Сердце ночи

В обычной, не таежной жизни Леший бы, наверное, высунулся, сказал – привет, мужики! А тут отчего-то затаился, даже дышать перестал. Дышать перестал, а за тем, как грузится видео, следить не забывал.

Загрузилось! От сердца отлегло. Самую малость отлегло, не придется перезаливать видос. Но голоса… Они не удалялись, не становились тише. И вот сейчас незнакомцы подойдут достаточно близко, чтобы разглядеть в темноте микроавтобус, чтобы разглядеть его, свернувшегося калачом Лешего. Скорее всего, в этом нет ничего страшного. Скорее всего, это какие-нибудь охотники или старатели, или кто тут еще шастает по ночам в лесу? Одним словом, обычные люди. А обычные люди после того, что Леший видел вчера, – это тьфу, это смешно, а не страшно. Вот только непонятно, почему так сильно бьется сердце, а ладони взмокли. Обычные люди. Зачем прятаться от…

Додумать до конца эту оптимистичную мысль Леший не успел, микроавтобус качнулся, и в дверцу со стороны пассажирского сиденья что-то врезалось, а потом нутро салона осветил белый свет фонарика.

– Кто это тут у нас? – послышалось с той стороны. Голос был сиплый, словно прокуренный. А микроавтобус снова качнули. Сразу понятно, что тот, кто стоял снаружи, очень сильный. Почти такой же сильный, как Архип. – Гриня, ну-ка посвети!

Посветили. Луч фонаря скользнул по приборной панели, а потом соскочил к ногам Лешего, прямо к его подкосившимся и дрожащим коленкам. Обнаружили! И теперь совсем не понятно, что хуже: страх или стыд за то, что страшно. А ему ведь страшно.

– Двери открой, – сказал тот, что снаружи. – Выходи. Посмотрим на тебя такого!

В этом сиплом голосе не слышалось ни любопытства, ни даже насмешки. Голос приказывал, Леший должен был подчиниться. Вот только подчиняться не хотелось. И двери открывать тоже. А хотелось ударить по газам и валить отсюда куда глаза глядят.

А ведь это мысль! Что ему мешает уехать! Конечно, он не гонщик, но за рулем с шестнадцати лет. Вот как папка научил, так и за рулем! Сразу полегчало. Отпустило даже. Леший сунул телефон в карман, уселся на сиденье и повернул ключ в замке зажигания.

– Я сказал, открой дверь!

Не стоило смотреть, нужно было сразу по газам. Но Леший все равно посмотрел.

Их было трое. Один здоровый, бородатый, навроде Архипа. Тот самый, что велел открыть дверь. Второй высокий, даже долговязый, с повязанной на макушке банданой. Третий коренастый, плечистый, моложе остальных. Этот третий был почти ровесником Лешего. Он смотрел на него с веселым, звериным каким-то интересом. И скалился тоже по-звериному. Одно лишь это настораживало и пугало, но было еще кое-что. Оружие. Разглядеть в темноте подробности у Лешего не получилось, но оружие – это всегда серьезно. А оружие в руках у этих…

Может, Леший и был шалопаем, как считали родители. Может, он даже являлся слегка придурком, как и думала Лика, но кое-чего у него было не отнять. У него имелась чуйка! На интересные сюжеты, на интересные места, на интересные темы. На опасных людей… Эти люди были по-настоящему опасны. Куда до них адвокату Никопольскому с его контрактом и неустойками! Эти не станут пугать неустойками, эти сразу…

Заурчал мотор, и по салону пробежала вибрация, Леший вцепился в руль. Сейчас-сейчас… Дайте только секундочку…

Не дали. Молодой, со звериным оскалом, заступил дорогу. Шагнул аккурат в свет фар. И теперь Леший разглядел все в деталях. Лучше бы не видел. Лучше бы вообще не предпринимал эту идиотскую вылазку. Что теперь? Давить, что ли?..

– Я сказал, вышел из машины! – рявкнул бородатый, а потом как-то слишком стремительно, почти неуловимо для глаза замахнулся и врезал прикладом ружья в боковое стекло.

