Kiss the rain

– С тех пор я поклялся никогда не оставлять ее одну. Киру откачали. Положили в лечебницу. Мать к ней ни разу так и не ездила. Предложила оплатить лечение, но я послал ее к чертям. Сам оплатил все. А теперь ее наконец-то выписывают. Через два месяца документы будут готовы. И я заберу ее в Испанию.

– Ты уезжаешь обратно? – слышится ее тихий голос. Поворачиваю голову и встречаю полный грусти взгляд. Сглатываю ком, образовавшийся в горле. Черт, как же мне признаться ей, что уезжаю совсем скоро. Даже двух месяцев у нас нет.

– Уезжаю, жду тебя гости на каникулах, – улыбаюсь, ругая себя за малодушие.

– Смотри, я приеду, – улыбается Тори и, опустив взгляд, продолжает рисовать.

– Я тебя понимаю, ты молодец, что не оставляешь сестрёнку, – внезапно начинает говорить она. Я подсаживаюсь к ней, не сводя глаз с горизонта. И правда, место очень красивое.

– В моей семье тоже не все гладко, – хмурится она и, отложив в сторону листки, двигается еще ближе ко мне. Теперь наши ладони соприкасаются. Я накрываю ее руку своей, в ответ на что уголки ее губ приподнимаются в несмелой улыбке.

– У мамы странная способность выбирать отвратительных мужчин. Про своего отца я тебе рассказывала. Полиного папу мама встретила, когда мне было пять лет. Ухаживал красиво. Со мной был добр, с мамой – невероятно чуток и нежен. Одаривал подарками. Через полгода мама вышла за него замуж. Забеременела Полей. И тут началось. Помню, как в первый раз он пришел домой в такой состоянии. Пьяный, агрессивный, неадекватный. Измолотил беременную маму. Приревновал ее к соседу нашему. Вроде как мама с ним тайно встречается. Бред полнейший. А его не переубедить в обратном. Я бросилась на ее защиту. Меня, словно котенка, к стене отшвырнул. На следующий день, протрезвев, слезно ползал в ногах у мамы, умолял простить его. Что больше так не будет. Повез нас на море, – от ее рассказа трясучка накрывает. А она обо всем так спокойно рассказывает, неужели для Тори все это стало обыденностью?

– Случай повторился месяцев через восемь, – продолжает она рассказ, не замечая во мне изменений.

– Полька новорожденная была. Плакала ночи напролет. Мама – словно привидение, ходила. Отчим снова пьяный заявился. Снова избил маму. Я тогда, правда, от страха спряталась под кроватью за чемоданом старым. Он меня не нашел. Мама снова простила. Уходить-то особо некуда было. Боялась, что не сможет прокормить нас с сестренкой. Так продолжалось в течение пяти лет. Он превращался то в доброго заботливого мужа, то снова был агрессивным тираном. Но последним стал случай, когда он начал домогаться до меня. Мне тогда двенадцать исполнилось. Он сначала маму избил, а потом, как обычно, ко мне в комнату заявился. Называл меня ведьмой, говорил, что околдовала его. Стал с меня одежду стягивать, и набросился. Я от испуга сжалась в комок, не могу даже рукой пошевелить, не то, что отбиться. А в маму словно дьявол вселился. Она его так отметелила! Вызывала полицию. Его забрали. Посадили на несколько лет. Он угрожал, что выйдет, прибьет нас. За решеткой ему еще срок накинули. Кого-то убил в тюрьме. В общем, со дня на день он может выйти. И я даже думать не хочу, что будет, если он заявится к нам.

Я поднимаю на нее взгляд, а Тори, как ни в чем не бывало, с грустной улыбкой смотрит на тихую гладь воды. А у меня внутри дикая ярость клокочет. Черт возьми, бедная девчонка. И защитить-то ее некому от больного ублюдка. Вскакиваю с места и, подойдя к воде, чтобы успокоиться, умываю лицо и шею. Скулы сводит от напряжения. Не могу объяснить, почему, но ее боль – словно боль родного человека. Словно боль Киры. Попадись мне на пути этот ублюдок больной, порву его на лоскуты.

– Тори, – подхожу к ней близко-близко. Она сидит на том же месте, только испуганно смотрит на меня.

– Тори, пообещай одно, – присаживаюсь на колени возле ее ног, заключая в ладони ее лицо.

– Где бы я ни был. Как только тебе будет грозить опасность, ты звонишь мне. Поняла?

– Ты ведь улетаешь в другую страну, – улыбается она и пожимает плечами. – Да и не волнуйся, Лукас. Я привыкла заботиться о себе сама. И сейчас смогу. И сестру, и маму в обиду не дам.

