Проводник

Он пьяно взглянул на пустую бутылку, валявшуюся на сиденье.

– Слышишь?! Я найду тебя!

«Тойота» стремительно набирала скорость, но накачавшийся алкоголем следователь едва ли отдавал себе в этом отчет.

– Ответишь… за все ответишь, – хрипло пообещал Капков, с силой вдавливая педаль газа в пол.

На перекрестке загорелся «красный», однако иномарка, игнорируя запрещающий сигнал светофора, пролетела мимо со скоростью ракеты.

– Я сам растерзаю тебя на клочья! – брызгая слюной, завопил Семен, окончательно потеряв связь с реальностью. Перед глазами что-то с треском взрывалось и вспыхивало, словно радужный фейерверк во время праздника, в ушах октава за октавой нарастал странный дребезжащий гул.

Он уже не контролировал управление машиной, и «Тойота» вылетела с проезжей части. Проломившись сквозь густой кустарник, исцарапанный ветками автомобиль с грохотом выскочил на параллельную трассу. Послышался громкий хлопок – лопнула одна из задних покрышек. Потерявшую равновесие машину тряхнуло, перевернув на крышу, и теперь она со скрежетом тащилась по асфальту, высекая снопы искр и постепенно замедляя скорость.

Катя молча стояла у окна, невидящим взглядом уставившись на дремлющую улицу. Ее распирали противоречивые чувства к родной сестре, и это вызывало раздражение, так как ей казалось, что после смерти родителей в их отношениях с Ларисой поставлена жирная точка.

Да и раньше они не особенно-то и ладили, если быть до конца честной. И все же…

Пока Катя размышляла, Лариса разливала чай по чашкам. В какой-то момент она зазевалась, и пара капель кипятка попали ей на руку. Она испуганно ойкнула и, виновато глядя на Катю, начала дуть на обожженные пальцы.

Катя вздрогнула, взгляд ее прояснился. Вытянув перед собой правую кисть, она медленно сжала и разжала пальцы, чувствуя, как сотни невидимых иголочек покалывают кожу. Руку словно обдало шипящим жаром, и Катя инстинктивно дунула на пальцы.

«Я чувствую твою боль, сестренка, – с грустью подумала она, убирая руку. – Вот только ты вряд ли поверишь мне, если я скажу тебе об этом…»

Тем временем Лариса, деловито поискав глазами на полке, достала сахар и чайные ложки.

– Ой, Катюш, какая сейчас в деревне красота! – мечтательно сказала она, усаживаясь за стол. – Осень такая теплая в этом году. Воздух чистейший – спишь как младенец. Яблок столько – не с-с-обрать! Может, ты ко мне переедешь ненадолго? Не пожалеешь!

Катя покачала головой, скрестив руки на груди.

– Ты же знаешь, что я все это ненавижу, – нехотя выдавила она. – Комарье, грязь повсюду, умывальники на улице… Приспичит в туалет ночью – одевайся, как на парад…

– А речка! – словно не замечая скепсиса сестры, продолжала Лариса. – Чистая и прозрачная, до сих пор купаются!

– Заманиваешь? – с усмешкой спросила Катя.

Лариса перестала улыбаться.

– Да зачем? – тихо сказала она, кладя в чашку сахар. – Помогла бы мне. Да заодно и сама отдохнешь.

– Отдохнешь? – повторила Катя, и ее правое веко дернулось. – А ты чего, собственно, вообще приперлась, сестричка? Про деревенские красоты мне тут сладкие песни напеть?

Лариса растерялась, ее щеки покрылись пятнами.

– Я просто, – запинаясь, проговорила она. – Я… п-проведать тебя хотела, Катюш. Давно не виделись, соскучилась.

Катя с каменным лицом шагнула к висевшей на стене аптечке:

– А почему дверца открыта? Лар, ты что, рылась в моей аптечке, да?

Лариса выглядела окончательно сбитой с толку.

– Кать, да что ты…

– И на руки мои все косишься, – не дала ей договорить Катя. Она повернулась к сестре и, закатав рукава, сунула ей свои запястья чуть ли не под нос:

– На, смотри! Вопрос снят?!

– Кать, ну зачем ты, – пробормотала Лариса. Казалось, она уже совершенно забыла про остывающий чай. – Извини…

Уловив боковым зрением какое-то движение, Катя резко развернулась.

– Простите, Катенька, – откашлявшись, вежливо проговорил невесть откуда взявшийся Сан Саныч. – Я телевизор посмотрю тихонько?

