим из авто. Дима подходит ко мне, крутя на указательном пальце связку ключей, и пытается притянуть к себе за шею. Я уклоняюсь от его рук и отскакиваю в сторону, раздумывая тем временем о том, как все-таки хитра матушка природа. Это же надо было такую гнилую сущность замаскировать под столь яркой внешностью. С виду-то он красавец – высокий рост (почти под два метра), белокурые волосы, смазливое лицо. Но внутри – совершенно непривлекательный тип.

– Эх, сегодня меня ждет незабываемая ночка, столько цыпочек, и все готовы к моим ласкам! – Сергей потирает руками, довольно глядя на собравшуюся толпу девчонок у его ворот. Я кошусь на Машку, та с невозмутимым видом кокетливо приглаживает свои каштановые локоны и, взяв меня за руку, освобождает от захвата Димы.