Я отворачиваюсь, чертыхаясь про себя.

– Ты первы, кому я это рассказываю. Просто, услышав твою историю с Кирой, увидев тебя там, с сестрой, я поняла, что ты, как никто другой, поймешь меня. Не знаю, почему, но в тебе я вижу родственную душу, – от ее слов мне хочется удавится. Я продолжаю сидеть, отвернувшись от нее, опустив вниз голову.

– Эй, Лукас! – смеется она, слегка подталкивая меня.

– Не становись таким. Верни мне Лукаса придурка, – я поднимаю на нее удивлённый взгляд и вижу смятение в ее взгляде. Она боится, что оттолкнула меня. Преодолев себя, улыбаюсь и присаживаюсь с ней рядом. Видимо, девочка не привыкла видеть сочувствие в чужих глазах.

– Я помогу тебе, – говорю ей, словно ничего не произошло.

– С чем? – удивленно смотрит она на меня.

– С тем придурком из института, – хмыкаю и наступаю на нее, нависая сверху. Стараюсь своей близостью выкинуть все лишнее из ее головы.

– Мордобой тут не поможет. Он станет героем, а я – еще большим изгоем, – хмурится Тори, несмело касаясь моих ключиц.

– Нет, Neсa. Мордобой – не вариант. Есть идея получше,– улыбаюсь, оставляя легкий поцелуй на ее приоткрытых губах. Тори шумно вдыхает, а я, отстранившись, любуюсь ею. Достаю телефон из кармана и набираю номер.

– Ты куда звонишь? – смеется она, пребывая в полном изумлении. Игнорируя ее вопрос, жду ответа.

– Алло, привет, чувак, это Лукас. Помнишь, мы сегодня в коридоре института встретились? Ты меня звал на завтрашнюю тусу, – чересчур бодрым голосом говорю собеседнику.

– Да, конечно, буду рад тебя видеть, – восклицает радостный Илья.

– Скажи, а Дима… – поворачиваюсь к Тори.

– Как его фамилия? – шепотом спрашиваю ее.

– Игнатов, – отвечает она, продолжая удивленно на меня смотреть.

– Дима Игнатов будет? – спрашиваю Илью.

– Да, он ни одну вечеринку мою не пропускает, – хвастается он.

– Ок, только не говори никому, что я буду. Пусть сюрпризом будет. И еще, я со своей девушкой приду.

– Оу, конечно, чувак, круто! – вопит Илья, но я уже сбрасываю вызов.

Поворачиваюсь к Тори. Она смотрит на меня, как на умалишенного.

– Завтра мы идем на вечеринку к твоему одногруппнику. Оденься пороскошней, Neсa, мы утрем им носы. Наша пара будет самой яркой, – присаживаюсь рядом с ней и в ожидании заглядываю в глаза.

– С тобой точно не соскучишься, – улыбается Тори.

– Что значит вот эта твоя тату? – показывает она на надпись, сделанную в области сердца.

– Когда-нибудь я раскрою тебе эту тайну, – подмигиваю и притягиваю ее к себе. Тори доверчиво льнет ко мне.

– Ты необыкновенный, Лукас да Сильва. Не знаю, настоящий ли ты, или плод моего разгулявшегося воображения. Но ты способен любую тьму рассеять свои сиянием, – сколько нежности в ее глазах.

Пораженный ее словами, я приближаюсь к ее лицу, и не могу отвести глаз от ее губ приоткрытых. Не спрашивая разрешения, провожу по ним большим пальцем. Тори замерла в ожидании, даже не дышит. Снова удивляюсь тому, какой чистой она мне кажется. Накрываю ее губы поцелуем. До чего хочется ее. В висках стучит, внизу все каменное. Но уже через несколько секунд Тори отталкивает меня.

– Поехали, у меня смена через двадцать минут, – и улыбка виноватая на распухших губах. Черт, проще вовсе на нее не смотреть. А то сорвусь, ей Богу.

– Ты так и не сказала, для чего вкалываешь столько, – забираю все это время лежащую на траве майку и, натянув на себя, ухожу к машине. Тори, собрав сумки, спешит вслед за мной.

– Сестренка танцами занимается, нужны деньги на занятия и для поездки на турнир.

– У тебя большое доброе сердце, Виктория, – улыбаюсь, выезжая на дорогу.

– Ничуть не больше твоего, Лукас, – кладет она голову на мое плечо, а я и рад этому. Оставляю легкий поцелуй на ее макушке и полной грудью вдыхаю ее аромат. Черт, в паху буквально все трещит и сводит от напряжения. Невероятная девчонка.