– Иди отсюда, – прошипела Катя, и призрак послушно исчез.

– К-к-кать… – робко произнесла Лариса. – Послушай, Кать, может, з-з-завтра к Михнову съездим? Он хороший врач, говорят. Уверена, что поможет!

– Ага! – торжествующе воскликнула Катя, словно и ждала этого предложения. – Вот ты и проговорилась, дорогая сестричка! Теперь все ясно, могла бы с этого и начинать, а не про яблоки тут фигню всякую рассусоливать. Меня, значит, в дурку опять. А ты сюда, да? Порядок типа наводить. Да иди ты!

В кухню бесшумно заглянул Сан Саныч.

– Катенька, вы звук не прибавите? – спросил он, поправляя очки. – Пожалуйста, самую малость…

Скривившись, как от зубной боли, Катя схватила наполненную чашку и, не глядя, швырнула ее в призрака. Чашка, пролетев сквозь бесплотную фигуру и расплескивая еще теплый чай, со звоном разлетелась об стену. Сан Саныч печально вздохнул, вновь испарившись в воздухе.

Лариса вздрогнула, в глазах плескалась паника.

– Господи, да что с тобой?!

– У меня все отлично! – рявкнула Катя. – По крайней мере, было, пока ты не пришла!

– Ты сейчас в каком-то расстройстве, – как можно мягче проговорила Лариса. – Я же вижу.

– Ни хрена ты не видишь, – угрюмо ответила девушка. – Хоть бы раз… Хоть бы… Пришел кто-нибудь ко мне.

Помедлив, Катя добавила едва слышно:

– Кто мне так сильно нужен…

Лариса глубоко вздохнула. Она искренне пыталась понять чувства сестры, но сейчас все выходило за рамки, стремительно и неумолимо, как кипящее варево из котла, под которым разожгли слишком большой костер.

– Если ты опять чувствуешь свою вину за… – она на мгновение запнулась, словно споткнувшись об корень. – В общем, ты понимаешь. Тогда ты з-з-зря, Катюш. Твоей вины здесь нет. Жизнь, она…

– Что ж ты добрая-то такая, Ларис?! Скажи прямо: ты, Катя, пьяная скотина! Это из-за тебя погибли родители!

Потеряв остатки самообладания, Катя сорвалась на крик:

– Ты ведь это хотела сказать?!

– Нет, – вымученно ответила Лариса. Она сидела, сгорбившись, боясь поднять голову, но Катю было уже не остановить.

– Скажи! – крикнула она, продолжая распаляться. Пассивность и смиренное молчание сестры еще больше злили ее. – Наори на меня! Давай! Мол, это ты, Катя, чертова сука, родителей убила! Как будто бы в каждого по пуле выпустила! Это все из-за тебя! Все из-за тебя! Что же ты меня как тупым ножом режешь, сволочь?!

Лариса продолжала хранить молчание.

С губ Кати сорвался усталый вздох.

– Тогда уходи отсюда, – приказала она ничего не выражающим голосом.

Лариса ошарашенно посмотрела на сестру. У нее было такое выражение лица, словно Катя только что отвесила ей пощечину. Она выдавила жалкую улыбку.

– Кать, ты что? – забормотала Лариса. – Ночь на улице! Я ведь с тобой остаться х-х-хотела…

– Доберешься, ничего с тобой не случится, – сказала Катя тоном, не допускающим компромиссов. Видя, что сестра продолжает неподвижно сидеть, она прикрикнула:

– Вали давай!

Лариса медленно поднялась из-за стола.

– А ну-ка стой, – произнесла Катя. – Это что такое у тебя?

Щурясь, она пристально разглядывала красный шарфик, небрежно повязанный на шее сестры.

– Давай его сюда, – решила Катя.

– Зачем тебе? – окончательно растерялась Лариса.

– Отдай, я сказала. Мама его всегда мне давала, а не тебе, – сухо напомнила Катя. – Ты его просто стащила…

Глаза Ларисы возмущенно вспыхнули:

– Когда?! Ты с ума сошла, Кать?

Лицо Кати стало каменным.

– Как ты сказала? – тихо произнесла она. – Повтори.

Лариса с трудом сглотнула подкативший к горлу комок.

– Прости, Кать… Я не это имела в виду.

Она вытерла повлажневшие глаза и добавила дрогнувшим голосом:

– Все, я пошла.

Она двинулась к выходу, прихватив с вешалки плащ. Катя, помедлив, направилась следом, прямо в одной рубашке выйдя за сестрой на лестничную клетку.