Давить! Если придется, давить всех к чертовой матери… Леший мотнул головой, смахивая осколки стекла, и тронул машину с места. Молодой отскочил в сторону с невероятным проворством, одновременно сдергивая с плеча ружье. А Леший уже ничего не видел. Леший маневрировал и молился всем богам, чтобы микроавтобус сдюжил, чтобы не застрял колесом где-нибудь в колее, чтобы дорога оказалась достаточно широкой для маневров.

У него получилось. Потому что у страха не только глаза велики, страх руками человеческими иногда может творить настоящие чудеса. Например, развернуть громоздкий бус всего за пару приемов, а потом швырнуть его вперед, в непроглядную темноту. Только бы у этих троих не оказалось машины! Только бы они не бросились в погоню!

Они не бросились. Вместо этого открыли огонь. Самый настоящий огонь. Как в кино! Как в чертовом боевике про гангстеров! Над головой что-то просвистело. Так близко, что еще чуть-чуть – и кранты. А Леший в этот момент думал только об одном. Чтобы не попали в колесо… Он пригибался к самому рулю, давил на газ и орал дурниной. Орал так громко и так отчаянно, что не сразу понял, что все – больше никто не стреляет, больше никто за ним не гонится. И даже когда понял, не сразу поверил. А оглянуться или посмотреть в зеркало заднего вида боялся. Вот честное слово, боялся!

А дорога как-то быстро, почти стремительно вынырнула к уже знакомой опушке. И там, на краю опушки, Леший увидел свет, горевший в окнах старой избушки, а это значило, что его отсутствие уже заметили, что его команда не спит. По крайней мере кто-то из команды не спит точно. Вот только тогда Леший сбросил скорость, только тогда, кажется, начал дышать, а не судорожно глотать раскаленный воздух. Микроавтобус он запарковал аккуратно, почти ювелирно. Словно эта аккуратность могла оправдать разбитое стекло и попорченный пулями салон. Если, конечно, пули вообще были. Если он не придумал выстрелы в угаре погони.

Прежде чем открыть дверцу и выйти в ночь, Леший немного посидел, крепко вцепившись в руль. Посидел бы и дольше, если бы микроавтобус не качнула неведомая сила. Впрочем, почему неведомая? Очень даже ведомая! С той стороны стоял Архип. Он был голый по пояс. И шрамы, и татуировки его заливал мертвенный свет луны. Вот кого нужно бояться…

– Выходи, – сказал Архип и, не дожидаясь, просунул руку в пробоину в стекле, разблокировал дверь.

А за его широкой спиной уже маячили остальные. Марфа в накинутой поверх цветастой сорочки шали. Эльза в косо, не на те пуговицы застегнутой рубашке. Баба Маланья при полном параде, словно и спать не ложилась. Никита, тоже по пояс голый, взъерошенный и оттого выглядящий совсем несерьезно, как мальчишка. Михалыч в какой-то нелепой полосатой пижаме и тапках. Но Леший искал глазами не их, Леший искал Лику.

Не пришла. Не взволновалась, не озаботилась его исчезновением. Небось спит себе и не парится. Или проснулась, но не посчитала нужным выйти, чтобы убедиться, что с ним все в порядке…

Исчезновение Лешего первым заметил Архип. Никите тоже что-то подозрительное почудилось сквозь сон, но окончательно проснулся он от тычка под ребра.

– Вставай, док, – посипел на ухо Архип. – Этот ваш блогер, кажется, свалил.

Сам он оказался уже на ногах. Полуголый, косматый, бородатый, он был похож на медведя-шатуна. Того самого, который оставил следы на его теле. Никита сел, просыпаться по первому требованию ему было не привыкать.

– Как свалил? – спросил, натягивая джинсы.

– На вашем бусе. Вот как.

Архип уже спускался во двор по шаткой приставной лестнице. Где-то в глубине сеновала завозился, забормотал спросонья Семен Михайлович. Никита направился вслед за Архипом. В душе проснулось и набиралось сил беспокойство. Наручные часы показывали половину второго ночи.

А в избушке уже загорелся слабый огонек. Кажется, кто-то зажег свечу. Или керосинку. Скрипнула тихонько дверь, на пороге появилась высокая девичья фигура. Если высокая – значит, Анжелика. Из всех девчонок на модель была похожа только она одна.

– Что это было? – спросила Анжелика, зевая и поглаживая своего Крыса. Спала она с ним, что ли!

– Сейчас узнаем. – Никита вслед за Архипом выбежал за калитку.